Мудрецы развеселились. Кто-то «сделал нос» — приставил к шнобелю большой палец, а остальными четырьмя подрыгал смешно — гы-гы! Кто-то «взял в кавычки» — скрючил по два пальца на руках и пошевелил на уровне ушей. Кто-то «послал мезузу» — поцеловал себе кончики пальцев и сдул поцелуй с ладони.
«Интересно, дозволено ли Мудрецам лгать? — кисло думал И. — Краткая устная история БВР — уж не лжа ль? Сложносочиненное нагромождение страданий. Космополис-52 — землянка в три наката… С три короба… Кавардак и раскардаш изложения. Зло же несложно, гладкая кривая, чернобелая, точнее, красно-серая стилистика — бабушка, абабушка. А тут тебе в картинках, с подписями. Ага, да — всякий умножающий извод об Изходе, достоин похвалы. Мне внятен Бедный Ваш Рассказ. Байки Вешнего Розлива. Блины — Водочка — Расстегаи. Колымосковская закваска! Читать мантры, лепить манты, чинить унты — мутота! Семеро закончили свою повесть — о, радость! — но боюсь, еще имеют что сказать. Начитка, пара два».
5
Мудрец в колясочке объехал вокруг пиракуба, мелодично нажимая звоночек: «День-день-гинь!» Остальные привстали и поклонились на все стороны — а повсюду свято! Некоторые откашлялись, сплевывая кто в ладошку, кто в платочек, кто на пол. Колясочник властно прервал чахоточку:
— Ша, кожа! Сжались! Тишина в нише уже. Слушай дальше.
Хор надулся и захромал вразнобой:
— Привыкли небось смолоду, с лекториев в смолокурне с риторами на делянке и умственным швырком на прогалине, конспектируя и ни руя не понимая, любой текст записывать отрешенно, чтоб потом заучивать ошалело, распилочно опускать в память… Так и этот опус стерпите, насупясь.
— Историю ты вже знаешь дайджестом, теперь вам бы природоведенье подтянуть. Строение мира понять. Краеугольное устройство бытия усвоить. Фундаментальные механизмы божественного замысла очертить.
— А мир, чтоб ты знал, — есть Лаг. Барак Вселенского Размера. И наша БВР — крошечная желтая звездочка, кострожог-бейтельгейзельц этого необозримого Лага. Скажем, Альфа Барака.
— БВР линейно выстраивал Израиль Плинер. Суров он был. Себя называл «пионэр Лага». Он придумал методу «освобожденного (от рефлексии) труда». У него натерлась своя триада: Мир — Труд — Лаг!
— Замкнутое пространство, закрытая Система — вот структура Лага. И найдена постоянная той тонкой и звонкой, как рельс поутру, структуры, там что-то такое тройка, семерка тузуются… Столько хайла на кончике кайла.
— Да, верно, мир — лагереподобен. Лагерь — высшая форма существования тачки материи. Труд — прут ряд руд, добывают из груд угль, древо, злато, урн. При достаточно упорном и частом повторении, добавлении «Добудет» — фаза щелкает и возникает Мирлаг.
— Мидраши приводят, пригоняют понятие «геула» — избавление, обновление. ГЕУЛАГ! А те, воскресные дурашки, думали откуда — от верб люда! Лагерная пыль, переносимая по вселенной — это основа всех элементов. Всевышнее Газо-Пылевое Облако! Газ и пыль — жизнь пархов.
— Обнаружен «бозон озноба» — он создает ледяное поле Лага, концентрируя карцеры, изоляторы, Бур и др. Концепт такой. Первичная баланда.
— Ты усвой, сынок, что Солнечная наша солянка из концентратов окружена толстенной сферической ледяной оболочкой — кодлой малых космических тел, иногда из замерзшего газа — так называемый пояс Фридмана… То есть мы как бы заключены внутрь ледяного шара — хорошо, да? Знакомо?.. Там все время — минус! Плюс по рогам! Этот шар и называется — Лаг. Это мир, в котором мы сидим.
— Ах, мирозданный Лагпункт! Место впадения в пустоту — Устьпустлаг. Дом доха. Канун канутья. Все расписано — Чистилище, Главная Часть, Заключение. Канон. Шаг в сторону — садись, два.
— Вы поймите, мир — лагообразен. Познание всякое, т. н. наука — шарашка сплошная. НииНар. Хроники!.. Доходяги…
— Ты думаешь, у нас — Республика? У нас — паханат. Семь Смотрящих на Семи Нарах. А над ними, на облаке — Кум-Семинарист. Система существования пархов — лагерная, семейно-общинная. Кагаллаг!
— «Не верь» — вот символ веры нашей. Ну, в смысле «не бойся, не проси». И не соси!
— Лаг — это огромный осмысленный опыт, эйдетический эксперимент выживания, единственно возможная форма сохранения человечишекства… Лаг благ!
— Остров-острог Лаггнегг! Не понежишься в бушлате на подъеме к вершинам! А как взойдешь и как позекаешь с холвниманьем вокруг — гля-я, мир-то — Лаг! По всему периметру — Столбы да колючень…
— И представление о времени основано, по мнению Фридмана, на пересчете циклических, ритмических процессов «подъем — отбой» — как годовые кольца на светлой стороне темени зэков-лесоповалычей.
