«Надо же, подействовало: только я попытался с ним заговорить, и он уже не кажется мне таким ужасным», – думал Иван Ильич, повиснув на поручне.
«Да какой же я ужасный? – обиженно воскликнул Анти-Иван. – Я же твой самый верный друг! Я же тебе только добра желаю! Ты пойми, что теперь ты не такой, как все: ты стал сильнее в два раза».
«А зачем мне быть сильнее в два раза? – наивно поинтересовался Иван Ильич. – Я и так всегда был сильным».
«Тебе теперь очень много сил понадобится, потому что ждут нас с тобой, Ваня, великие дела!»
«Какие это дела?»
«Потом расскажу, а сейчас я помолчу, а то ты уже вслух начинаешь со мной говорить, – зашептал Анти-Иван. – Ещё подумают, что ты безумен, да в психушку упекут, ха-ха, а нам некогда, потому что нас ждут великие дела. Хотя многие великие люди попадали в дурдом, но это оттого, что людям не хватает понимания, с каким гением они общаются. И ты не слушай никого, кто скажет, что ты – безумен. Ты теперь умней любого умного».
Автобус остановился на следующей остановке, и народу стало ещё больше.
«Зря я место уступил, – думал Иван Ильич, – так бы сидел сейчас, да в окно смотрел. Надо же! Мне даже без этого Анти-Ивана скучно стало. И чего я его так боялся?..»
– Вот всю жизнь вкалываешь, как пруклятая, и ездишь на автобусе, как килька в бочке, – вдруг воскликнула женщина средних лет, которая так же, как и Иван Ильич, стояла в проходе, только в руках у неё были две тяжеленные авоськи. – Все лучшие годы жизни ушли на авоськи да стояние в очередях.
– Да-а, – глубокомысленно вторил ей сидящий поблизости мужчина с газетой, – ничего другого русскому народу нынче не светит.
– Нет, правда, ну ведь как рабы какие-то, – оживилась женщина, – работаем задарма, а кто-то шикует. Вон сколько иномарок по улице едет, автобусу негде прошмыгнуть.
– Так это всё бедные беженцы с Кавказа: только с ишаков слезли, а ужо «мерседес» им подавай! – откликнулся старик с моложавым лицом и живым бодрым взглядом. Несколько человек засмеялось в ответ на шутку.
– Да причём здесь кавказцы? Это всё хохлы: кто наш лес вырубает – хохлы, кто от нас за бесценок газ и нефть получает – тоже хохлы, – воскликнул почему-то с малоросским выговором мужик.
– А ты не отдавай за бесценок! – начал наступление старик.
– Так это не я отдаю, а наши кремлёвские мечтатели, – возмутился мужик. – А ты, дед, чего за них заступаешься? Ты, может быть, сам из хохлов?
– Да сам ты хохол! Вон у тебя и выговор соответственный.
– Это оттого, что у нас в ПээМКа все начальники – хохлы! Вот я от них и заразился, – нашёлся, что ответить мужик.
– Среди начальства только ткаченки-бондаренки-карпенки и иже с ними. Ни одной русской фамилии!
Иван Ильич весь сжался.
«А чего ты так съёжился? – вдруг обнаружил себя Анти-Иван. – Вот послушай, что люди говорят. Ты ведь сам точно так думаешь».
«Я так не думаю», – ответил Иван Ильич.
«Вот тебе на, не думает он!»
«Точнее не совсем так думаю».
«Ну вот, уже ближе к истине, – с облегчением вздохнул Анти-Иван. – Я же тебя как облупленного знаю».
– Да что вы ей-Богу, так нервничаете, – сказал мужчина, читающий газету. – Даже если Россия будет за очень большие деньги раздавать всем налево и направо свои топливные ресурсы, то до нас-то всё одно ни копейки не дойдет: всё пойдёт на зарплаты господам депутатам.
– И их гаремам, – ядовито добавил старик.
– Действительно. А то сказал тоже: хохлы во всём виноваты. Да чем они тебе так насолили? – вступила в разговор дородная женщина. – У меня отец – украинец. И что же: меня теперь за это убить надо.
– Я же не сказал, что убить надо…
«А можно было бы и убить, – прошептал Анти-Иван.
– Понаехали тут, панимашь…»
«Да ты что! Это же женщина», – оторопел Иван Ильич.
«Ну и что ж, что женщина? – удивился Анти-Иван. – Теперь и штык в землю?»
– Я говорю, что поезжайте к себе на Родину, там и живите, – резюмировал мужик из ПМК.
– Но моя-то Родина здесь! – возмутилась женщина.
– Ну при чём здесь хохлы? Что хохлы, что москали – разницы никакой! – перебил чернявый мужик. – Кто хуже всех, так это молдаване! Вот им сто рублей покажешь, и они какую угодно работу за эти сто рублей выполнят, прямо удавятся за копейку, потому что в ихней Молдове денег вообще никому не платят. Вот наше начальство ситуацию пронюхало и нанимает их на работу. А мы требуем нормальной – не большой даже, а нормальной – оплаты труда, но наши чиновники ничего для нас делать не хотят, а вместо этого нанимают на работу этих голодранцев.
