– Что это было?
– Гипноз, – сказал всезнающий Живчиков. – Меня тоже гипнотизировали, когда лечили от неврастении.
Заявление Живчикова вызвало всеобщий смех. И только Маэстро оставался мрачным. Он уже ругал себя за безответственность, с которой вдруг решил демонстрировать свои способности. «А ведь с первого взгляда казалось, что ему ничего не грозит, – пытался оправдать себя Маэстро. – Ошибся! Так непростительно ошибся!..»
– Вы что-то увидели, что-то для меня неприятное? – Самсона невольно взволновало потемневшее лицо мага. – Только, пожалуйста, не лгите.
– Маэстро не умеет лгать, – сказала Мария.
– Все умеют лгать, – хмыкнул Бюргер. – Все зависит от цели.
– В конце концов, я мужчина и хочу знать, какие меня могут ждать неприятности, – продолжал настаивать Самсон.
Маэстро явно хотелось уйти от ответа, но со всех сторон обступили мага.
– Говорите, человек же просит!..
И Маэстро покорился неизбежному:
– Я видел вас в смирительной рубахе. Вы на чем-то сидели, скрестив ноги, и смотрели в одну точку бессмысленным взглядом, – хмурясь, хрипло проговорил Маэстро. Казалось, слова давались ему с трудом.
– То есть я выглядел ненормальным? – заволновался Самсон.
– Да.
– Какое страшное видение, – прошептала Мария.
– Вы не могли ошибиться? – с надеждой спросил Самсон.
– Конечно, мог, – с тоже надеждой произнес Маэстро. – Ясновидцы не боги, и я не исключение.
И в этот миг раздался голос диктора:
– К сведению пассажиров! Начинается посадка на рейсовый автобус до платформы «Веселая». Автобус отправляется через семь минут.
– Это наш! – воскликнул Колунов. – А объявляли, что отменяется! Нет правды на земле!
– Вы знаете Пушкина? – удивился Живчиков.
– Его все знают, у него лучшая пасека в округе.
– Жаль, не сыграли, – сказал Маэстро, протягивая Самсону на прощание руку. – Но мы еще увидимся и распишем пульку.
Пассажиры потянулись к выходу. Маэстро шел чуть впереди, опустив голову, Живчиков семенил сбоку, на ходу задавая магу какие-то вопросы, а Бюргер вел Милочку, обняв ее ниже талии. Милочка кокетливо улыбалась и изредка вздергивала руку Бюргера, но его ладонь упорно соскальзывала вниз. Последним шел Колунов, сгибаясь под тяжестью огромного мешка с удобрением. И только человек в сером плаще скрылся совершенно незаметно, но на это никто не обратил внимания.
В опустевшем зале остались Самсон и Мария. Появился вокзальный служитель и, двигаясь вдоль стен, начал гасить факелы специальным колпачком на длинном шесте.
– А вы разве не уезжаете? – спросил Самсон.
– Нет. Я живу тут поблизости. Пятницу мои клиенты проводят в семьях. Скучно одной дома, вот и прихожу сюда. Тут и познакомилась с Маэстро. Их вечерний рейс часто отменяется, и мы с Маэстро и его ассистентом пишем тогда небольшую пульку. Сегодня ассистент заболел, позвали вас, но игра все равно не сложилась.
– Мне тоже жаль, я бы с удовольствием пошлепал картами. – И, помолчав, проговорил: – Он странный человек…
– Удивительный. – Мария поняла, что Самсон говорит о Маэстро. – Представляешь, он четырнадцать лет провел в тибетском монастыре. Говорит на восьми древних языках, умеет подниматься на воздух, дышит под водой.
– Самому, что ли, в Тибет податься, – усмехнулся Самсон. – Так денег на дорогу нет.
– Приходи в пятницу, может, опять отменят, в преферанс сыграем, развлечешься. Нам четвертый не помешает.
– Приду, – пообещал Самсон.
Разговор Автора с Ясновидцем в сумеркахАвтор сидел за письменным столом, не зажигая свечей. Что-то было не так в первой главе, что-то его смущало. Внезапно перед ним появился мужчина в синем бархатном кафтане, отороченном серебряной нитью, и берете с пером.
Ясновидец. Вы подумали обо мне, и я здесь.
Автор. Откуда вы знаете, о ком я думал?
Ясновидец. Вы же сами наделили меня даром ясновидения.
Автор. Допустим. Но вы поступаете вопреки моим желаниям.
Ясновидец. А конкретнее?
Автор. Мне хотелось, чтобы Самсон ничего не знал о своем будущем, а вы все выложили ему при первой же встрече.
Ясновидец. Давайте рассуждать здраво. По вашему замыслу, я умен, честен и человеколюбив. Так?