— Когда люди выходили за пределы, на пресловутую свободу, они понимали (и писали в сапог), что теперь для них лагерь просто расширился до размеров мира. Общья теорья расширенья Лага! Постсопки и метатайга. Ибо мир — тоже лагерь, вернее, мир — и есть истинный лагерь. Уютный, накатанный этапами. Волшебная страна с прожаркой вшей. Избавившись от жарких уз — найти прибежище в тени Оз. Жилая зона. Она же — производственная. Самобеглые каторжники. Судьба-конвойка пролаяла свой акафист и погнала по насту. Тебя вперед раздевают догола, заглядывают в заднепроходное, стригут наголо, прививают пеллагру, пеленают в телагу, рисуют иконку, нумеруют на голземле. Бинарный код — двойная шконка. Впередях — сумрачные трудогоды с редкими перемещающимися таинственными огоньками, присмотришься — а это лыбится параша…
— Лаг… Лагерь… Лагэль… Мы его сами и создали, визионеры смелые — Плинеры да Френкели — отлили, возвели аккуратно. Аку-аку! Кумир! Со всеми макабрическими онёрами — бараковышками, оперроманами, нормами отвала челоматерьяла. Кипа дыбом! Ша в сапогах! Конечно, постанываем не единожды, покусываем за рукавицу, критикуем временами, но — Лаг всеблаг и Кум несменяем!
— Нема мимических морщин! Уважаемый публикум! Представление продолжается…
«Целое учение, — лимудно думал И. — Кум цу мир! Иди в лавочку — там тебе кагалом расскажут про лагери. Ну и что? Этот вопрос, как известно, опрокидывает любое представление о мире. Ну? И? Что? Они не знали иного, Бедные, Выгнанные, Разутые — и сваляли БВР. Коганы-варвары».
— Ты еще не дослушал! — зашумели Мудрецы. — Ишь, насмешливо свищет, внимая заветам! Вы на мысли не отвлекайтесь…
— Помню, как еще при Зоровавеле возвращались пленные менделе — в родимую софдепию, в счастливое Конечное Депо, и сразу их куяк по узкоколейке в кипенье буден, на постройку Стены Шу… Толочь алебастр!
— Пролегомены Лага — предзонники Изхода. Качается тюрзак, ланцухи на клешнях — звяк-звяк, угрюма вертухня — с волыной угро-вотяки, игвы-раругги…
— Тюрзак — он тюркской группы ботани. Фенязык!
— Я знаю. Сам учил по кубикам. Экибастузье языкознанье, билингва лабытнанги — лаг-лаг… Ямальская грамотка мало-мало… Ссылка-звездочка…
— Множество слов, которые мы произносим, точнее — выкрикиваем наугад, без видимой связи, — взяты нами из Лагерной Библиотеки. О, Блатека — скопище благого, незнакомого!
— Ведь почему мы медаберим на «книжной фене» — беду мерим на фенецком! — да выросли потому что, охнари, на книжках с оторванными обложками и выдранными страницами из лагбиблиотеки, с треугольными штампами «гуингмлаг» на полях, и вдобавок смешалось это под снегом с лагерным изером — шмон, шмотки, шмазь, хаза, хевра, халява, и сам отец-лагерь — Аба-Кум, Пахан-Махан, прочно вошло, осело…
— Ибо Лаг имел библок — вавилоны наваленных книг, разодранных, без обложки, и еще башни обгоревших черновых тетрадей, обугленных дневниковых записей — и все это было знанием о мире, вся эта древняя тарабэтщина стала речью посвященных, «книжным языком»…
— Да, Лаг разросся до пределов мира, и его библиотечка — случайный набор книжечек, растрепанных, зачитанных, лишенных переплета, с разлохмаченными краями (только и понятно, что то — зерцало, а че — певчий сумерек, а ба, бе, бл, бр — се век-вовкулак) — оборачивалась основой тайного язычества, «книжного жаргона»… Немногокнижие. Библиятека.
— Ах, бремя ученичества, апостольски пропахшее Павликом, Павкой, Павлом, мать его вамп, Павлом Иванычем!..
— Все, что не из книг, текло мимо сознания, а бумажное кумирчато сплавлялось намертво. Ветром телка в котел заметало. Мир написан и произнесен. Он и есть — Длинный Язык.
— Книжки-то были порватые, аховые, с неразборчивыми авторами — Аков, Оков, Иков, Ехов… Дос, Лес, Голь, Ушк, Тов, Стой…
— Вот уж — усадьба «Даровое»! Отрадное, глядь! Кормовые культуры! Густопсовые жалобы берданного Вохрамея: «До че-го пу-ле-то ту-го!» Тут срока и вышли… Остались стада шолохо…
— Игры разума! В ссылке — в стукалку, в загранке — в рулетку, в Адлаге — в поддавки на сковородке…
— О, блатная музыка сфер — «симфеня»! Она прошлепывает нас, размораживает полуфабрикаты мыслей — туфта-наледь сплетует-отвалится, а квартет, как ни садись, «На Конец Времени» — останется… На языке сей Зонии счастливой!