– Ну что вам плохого сделали молдаване? – вступила в эту ораторию женщина лет шестидесяти, которая стояла рядом с Иваном Ильичом. – Приятный и весёлый народ. Вот хуже грузин никого нет! Вот у нас в поликлинике всех русских врачей поувольняли, а на их места набрали одних грузинов. Вы представляете, – вдруг обратилась она к Ивану Ильичу, – каково это идти на приём к гинекологу-грузину? Ужас!
– Да, действительно, – понимающе кивнул Иван Ильич.
– Нет уж, позвольте с Вами не согласиться, – вступил в полемику мужчина с волжским оканьем. – Вот я недавно был за Уралом: так там русских почти не осталось, а живут одни китайцы. Они ж, сами знаете, расплодились как кролики, вот и не умещаются уже все в своём Китае, поэтому едут к нам. Так и говорят: «У нася естя добрый соседа – Рассея».
– Так это всё оттого, что наша власть предала свой народ, – пробился, наконец, сквозь галдёж старик с моложавым лицом. – Напустили в Россию всякий сброд эти… жиды, – как-то неожиданно добавил он.
– Верно! Во всём жиды виноваты, – подхватил мужик из ПМК.
Ещё несколько голосов подтвердили правильность этого суждения.
«А ты чего молчишь? – спросил Анти-Иван Ивана Ильича. – Скажи своё слово».
«Что сказать-то? – несколько растерялся тот. – Просто усталые люди едут с работы, просто люди сейчас не нужны никому, государство ничего для них не делает, они обозлены, поэтому ищут виноватых».
«Ну вот, сказал, как в лужу сделал по большой нужде… Ах, Ваня, а тебе доверили донести до сознания русских людей такую тайну!»
«Какую тайну?»
«Да что с тобой говорить… Как ты сам думаешь: ты случайно узнал то, что у русских даже имён своих не осталось?»
«Так это все знают».
«Знают, да видать не доходит, – зашипел Анти-Иван. – А ты должен донести это до сознания людей, пока не поздно».
«Так что надо делать?»
«Крикни хотя бы: «Бей жидов!» Давай смелее! Это тебе зачтётся, как тест на профпригодность».
«Я… я не смогу», – упавшим внутренним голосом сказал Иван Ильич.
«А ты ничего не можешь, – насмешливым и в то же время каким-то ледяным тоном констатировал Анти-Иван. – Ты вообще ни на что не способен! Тебе вот лаборантка Маша уже пять лет нравится, а ты выдумал какую-то платоническую любовь. Простейший поступок, и тот ты не можешь совершить. Я не знаю, почему именно тебе доверили эту миссию…»
Анти-Иван говорил ещё что-то, что-то очень обидное, но Иван Ильич не мог расслышать ничего из-за того гвалта, что царил вокруг.
– Да заткнитесь вы все! Вы только языками чесать мастера, а совершить какой-то реальный поступок никто не может! – Иван Ильич не сразу и узнал свой голос. – Вот так наш народ и тратит свои силы и годы: потреплются в транспорте, на работе, на кухне да и расползутся по своим углам, как тараканы морёные, а надо действовать!
– А мужик дело говорит, – сказал старик.
«Браво! Браво, Иван! Бис!» – впервые восхитился Анти-Иван, и это Ивану Ильичу было почему-то очень лестно.
Его понесло, как неожиданно начинают нести взмыленные кони, и уже ничто не может их остановить. Все замолчали и слушали его, даже водитель автобуса, отчего чуть не проехал мимо остановки. Когда Иван Ильич выходил из автобуса, ему даже рукоплескали. Он был сам настолько потрясён и растроган этим, что как на крыльях взлетел на свой шестой этаж, и даже не обратил внимания на то, что лифт снова не работает.
Анна Михайловна ждала его прихода. Ей уже давно позвонила Зинаида Олеговна и из чувства женской солидарности изложила свою версию давешнего происшествия на работе.
– Крепитесь, Анечка Михайловна! – закончила свой рассказ Зинаида. Анна Михайловна и охала, и ахала, и пыталась плакать, но это не помогало, поэтому она решила крепиться и стоически вынести всё, что приготовила ей судьба.
Иван Ильич пришёл в отличном расположении духа. «Ну, ещё бы! – подумала жена. – А ведь, оказывается, я совсем не знаю этого человека. Его гораздо лучше меня знают другие. Вот Галина, так та сразу его раскусила, а я, как кислая дура, бегаю всю жизнь с авоськами, варю ему супы и ничего не замечаю. А он нашёл себе какую-то Машу и жизни радуется. Как всё несправедливо в этом мире устроено!»
Иван Ильич с огромным аппетитом съел всё, что было на столе. «Ну, ещё бы! – подумала Анна Михайловна.
– Нагулялся, поди, котяра, вот и есть захотел. Маша-то не накормит так, как я… Нет, а что я буду делать, если он меня бросит? Ведь я не представляю себе, как я буду без него жить!»
