– Я помню, куда мы их выбросили. Сейчас найдем.
С этими словами он выбежал из помещения. Остальные, включая Касыма, последовали за ним.
– Сначала потолок подоприте! – крикнул им вдогонку Родик, но никто его уже не слушал.
Ничего не оставалось, как последовать за всеми. Во дворе Родик застал живописную картину. Таджики прыгали с одной кучи мусора на другую, делая на родном языке предположения о местонахождении клада.
– Касым, прекрати это безобразие, – потребовал Родик. – Никуда ваши драгоценности не денутся. Сначала подпорки сделайте, а потом хоть до утра ищите. Буратины хреновы!
– Мало-мало посмотрим, Родион Иванович, – отозвался Касым. – Они где-то тут. Я их сам в носилки ссыпал.
Азарт, овладевший таджиками, передался и Родику. Он походил между кучами в надежде различить блеск золота, но вскоре устыдился своего порыва и решил, пока страсти не улягутся, побеседовать с Владимиром Александровичем. Тот сидел в своем кабинете и читал какую-то газету.
– Еще раз приветствую. Больших причин для волнений не вижу, – пожав вялую руку, произнес Родик, устраиваясь без приглашения на стоящем рядом со столом стуле. – Сегодня поставят временные подпорки, а завтра поднимут и укрепят перекрытия.
– Дело ваше. Вы человек грамотный. Своим сотрудникам я на всякий случай дал под расписку команду в аварийные помещения не заходить, – отложив газету, пояснил Владимир Александрович.
– Что про ельцинский Указ пишут?
– Да это у меня реклама. Политика меня уже давно не волнует. Мне что Ельцин, что Руцкой, что Макашов, что Янаев – все одно. Державу развалили, людишек типа меня на помойку выбросили. У меня теперь новые начальники…
– Знаете, таджики клад в печке нашли, – желая сменить тему разговора, сообщил Родик. – Золотые пятирублевки. Решили, что это медяшки, и выбросили. Теперь в мусоре копаются. Ищут.
– Много нашли?
– Не видел, но говорят, что много.
– Надо в милицию сдать.
– Хм… Насчет сдачи клада лет восемь назад в Харькове на заводе Малышева случай был… Экскаваторщик копал траншею и огромное количество золота и камней нашел. Сложил в сапог и отнес в первый отдел, надеясь получить законные двадцать пять процентов, а может, просто испугался. В общем, завод почти месяц не работал. Обсуждали вопрос, дурак он или нет. Ответ через несколько месяцев появился. Выплатить ему ничего не выплатили, а уголовное дело завели. Оказалось – не все сдал. Надо нам это?
– Да черт с ними! Забудем. Я, знаете, тоже на богатство позарился. А результат?..
– Пойду таджиков взбодрю, а то они золотой лихорадкой заболеют, – прервал Родик, не желая слушать историю жизни Владимира Александровича, главную беду которой он знал от Алексея. – Не прощаюсь. Я здесь сегодня долго буду. Постараюсь еще зайти.
– Заходите. Чаем напою. Домой часов в восемь поеду.
– Спасибо, с удовольствием воспользуюсь вашим предложением.
Во дворе продолжались поиски, но теперь они были похожи на археологические раскопки.
– Нашли чего? – спросил Родик.
– Нет, – за всех ответил Касым. – Много камней, а монетки маленькие.
– Кончайте искать иголку в стоге сена, – предложил Родик. – Сейчас займитесь делом, а завтра я вам металлоискатель добуду. Мусор этот обещаю сегодня никто вывозить не будет, а перекрытие может рухнуть. Тогда вы и зарплаты лишитесь. Это я вам тоже обещаю. Касым, командуй.
Таджики, привыкшие к беспрекословному подчинению, нехотя оторвались от своего занятия и, подчиняясь командам бригадира, стали готовить подпорки. Родик, понимая, что оставлять их одних нельзя, прислонился к стене здания и наблюдал за работой.
Смеркалось. Родик пересчитал заготовки и, решив, что их для начала достаточно, распорядился начать установку крепления перекрытия. Касым, отдав по-таджикски необходимые команды, спросил:
– Родион Иванович, можно я одного оставлю здесь сторожить?
– Касым… Кто ночью будет копаться? Да и не знает никто. А впрочем, делай как хочешь. Мне важно, чтобы сегодня намеченные работы были выполнены.
– Спасибо, муаллим. Сегодня сделаем все… А этот, чем золото ищут… Когда дадите?
– О-хо-хо. Пойду позвоню и постараюсь договориться, но за аренду оборудования будете платить сами.
– Хоп. Заплатим. Лишь бы найти. Мы уж боимся, не ушли ли они с теми контейнерами.
