Именно таким персонажем показался Лантарову Влад Захарчиков – наметанный глаз Кирилла почти мгновенно вычислил, выделил его из многих. В принципе, они нужны были друг другу: тусклым личностям, претендующим на величие, проворные прилипалы всегда необходимы так же, как принцам пажи. А Лантаров как раз и был той терпеливой пиявкой, которая долго стережет свою жертву.
Знакомство осторожно срежиссировал Лантаров. Как-то они вместе оказались в курилке. Статный, почти на голову выше него, Влад широко беззаботно улыбался, как только могут это делать совершенно свободные, ничем не обремененные люди. Небрежно протягивая Лантарову руку, он несколькими матерными словами дал исчерпывающую оценку уровню лекции.
– Влад, – просто отрекомендовался он.
– Кирилл, – в той же тональности, камертонно ответил Лантаров.
Затягиваясь, Влад подмигнул:
– Родители думают, что мы тут учимся. Пусть и дальше так думают.
– Типа того, – фыркнул Лантаров и тоже зеркально затянулся. – Мой папан собирал на крутой джип, и вот теперь я – в универе.
Поглядывая на Захарчикова, он подумал: «Интересно, мажор или косит под мажора? Студенты – народец ушлый, чаще косят. Вообще-то уверенный и наглый пошляк, и прет, как танк». Самому Лантарову было стыдно признаться, что его отец – всего лишь какой-то доцент. И тем более, не какой-нибудь денежный воротила или политик, как у большей части однокурсников.
– Но, чтобы жизнь удалась, надо меньше работать и больше трахаться. Так мой старик говорит, между прочим, – Захарчиков коротко диковато заржал.
Прошло еще некоторое время, и Лантаров однажды помог сдать Владу тягомотный зачет у вредного, еще старой закалки преподавателя по прозвищу Мумия, который изводил студентов невиданной принципиальностью и стойким иммунитетом к взяткам.
– Так, я твой должник, – бросил Захарчиков небрежно, затем предложил присоединиться к небольшой компании для похода в «Фаворит», популярный среди студентов ночной клуб. – Там сегодня будет жарко, – подмигнул он и добавил: – Ты не беспокойся, мы там часто висим.
Откровенно говоря, идти туда Лантарову не очень-то хотелось, но не прозябать же в пятницу в одиночестве.
Внутри клуб казался настоящим логовом, в котором витал дух безобразного, но таинственного и влекущего культа. Особый специфический и манящий запах, состоящий из сигаретного и искусственного дыма, алкоголя, гормональных выбросов возбужденных людей, всеобщей экстатической вольницы, зарождался из совместного желания дотянуть до какой-то неведомой черты. Все словно варились в собственном соку, накуренные, накачанные алкоголем и психоделиками, остервеневшие от изнуряющих танцев участники таинства, в чем-то схожего с религиозным. Группа на некоторое время застряла в баре – еще подкрепиться.
– Колеса будешь? – лукаво спросил Захарчиков, заглядывая Лантарову в глаза.
– Не-е… – неуверенно протянул Лантаров.
– Как хочешь. Но чтобы быть в адеквате, надо подзарядиться.
И Захарчиков лихо заказал на всех коньяк с лимоном, а потом укромно поделился таблетками с одним из парней, Сашей. Этот Саша всю ночь подносил, как боеприпасы, воду в пластиковых бутылочках – очень кстати.
Поначалу танцы не заводили Лантарова. Но незаметно для себя он попал под влияние электронного ритма в сто сорок ударов в минуту, точно так же выкрикивал ди-джею какие-то несуразности среди лиц-масок и уханья синтезаторов. Он был подсоединен к компании, будто веревкой, и в то же время оставался наедине с собой – безличный, никому неизвестный.
– Накатим? – весело вопрошал при этом Захарчиков. И они накатывали.
Случайные и неизбежные прикосновения, как короткое замыкание, раззадорили Лантарова, сделали бесстрашным. Всеобщее ощущение эйфории сглаживало то, что было не сказано. В какой-то момент одна из девушек прильнула ко рту Лантарова губами, и он поддался. Но вместо поцелуя он вдруг во рту у себя ощутил твердую шайбочку таблетки. Хотел было выплюнуть ее, но девушка с улыбкой шепнула на ухо: «Это “короны”. Попробуй, почувствуешь себя королем!» Он подумал: «А почему бы и нет?»