Автор. Да.
Ясновидец. Как же я могу молчать, когда вижу, что моему собеседнику грозит беда?
Автор (растерянно). Вы правы, я об этом не подумал. Просто не успеваю все продумать, слишком стараюсь сделать своих героев ни на кого не похожими.
Ясновидец. Зачем?
Автор. Чтобы избежать обвинений в клевете и судебных исков.
Ясновидец. Тогда пишите о красотах природы. Впрочем, о природе тоже не надо. Лучше вообще ничего не пишите.
Автор. Почему?
Ясновидец. Слова материализуются.
Автор (смеется). Слова материализуются?.. Право, это какое-то языческое суеверие.
Ясновидец. Языческое? Разве это не из Библии? «Вначале было слово». Вот вы нас придумали, создали условия для нашей встречи. Но дальнейшее уже зависит не от вас, а от наших характеров.
Маэстро достал из воздуха папиросу «Беломорканал», прикурил.
Автор (помолчав). Значит, во всем, что скажут и сотворят мои герои, виноватым окажусь я?
Ясновидец. Конечно. Родители несут ответственность за поступки детей. И вы уже чувствуете эту ответственность.
Автор. Послушайте, вы меня совсем запутали.
Ясновидец. Так распутывайтесь. Но, кажется, отступать вам поздно, герои вашей книги уже здесь.
Автор. Далеко не все.
Ясновидец. Надеюсь, они появятся. Конечно, если переборете свой страх перед неизбежным наказанием за то, что напишете.
Автор надолго задумался: Маэстро был прав, и в его правоте автор чувствует какую-то неясную для себя угрозу. Может, действительно уничтожить уже написанное? Но это значит признаться самому себе в трусости. Автору стало не по себе. А Маэстро, как назло, не исчезал, стоял на фоне темного окна, насмешливо смотрел на автора, курил и выпускал дым в форточку. Хотя, если трезво рассуждать, фантомы курить не могут.
Ясновидец (иронично). Какими опасливыми становятся нынешние сочинители, собственных героев начинают бояться. Чего вы так напряглись, ведь первая часть вашей книги – лирическая. Что может быть опасного в любви?
Автор. Пожалуй, вы правы. Продолжу.
Автор придвинул к себе чистый лист бумаги, зажег свечу и обмакнул хорошо очищенное гусиное перо в чернила.
Ясновидец (удивленно). Но почему гусиным пером? Ноутбук, по-моему, удобнее.
Автор. Пером надежнее: что написано пером… Эту пословицу наши классики хорошо знали, вся отечественная литература, хоть чего-нибудь стоящая, создана в основном гусиными перьями.
Ясновидец. Вот таким вы мне нравитесь больше.
Автор. Спасибо.
И каллиграфическим почерком вывел на листе цифру 2 и написал с красной строки: «Полковник Антон Антонович Мостовой…»
Полковник Антон Антонович Мостовой, тридцатитрехлетний начальник Губернской службы безопасности (ГСБ) принимал душ в ванной, облицованной бежевым мрамором. Он любил эти утренние часы, когда прохладная вода взбадривала, заряжала энергией на целый день. Сегодня он с утра не мог избавиться от предчувствия предстоящих перемен. Нет-нет, никакой мистики, просто хорошая интуиция. А он жаждал перемен. С полубеспризорного и полуголодного детства, когда он мечтал о силе, которая уравняла бы его с Витьком, и до той поры, когда осознал, что дело не в силе, а во власти, он постоянно жаждал перемен.
Его родители жили на побережье океана. Мать и отец были вечно заняты на работе, и он был предоставлен самому себе. Уличный парнишка Антон рос хилым и слабым, насмешки сверстников и презрительные взгляды одноклассниц сопровождали его детство. И он смертельно завидовал тем мальчишкам, которые пользовались девичьим вниманием. Особенно он завидовал Витьку – признанному атаману дворовой шпаны, властному и бесстрашному. Витьку он завидовал до колик и судорог. Антон мечтал обладать такой же силой и властью, как этот ненавистный Витек. Может быть, поэтому он с малых лет большую часть времени проводил в одиночестве у моря. И, возможно, эта почти духовная связь с прародительницей всего живого – водой – и развила в нем интуицию, подсказывающую ему верные решения в сложных жизненных перипетиях и предупреждающую о грядущих переменах.
Стремление к власти с возрастом становилось все сильнее и сильнее, пока не превратилось во всепоглощающую страсть. Ради этой неодолимой страсти дипломированный искусствовед Антон Мостовой после окончания университета согласился на низкооплачиваемую работу в ГСБ, властная мощь которой держала всех его знакомых в страхе.