– Работайте, новоиспеченные кладоискатели. В этих кучах монеты найти даже с металлоискателем очень трудно. Он же на любую железку будет реагировать, а их тут немало. Ладно… Утро вечера мудренее. Уйду на полчасика. Смотрите, работайте.
Родик нехотя поплелся в кабинет Владимира Александровича. Тот, увидев его, начал не спеша колдовать вокруг электрического чайника. Вскоре послышалось характерное шипение и на столе появились чашки, издающие приятный, но незнакомый Родику аромат. Он хотел поинтересоваться его происхождением, но передумал, представив, как этот человечек с неизменной грустью в глазах пустится в нудные объяснения.
Возникла пауза, во время которой Родик, прихлебывая чай, сосредоточенно листал записную книжку в поисках номера телефона своего давнего знакомого, командующего расположенным в Подмосковье специализированным саперным подразделением. Они познакомились еще в конце семидесятых на Семипалатинском полигоне, когда Валя (так его звали) был еще лейтенантом, а Родик – младшим научным сотрудником. Они сдружились и одно время встречались семьями. Однако после ухода Родика из института общение сначала стало эпизодическим, а в последние годы ограничивалось редкими телефонными звонками.
Наконец Родик нашел нужный номер и, чтобы разрядить затянувшуюся паузу, спросил:
– Я позвоню?
Владимир Александрович грустно кивнул, и Родик принялся крутить диск. Со второго раза он дозвонился:
– Валя, привет! Жмакин. Не забыл боевого товарища? Как дела?
– Рад тебя слышать, Родик. Все по-старому. Служу… Пока.
– Ты об Указе президента или увольняться надумал?
– Указы – это не про нашу честь. Нас приказы волнуют. Мне до момента «ч» меньше года осталось. Буду рапорт подавать и по твоему примеру в коммерцию двигать.
– Вольному воля – спасенному рай. Надумаешь ко мне – приходи. Что-нибудь вместе замутим.
– Надо обсудить. Тут в твоем институте на каэнтээсе [16] был. Про тебя легенды слагают. Говорят, миллионером стал.
– Хм… Это с какой стороны посмотреть. Как нас учили, все относительно. Тут впору эпитафии сочинять. Не просто на моем поприще. Не думай, что жалуюсь. В целом все движется в нужном направлении, но…
– А кому просто? У тебя хоть все в одних руках, а у нас лебедь, рак да щука.
– Как семья?
– Да по-старому. Лучше скажи, как ты в разведенном состоянии существуешь?
– У меня есть женщина… По дочери, конечно, скучаю. Лена наше общение не ограничивает, но его организация в лучшем случае в выходные удается. Обратного хода нет… Что тут скажешь? Се ля ви! У меня к тебе просьба.
– Что еще от тебя ждать? Так не позвонишь…
– Каюсь и признаю. Жизнь такая… Мне на день-другой миноискатель или что-то подобное для обнаружения металла надо.
– Разное есть. Тебе для чего?
Родик кратко изложил ситуацию, а в конце заметил:
– Мне на этот клад наплевать. Да и не я его обнаружил, а тем более потерял. Просто таджики, пока эти монеты не найдут, работать только из-под палки будут, а меня сроки жмут. Да и надсмоторщиком быть не хочется. Есть чем заняться.
– Ставь бутылку. У меня есть американский металлоискатель. Для изучения недавно прислали. Завтра я в министерстве к десяти должен быть. Часов в тринадцать могу с тобой встретиться. Диктуй адрес…
– Проще. Я тебя у кинотеатра «Новороссийск» ждать буду. Мой объект с ним соседствует. Сориентировался?
– Конечно.
– Отлично. Потом куда-нибудь завалимся и пообщаемся. Ты свою аферу с детскими книжками не оставил?
– Почему аферу? Издаю. Расходятся, как пирожки в блокадном Ленинграде.
– Ну и аллегории у великого детского писателя. Презентуй завтра что-нибудь с автографом. Я тут одному господину обещал библиофилом стать.
– Обязательно! Только обещай не ржать, как в прошлый раз.
– Тогда я не понимал, что такое коммерция. Считал книгу чем-то божественным, не допускающим обыденности. Возмущался советскими политкорректными поделками. К ним и твои опусы относил. Каюсь… Заблуждался. Это обычный товар народного потребления. Теперь уже не дефицитный.
– То-то. Поумнел. Кстати, тогда в сравнении с нашими доходами это была коммерция. Сейчас издательство платит крохи, хотя издает охотно.
– Сам издавай. Сам продавай.
– Видишь, как ты продвинулся. Исходный капитал нужен.
– Завтра обсудим. Может, еще чего-нибудь придумаем. Ты ведь идеями по-прежнему фонтанируешь?
– Уже не так. Старею. Сапогею.
– Не прибедняйся. Давай до завтра, а то все темы исчерпаем.
Родик разъединил линию и обратился к Владимиру Александровичу:
