Утро следующего дня началось с дикого крика «А-а-а!», несшегося над поселком. Этот отчаянный вопль разогнал мрачных осенних ворон, и те недовольно закаркали: «Кар, кар!» Так мог кричать только человек, потерявший самое дорогое. Удивленная Вера Александровна приказала Татьяне выяснить, что происходит.
– Ты чего это, Степка, орешь? – спросила, высунувшись в окно, кухарка. – Бутылку, что ли, свою потерял? Чего вопишь-то?
Выяснилось, что действительно потерял, но не бутылку. Степка в полном недоумении стоял возле смородинового куста (того самого, под которым были зарыты деньги) и растерянно повторял: «Где? Где они?» Татьяна сразу все поняла, но вида, разумеется, не подала:
– Ты о чем? – удивленно спросила она. – Вера Александровна только сегодня утром себя немного лучше чувствовать стала, поднялась с постели, а тут ты орешь. Не дай Бог, опять мигрень разыграется. Немедленно прекрати!
– Я… то самое… – замямлил Степан.
– Что – то самое? – передразнила его Татьяна. – Что потерял-то, олух?
– Да, эти… Они здесь лежали, я точно помню. А теперь их нет…
– Что у тебя лежало? – нахмурила брови Татьяна. – Говори ясно, я ничего не понимаю. Вот погоди, узнает Вера Александровна, что ты пьяный, и вывернет наизнанку. И сушиться повесит, чтобы протрезвел. С раннего утра – и уже набрался!
Степан посмотрел на Татьяну полубезумными глазами и замотал головой. А потом, прядя в себя, сдавленно произнес:
– Ничего… Ничего я не потерял. Это так, с испугу. Змею увидел, вот и закричал… Боюсь я их очень, с самого детства.
– Никак гадюка к нам опять приползла? – картинно всплеснула руками Татьяна. – Надо бы охранников вызвать, чтобы они сад прочесали. Не приведи Господь, укусит кого…
Гадюки действительно (хотя и очень редко) заползали в Жуковку – лес-то рядом. В таких случаях обычно вызывали охранников, и те, надев высокие резиновые сапоги и плотные комбинезоны, прочесывали кусты, ворошили длинными палками траву, пугая незваных гостей. Змеи, потревоженные шумом, как правило, быстро уползали. Но это было обычно весной, а теперь уже осень. Какие, на фиг, гадюки в октябре?
Однако хитрая Татьяна сделала вид, что поверила Степану. Доложила о предполагаемой гадюке Вере Александровне, и та приказала вызвать парней. Семен Владимирович прислал двоих людей, которые сноровисто и быстро прочесали весь участок. И никакой змеи, разумеется, не нашли.
Вера Александровна приказала накормить ребят и дать им немного денег – за старание. На этом всё и кончилось. Но Степан, как подорванный, продолжал обыскивать смородиновые кусты и тыкать в землю лопатой, повторяя: «Где же они? Ведь здесь закапывал». Татьяна гремела на кухне кастрюлями и делала вид, что ничего не замечает. Может, у садовника крыша поехала…
В конце концов, неуемная активность Степана привлекла внимание Клавдии Васильевны. Она поинтересовалась, что происходит. Давно пора бы делом заняться, убрать листья с газонов, посыпать дорожки свежим песком. Свадьба скоро, а участок еще не убран. Да и вообще – дел полно, а садовник в кустах чего-то капается…
Степан от нее отмахнулся – не ваше дело, Клавдия Васильевна, идите вы… Экономка обиделась и доложила Вере Александровне – садовник, мол, напился и непонятно зачем ломает смородину. За которую, между прочим, заплачено дорого – брали ведь самые лучшие кусты, селекционные. Вера Александровна немедленно вызвала Степана к себе. Тот явился – очень недовольный и хмурый.
– Степка, – строго сказала Вера Александровна, – ты что, опять пьяный? А я ведь тебя просила…
– Нет, – замотал головой Степан, – ни капельки, честное слово…
– Ну да, ни капельки, – презрительно скривилась Вера Александровна, – несет от тебя, как из винной бочки. Не ври, я же чувствую!
Степан замолчал и виновато опустил голову. Действительно, вчера вечером он, отмечая удачную операцию, позволил себе выпить лишнего, и сегодня с утра сильно маялся с похмелья. Вот и принял чуть-чуть перед самой работой – исключительно в лечебных целях. Думал, никто и не заметит: хозяйке сейчас не до него, занята свадьбой, а на других можно не обращать внимания – они ему не указ.