Алхимия превращений потрясла его. Сначала он испытал жуткий приступ тошноты – даже отошел к столику и присел, обхватив голову руками. Ему еще никогда не было так плохо. И вдруг от пят до затылка с бешеной скоростью фонтаном забила горячая кровь, ударила в голову и создала совершенно неземную, исключительную силу, источника и причины которой он понять не мог. В момент бешеной скачки крови по спине пробежал холодок, затряслись руки, дыхание стало частым, тяжелым, как будто он бежал кросс. Лантаров не на шутку испугался, но он более не управлял своими быстро меняющимися эмоциями. Он оглянулся, подозревая, что эта девица специально подсунула ему таблетку, чтобы ухмыляющаяся компания могла, как говорили, «погнать» с новичка. То есть дружно поглумиться. Но вдруг водоворот противоречий успокоился. Стало непривычно хорошо от внезапной радости и любви ко всем. Неизъяснимое, близкое к восторгу ощущение снизошло на него, он перестал ощущать себя потерянным человеком. Рвущаяся из своих ошалевших тел толпа казалась теперь единым организмом, а сам он – его неотъемлемой, значительной частью. Вдруг он понял, что так уже было! И в шаманских танцах вокруг костра, у пещеры, и сейчас, когда самолеты и интернет сузили все мировое пространство до нескольких, осязаемых рукой сантиметров. Им овладел небывалый экстаз, точно с неба снизошла благодать. Он почувствовал себя эфирным существом. Такие же, как и у всех, резкие движения, такая же сбивчивая речь, такие же, готовые лопнуть, глаза. Это и есть «посвящение»? Обещанный Захарчиковым «приход»? И Лантаров видел, что почти такое же состояние и у Захарчикова, и у всех новых приятелей, включая девушек без имени. Он точно знал, что совершенно счастлив, потому что похож на всех, стал их частью. Он стал своим.
Лантаров обнаружил себя утром в квартире у Захарчикова. Тот победоносно улыбался. Не то чтобы он совсем ничего не помнил, но провалы мешали восстановить всю целостность картины.
– Нормально наперло?
– Кажется, – неуверенно ответил Кирилл.
Одеревеневшая голова гудела, конечности казались ветками дуба, выросшими как-то неправильно, против его воли.
– А меня таращит, пипец. Хоботит до сих пор, надо чайку хлебнуть, разогнаться. Как тебе клубнячок? По-моему, офигенный, и музыка. Особенно когда технарь врубили часов в двенадцать, меня аж мурашками покрыло.
– Да… А куда народ подевался?
– Да кто где. Телок наших увели… правда, они уже никакие были… Просто нефиг бехеровку пивом шлифовать, я ж предупреждал… Да ну их…
Влад, этот прокачанный бицепс компании, теперь источал мудрость вождя нового туземного племени. И эта роль ему явно импонировала.
У Лантарова что-то шевельнулось в голове, он вспомнил девушку и ее роковой поцелуй. Потом она еще под яростные крики обезумевшей толпы раздевалась, в экстатическом порыве, обнажив маленькую крепкую грудь.
– Слушай, Влад, а кто эта… ну, что раздевалась?
– Ого! Это – Ланка. Ты вообще держи нос по ветру – говорят, она на «варшаве» висит или на «винте».
– А Варшава – это что?
Лантарову было немного стыдно своего невежества, но любопытство оказалось сильнее.
– «Варшава» – это смесь «винта» и «ширки». Ну, а «винт» – ты знаешь, на эфедрине торчит.
Лантаров потряс головой, словно оглушенный бычок. Он все еще переваривал события.
– Ну, ты как? Норма? Вот так становятся богами!
Лантаров слушал и ощущал, что какая-то трансформация в его сознании таки произошла, но он не мог понять, хорошо это или плохо.
3
Лантаров стал появляться в компании Захарчикова. Еще в школе он научился балансировать между предельно рискованными играми и жизнью забитого зверька в норке. Он осторожно, подобно канатоходцу, исследовал грань благоразумия. Увлекался виртуальным миром и экстатическим таинством клубов, но не впадал в фанатическую одержимость. Это так же, как в интернете: он создавал в киберпространстве собственные миры, но отдавал предпочтение реальности, жаждал наслаждений и дико боялся их. Слишком веское основание отличало его от оголтелых парней и девушек того круга, в который он так стремился попасть. Он попросту был в сравнении с ними беден, и только уникальная изворотливость да строгая экономия позволяли ему сводить концы с концами. Ему часто претил подчеркнутый цинизм Влада, но все компенсировали его сногсшибательные способности к коммуникации, особенно популярность среди девушек. Девушек же Лантаров по-прежнему боялся и желал одновременно. В его воображении существовала некая умозрительная связь между мужской неполноценностью и финансовой несостоятельностью. А возле узколобого филистера Захарчикова всегда хватало удовольствий. Тут можно было кормиться, как после обеда льва, ведь у него нет иного выхода. А вдруг ему удастся стать наперсником Захарчикова, войти вместе с ним в какой-нибудь бизнес…
