Производительность на наших оружейных предприятиях резко подскочила. Принц был восхищен предприимчивостью членов нашего семейства.
Итак, семья объединилась.
Но семья семьей, а бизнес бизнесом. Мне надо было лететь в Нижнеокск, налаживать там рынок сбыта газового оружия. Как пробный шар.
И я полетел.
Химик-Губернатор меня не встречал, он теперь безвылазно сидел в Нижнеокском Кремле.
Губернию заполонили бандиты.
Они крышевали бизнесменов, их самих крышевали силовики, силовиков – политики, а политиков – бизнесмены.
Круг замкнулся, и никто не знал, как его разомкнуть.
Я сразу пошел к Губернатору.
Он стал мне плакаться.
– Друг мой, ты видел, что творится в губернии? И как с этим справиться, я не знаю. Скоро прилетит Президент, а он любит ходить в народ, а народ-то сидит по домам, нос боится на улицу высунуть. С кем же будет встречаться Президент? Он мне уже два раза по спецсвязи звонил из Москвы, чтобы я поправил ситуацию. А как ее поправить, если кругом одни «крыши»? Мне конец! – зарыдал он на моей груди.
– Ладно, – сказал я, – выручу и на этот раз.
А заодно напомнил ему, кто помог ему вступить в эту должность, кто помог победить «башмачников», кто поил, кормил и провожал его гостей.
Он удивленно посмотрел на меня и как будто с трудом вспоминал что-то для себя важное. А вспомнив, неожиданно прозрел. Стукнул себя по лбу и воскликнул:
– Ты, конечно, ты. Прости меня, неблагодарного, – и, как и в старые времена, его кудрявая голова затряслась у меня на плече.
– Никто ничего: кто старое помянет, тому кудри вон, – сказал я, чмокнув этого беспокойного парня в макушку.
И тут же предложил свой план развития дальнейших со– бытий в губернии.
Раз все здесь повязаны и не поймешь, где милиция, где бандиты, где чиновники, где депутаты, то надо, как и прежде, пойти в народ, вооружить его и повести за собой.
– Выйти и повести – это я согласен, а вот вооружить народ? – засомневался губернатор. – Он же, народ, этим же оружием меня и продырявит.
– Надо вооружить таким оружием, которым не продырявит. Например: газовым.
Губернатор вначале обрадовался, а затем засомневался:
– Так где его найти, это газовое оружие?
– Я знаю где. И я его привезу, вернее, прилечу с ним, мне только нужен самолет.
– Самолет я тебе дам. Один у меня остался.
– А где остальные? – спросил я, помня, что их было в нашем аэропорту полторы сотни.
– Да тут одному земляку дал покататься. А он угнал их в Африку и там продал, – и видя, как я огорчился, добавил: – гад.
– Да… – сказал я, – видимо, земляк-то был непростой, если целую эскадрилью сумел продать.
Губернатор, пряча глаза и заминая этот вопрос, сразу перешел к нашему газовому делу.
– А сколько ты можешь привезти этого газового оружия?
– Смотря какой самолет, – резонно ответил я.
– Поехали смотреть, – предложил губернатор.
В ангаре одиноко стоял Ил-18.
На таком дед мой летал, а я таких даже в армии не видел.
Откуда ни возьмись, появились командир самолета и пять его членов экипажа. Прослышали, что кто-то их самолетом заинтересовался. Они уже года три не летали, сидели по домам без работы. И так обрадовались слуху, что их самолет хотят зафрахтовать, что примчались в ангар в полном парадном обмундировании.
Они верили в свое счастье.
Когда земляк Губернатора угонял нижнеокскую эскадру, то этот древний раритет не взял.
И вот теперь их самолет пригодился.
Посчитали, сколько ящиков с газовыми пистолетами разместятся, если сиденья убрать, и получилась внушительная цифра. В пересчете на стволы – тысяч сто.
Губернатор аж заплясал от радости.
– Это ж я вооружу всех, кто за меня голосовал!
Я немного остудил энтузиазм губернатора, сказав, что товар иностранной державы и за него деньги потребуют.
Кто заплатит, тот пистолет и получит.
– Заплатим, заплатим, – отмахнулся губернатор, – ты только привези.
Он готов был тут же затолкать меня в самолет, но летчики объявили:
– У нас керосина нет, и надо бы дырки подклеить, – и показали проржавевшие бока Ил-18.
– А зачем вам керосин? – удивился губернатор, – самолет же не керосинка.
– Так самолеты летают на керосине, а не на «кока-коле», а булки не растут на деревьях… – съязвил один уж очень осмелевший от голода летчик.
Губернатор засмущался и пробормотал, что он так шутит.
И пообещал все сделать. И сделал. Дырки в фюзеляже быстро заклеили. Керосин привезли.
Даже экипаж усилили.
По распоряжению губернатора добавили еще шесть летчиков.
Губернатор, прощаясь, обнял меня, назвал единственным другом, и я полетел за оружием.
Когда наш Ил приземлился в Сайгоне, то посмотреть на него сбежались все летчики и техники, которые в это время находились в аэропорту.
Такой старины они еще не видели.
Ходили вокруг нашего самолета, стучали по корпусу цокали языками и не понимали, почему экипаж состоит из одиннадцати человек.
Я тоже не понимал.
Тем более во время полета слишком явно под комбинезонами летчиков проступали погоны КГБ. Но меня это тогда не взволновало, я подумал, что так положено при полетах за границу.
В аэропорту нас уже ждали. Быстро организовали загрузку. Самолет набили, что называется, под завязку.
Я с сестрами едва втиснулся в самый хвост самолета.
Экипаж, кряхтя, залез в разбухший самолет. И самолет побежал по взлетной полосе. Надо отдать должное мастерству наших пилотов, самолет взлетел под бурные аплодисменты всего многотысячного аэропорта. Сделал круг почета и, покачав на прощание крыльями, взял курс на Родину, на Нижнеокск.
Пока самолет резко набирал высоту, мы с сестрами в хвосте чуть не задохнулись от вони керосина. А когда самолет набрал высоту и выровнялся, мы опять чуть не задохнулись, но теперь из передней части самолета потянуло уже не керосином, а вонючей вьетнамской водкой.
Я стал опасаться за наш полет.
И пополз в нос самолета к экипажу.
Пять основных членов экипажа вели самолет и были трезвыми, а вот остальные шесть добавочных вовсю хлестали вьетнамскую водку и закусывали сушеными змеями. Меня от этого запаха и вида трапезы вывернуло наизнанку, что очень возмутило необычных членов экипажа. Трое из них схватили меня и стали заливать в рот вонючую водку, а остальные трое стали впихивать змей.
Тут я вспомнил, что имею дело с русскими людьми, и неважно, кто они и в каких званиях.
Ни один пьяный русский не отстанет от другого, пока не накачает того, другого, до своего поросячьего состояния. И сам предложил им налить мне штрафную.
Ну, и понеслось…
Самолет летел себе и летел. А мы пили и пили.
И, конечно, разговор зашел о женщинах.
И один из собутыльников, вспомнив про моих сестер, рванул на штурм узкого прохода, проделанного мной в ящиках с оружием, в хвост самолета.
Через некоторое время он приполз назад, сказав, пряча глаза, что никого не нашел.
Я удивился и сам пополз в хвост, узнать, куда делись мои сестры.
Сестры были на месте, только старшая сестра была раздетая и пьяная, а младшая закрылась в туалете. Я, оценив обстановку, понял, что ничего страшного не произошло. Приполз назад и прикончил остатками водки всех нелегальных пилотов, чтобы больше не шалили.
А прикончив, вспомнил: «ни один пьяный русский… (см. выше)» и решил напоить и настоящих пилотов. Те долго сопротивлялись, но на подлете к Нижнеокску сдались. А когда мы уже стали снижаться, к нам присоединились мои сестры.
В итоге самолет сажали все вместе. Вернее, младшая сестра в обнимку с командиром.
Правда, после приземления командир окончательно заснул. И сестра, не зная, как остановить самолет, катала его по летному полю до тех пор, пока двигатели не выработали весь керосин. Наконец самолет остановился.
И тут проснулся «дополнительный» экипаж. Старший из них объявил, что самолет, я и мои сестры арестованы.
А в самом самолете, оказывается, сотрудниками КГБ проводится спецоперация по пресечению нелегального канала поставки оружия.
Я посмотрел на удостоверения в дрожащей, похмельной руке, на помятых чуть живых горе – «летчиков», улыбнулся, но сопротивляться не стал, тем более что на взлетной полосе замаячила машина моего друга Губернатора с мигалкой и эскортом бронетранспортеров.
Подъехав, Губернатор радостно забегал вокруг самолета и даже поцеловал шасси.
Я, видя такую радость, перестал волноваться и стал махать Губернатору, что, мол, вот он я: «Прилетел, привез все, как мы договаривались, давай выручай от этих алкоголиков с корочками!»
Но Губернатор смотрел как бы сквозь меня, зато официально здоровался за руку с каждым из участников «спецоперации».
Наконец он заметил меня и захохотал. Смех подхватила вся свита.
Вначале мне было непонятно, над чем они смеются, и даже оглядел себя, но когда к самолету подкатил «черный воронок» [36] , все стало понятно.
Меня с сестрами быстренько туда затолкали. Когда нас увозили, я увидел сквозь решетки, как к самолету подъехали фуры и в них стали загружать наши ящики с газовым оружием. А губернатор все радовался, плясал около машин, крича: «Конфискат! Конфискат!» Мне стала проясняться суть этой спецоперации с дополнительным экипажем и конфискацией газового оружия.