Степка рассчитывал под шумок быстро перепрятать деньги – пока все заняты приготовления к торжеству. Подогнал к кустам тачку с садовым инвентарем, будто собирается окапывать кусты, принялся за работу. А пачек-то и нет! Обыскал все вокруг – точно нет. Пропали, исчезли, испарились… Вот и завыл диким голосом. От полного, безысходного отчаянья…
Вера Александровна смотрела на Степана и решала, что же с ним делать. В последнее время он пил все чаще, а работу свою выполнял все хуже… Через два дня свадьба, приедут важные гости, будет пресса… Вдруг нажрется на радостях и опозорит ее перед всем честным народом? Нет, такого допустить нельзя. И решение было принято.
– Вот что, Степан, – твердо сказала Вера Александровна. – Я тебя столько раз просила, чтобы не пил, но тебе – что об стенку горох. Надоело мне это. В общем, увольняю я тебя. С завтрашнего дня можешь считать себя свободным. Расчет получишь, как всегда, в конце месяца.
– Увольняете? – выпучил глаза Степка. – Нет, меня нельзя уволить…
– Это почему же? – ехидно поинтересовалась Вера Александровна. – Ты что, незаменимый? Так знай: незаменимых у нас нет. Это еще товарищ Сталин сказал. А он знал, что говорить!
– Дык, я это… – замямлил садовник, – пригожусь вам еще. Если что – так сразу! И работу свою стану хорошо делать, и вообще… А с пьянством я завяжу, честно слово!
– Не верю я тебе, – безнадежно махнула рукой Вера Александровна. – Сколько раз уже обещал!
– Не, точно, – искренне произнес Степан, – даю твердое слово. Ни-ни, больше ни грамма! Ни в жизнь!
Вера Александровна с сомнением покачала головой, и Степан решил зайти с другой стороны:
– Эх, Вера Александровна! Столько лет трудился на вас, вкалывал, как проклятый, можно сказать, здоровье свое гробил. А вы со мной так… Думал, что до пенсии буду у вас трудиться, до самой своей старости. Верой и правдой служить… А вы меня выгоняете!
– Если бы ты не пил, – назидательно произнесла Вера Александровна, – никто тебя не выгнал бы. Я преданность и верность ценю, но алкоголики и лентяи мне не нужны. И так ты слишком долго испытывал мое терпение, закончилось оно у меня… В общем, даю тебе два дня на сборы. За твою долгую службу, так и быть, отблагодарю – заплачу полный оклад до конца года. Хотя ты этого и не заслуживаешь…
– Вера Александровна, – со слезами взмолился Степан, – не губите, не выгоняйте! Куда же я пойду? Где жить-то стану, кем работать?
– А это уже не мое дело, – жестко ответила Вера Александровна, – раньше надо было думать, чего уж теперь слезы лить… Ну, да ладно, я человек добрый. Живи пока здесь, пять дней тебе даю, достаточно, чтобы и вещички все собрать, и попрощаться. Помогу тебе с работой – попрошу взять дворником в поселковую контору, они тебе и комнату выделят – служебную, в общежитии. Зарплата, конечно, будет уже не та, что раньше, но тебе хватит. На вино-водку тоже, если будешь пить умеренно. Работа же привычная – дорожки мести, кусты-деревья подстригать. Не особо трудная, прямо скажем. Ладно, иди, не сейчас до тебя мне…
Степан, как побитый пес, поплелся к двери. Все его планы и надежды рухнули. Не видать ему Аньки, как своих ушей, и особняка тоже… Не будет у него ни сытой, спокойной жизни, ни почета и уважения. Не стать ему солидным человеком, бизнесменом. Так и останется он до конца жизни своей Степкой-алкоголиком, выгнанным из-за пьянства с хорошего места. Помрет от цирроза печени в местной больничке… Обидно как! А ведь удача была так близка, руку только протяни! Но упустил он свой шанс, улетела синяя птица…
Или все-таки не улетела? У него есть еще время – целых пять дней. Многое успеть можно, если, конечно, не сидеть сложа руки, не выть от горя, не рвать на голове волосы (которых, к слову, и так уже мало осталось), а сразу приняться за дело. Б о льшую часть плана он уже выполнил, осталось совсем чуть-чуть. И хотя операция пошла наперекосяк, но не все еще потеряно. Надо заново все спланировать, и по-хитрому. С Гришкой-то все отлично получилось – его подставил, а сам в стороне остался, значит, и с остальным так же можно. Только надо действовать очень осторожно…
Прежде предстоит выяснить, кто взял деньги. И куда их спрятал? Ясно же, что это кто-то из своих, чужие здесь не бывают. Значит, пачки все еще здесь, в особняке или саду. Надо бы поискать…
…Покусились, гады, на святое, на его деньги! Зря он, что ли, так рисковал, голову подставлял? И на тебе – украли украденное! Анекдот, да и только. Но почему-то совсем не смешно, а наоборот, плакать хочется. Поэтому нужно вора найти и наказать. И у него по этому поводу уже есть кое-какие соображения.
С этими мыслями Степан покинул особняк и направился к своему домику. У него созрел новый план.
