Директора, проявившего смелую социальную инициативу, сняли с работы и упекли в тюрьму. Жильцов оставили в доме. Претензий же к Петру Александровичу со стороны властей не было.
Несмотря на многие черты его слабости, простую одежду, чрезмерную доброту и неприспособленность к жизни, какая-то неведомая сила справедливости оберегала его и семью.
Еще до 17-го года при дальних поездках «по делам» за город, когда он останавливался на ночевки или просто покормить лошадь, у Петра Александровича появлялись случайные приятели, которые всегда просили «чаевые» или в долг без отдачи. Когда настали трудные времена, их число не уменьшилось. Его любили за доброту, но и считали чудаком. Простые люди мало верят в искренность.
Когда начались обыски, папа решил отвезти в деревню на сохранение часть своего имущества одному мужику – «приятелю»: три костюма, два пальто, ковры и еще какие-то свои красивые вещи. Он любил красиво одеваться: было ему тогда 33 года. Прошло около года, стало трудно жить, и папа решил обменять кое-что из отданного на сохранение. Но «приятель» сказал ему:
«Прости, Петр Александрович, дети не отдают».
Папа переживал свои неудачи, но больше жалел обманувших его людей. Бабушка никогда его не корила за это, как бы внутренне понимая и сочувствуя.
После пожара мама однажды увидела свое красивое пальто на какой-то женщине в городе. Было очень неприятно, она даже всхлипнула, но так и не решилась обратиться к властям.
Значительно реже, но были и примеры искренней благодарности.
Еще в молодости папа на военных сборах познакомился с крестьянским пареньком, который, как он рассказывал, очень помог ему обрести самостоятельность. Они подружились. Паренек признался ему, что мечтает построить собственную мельницу. Папа посоветовался с родителями и дал ему сто золотых рублей. Мельница была построена и начала исправно работать. Когда его друг принес долг, папа отказался, сказав ему: «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим»!
И в голодные 20-тые годы, когда нередко приходилось часами перебирать и очищать сорную пшеницу, чтобы испечь несколько лепешек, этот уже взрослый мужик, привозя на городской базар картошку, всегда останавливался около дома Петра Александровича и весело с шутками и прибаутками сгружал несколько мешков отборных клубней для семьи. Никаких денег он никогда не брал, только с радостью обнимал папу, а когда его не было дома, крестился с поклоном и желал всем здоровья.
Время шло. Город жил натуральным хозяйством. Во многих домах, где были большие семьи, держали коров, кур, пользовались собственными садами огородами. Улицы города стали похожи на деревенские прогоны: теперь по ним гоняли в поле стадо коров, овец и коз.
В семье Петра Александровича тоже была корова, куры, была волшебная яблоня в саду, которая обильно плодоносила каждый год, еще несколько кустов смородины и терновника. Овощами кормил приусадебный огород. Подросли еще пять яблонь, но в первый год, когда на них появились яблоки, однажды утром в сад пробрались с улицы козы и обгрызли на них кору.
Надя помнила горькие слезы мамы, когда пришлось рубить загубленные деревья.
В 1922 году случилось несчастье с Георгием Александровичем.
По возвращению в новый отстроенный и со вкусом обставленный его женой дом ему после национализации удалось совсем немного пожить в трех его небольших комнатах.
Жили они дружно: оба образованные современные люди. Александра Ивановна увлеченно работала в городской школе, вела факультативы по многим предметам. Они задались целью вырастить и поставить на ноги сына.
Но Георгий Александрович не мог найти работы в городе. Он был «лишенец» и это имело значение. Тем более, что он – бывший офицер царской армии и сын купца. Через какое-то время ему все-таки удалось устроиться на работу в Елатьме в местном суде. Там он благополучно и честно работал два года. Но однажды, как потом выяснилось, по гнусному и лживому доносу суд в полном составе был арестован и посажен в местную тюрьму. Через неделю власти разобрались и всех выпустили. Но в тюрьме Георгий Александрович заболел сыпным тифом и скоропостижно скончался. Перед смертью через товарища оставил несколько просьб матери, своим братьям и жене.
Это было страшное горе для всех родных: все они очень любили Георгия Александровича.
В нем оставалась какая-то сила, надежда…
Невероятно подавлена была Кока, она почти весь год не находила себе места. Надя видела ее горе лучше других, она не ходила в гости и сама редко принимала своих подруг.
Надя знала последнюю просьбу дяди Георгия к папе: – «Если родится еще один сын, непременно назвать его в честь деда Александром».
Через четыре года в семье Петра Александровича родился последний восьмой ребенок, мальчик, который и был назван этим именем.
Остальные последние просьбы дяди Георгия остались для Нади неведомы.
Зимой в начале 1923 года Кока неожиданно заболела воспалением легких. Болезнь была скоротечной и буквально через неделю она умерла.
Для Наденьки это было горе страшное и безутешное. Вся ее жизнь прошла рядом с бабушкой: с раннего детства она жила с ней бок о бок. Надя всегда чувствовала ее заботу, необъяснимую горячую привязанность и искренне платила ей ответной любовью детского сердца.
Она проводила много времени с больной и почти каждый день до позднего вечера сидела на кровати бабушки, держала ее руки в своих. И она первая вдруг каким-то непонятным чувством ощутила, что душа бабушки отлетела в потусторонний мир, где, как сказано в заупокойной молитве, «нет ни печалей, ни воздыхания, но жизнь бесконечная». При этом она испытала необычное состояние спокойствия за свою любимую бабушку. Страха не было и тем более испуга. От этого необычного состояния Надя глубоко вздохнула, и этот вздох был похож на негромкое всхлипывание, которые только спустя некоторое время перешло в горькое чувство безвозвратной утраты. Потом она, как в тумане, слышала крики и причитания прислуги, а затем всех близких и домочадцев. Надя побежала к маме и горько расплакалась и, когда они с папой ушли к усопшей, долго не выходила из маминой комнаты.
Это была ее первый воочию виденный и пережитый уход в иной мир близкого и любимого человека.
Гроб с бабушкиным телом стоял три дня в ее комнате, и Наде было тоскливо и жутко. Бабушка лежала в неестественной для нее неподвижной позе: строгое незнакомое бледное лицо с кажущейся едва заметной улыбкой. Надя внимательно смотрела на свою любимую Коку. Больше всего поражал ее прямой орлиный и похожий на треугольник нос, который при жизни был не такой большой и острый.
Каждый из этих дней приходили священник с причтом и они служили панихиду при большом стечении родственников и знакомых.
Похоронили Коку на Воскресенском кладбище рядом с мужем Александром Ивановичем. Несмотря на холодный и сырой день, были многие из бывших городских властей, священнослужители и простой народ.
Гроб несли на руках через весь город в сопровождении священника и небольшого хора монашек.
Потом были поминки, пришло много народу, и все родственники и даже прислуга сразу ощутили, как тяжело принять людей в доме без бывшей хозяйки. Особенно тяжело пришлось Надиной маме, которая до этого совсем не занималась хозяйством. Надя, проявляя всю свою сноровку и полученные навыки от бабушки, помогала ей изо всех сил и видела, как мама очень устала.
Смертью своей матери был подавлен и папа. Он, как выяснилось, совсем не был готов к неожиданной обрушившейся на него роли хозяина дома. Он в большей степени, чем остальные, много молился за упокой души усопшей, стал рассеянным от нахлынувшего горя. На следующий день после похорон, возвращаясь с церковной службы, папа привел домой несколько странников, которых стало тогда множество – живших при монастырях или вовсе не имеющих места жительства.
По православным обычаям их надо было накормить, оставить переночевать и дать кое-что из одежды. Папина доброта этим не ограничилась: это стало повторяться очень часто.
Один из таких странников остался жить в кухне на печке сначала на недельку, потом еще на несколько недель. Звали его Алексей Гаврилович, у него была семья в другом городе, но он говорил, что дома его хотят отравить. Он производил впечатление ненормального человека, и папа его жалел и стеснялся попросить уехать. Надя его возненавидела, глядя, как он много и жадно ест, и беспрестанно мусорит. Более того, он заразил весь дом блохами и вшами, от которых долгое время не могли отделаться.
К великой радости всех домочадцев только через год его нашла и забрала домой приехавшая дочь.
Надя тогда поняла, что без Коки впереди их ждут большие трудности.
В природе любого организма, кроме человека, нет имущественных накоплений. Из собственности только территория, которая кормит, и которую надо охранять.
