– Да, в каком-то смысле, папа. Но не ваш…
Она собрала обратно в папочку картинки, убрала в чехол фотоаппарат и со всем имуществом отправилась к себе в ординаторскую.
Пациент, однако, непростой. В ее практике встречались больные с ретроградной амнезией, но обычно они хоть как-то, хоть что-то, а вспоминали. И метод с фото известных людей чаще всего помогал. Но здесь…
Мужик с виду был ухоженный, так сказать – социально адаптированный. У него, наверно, семья есть. Искать ведь будут, переживать, плакать. Они сообщили приметы в бюро несчастных случаев, но оттуда пока никаких звонков. Возможно, еще не спохватились.
* * *
Настя Журавлева – свободный журналист и человек пребывала в волшебном состоянии, называемом в науке эмоциональным. Потому что попутчик позвонил ей в тот же день, ближе к вечеру, и напомнил про могильники.
Вроде бы ничего сверхъестественного – позвонил и позвонил. Работа у него такая – достопримечательности изучать. Но на встречу с новым знакомым Настя собиралась как на первое свидание. Крутилась перед зеркалом, примеряя все по очереди платья, заплетала сложную фигурную косу. Долго красила глаза под неодобрительные взгляды мамы.
– Куда собралась?
– Человеку обещала курганы показать, – не отрываясь от зеркала, ответила дочь.
– Какому еще человеку?
– Из Москвы. Вместе в поезде ехали.
– Мужчина?
Опытная мама заранее знала ответ. На встречу с женщиной ее дочь так не прихорашивалась бы. Какой-то прохиндей из поезда! А тем более из самой Москвы. Разве такие знакомства хорошим заканчиваются? Они заканчиваются только одиноким материнством. Задурит девке голову и укатит к себе, а она отдувайся.
Настя тоже наперед знала, что сейчас услышит. Эту песню мама заводила с завидным постоянством. Называлась песня «А как же Дима?». Все Настины попытки объяснить, что Дима ей не муж, а просто хороший друг, результата не давали. Не может быть парень просто другом одинокой симпатичной девушке.
Мама твердо придерживалась мнения, что порядочными непьющими парнями не разбрасываются. Их мало. А симпатичных девушек много. А Дима – непьющий и порядочный – любит к тому же ее, дуреху. Отличная партия! Работа постоянная, жилье свое. Где в Великозельске такого сыщешь? Того и гляди какая-нибудь поумнее к рукам приберет. А дочь довыбирается, так в девках и останется. Время ох как быстро летит.
Настя спорила. Что такое «отличный парень»? Подумаешь, цветы дарит и про любовь твердит. Каждый раз одно и то же: какая ты, Настя, красивая, какая ты умная, какие у тебя статьи интересные! И все. Между прочим, она первым делом ему предложила с этими льготными лекарствами разобраться. Он же в полиции работает, оперуполномоченный. У него возможности есть, связи. А он отказался, мол, бесполезно. Потом предлагала вместе поехать в Москву. Не поехал. Потому что не очень это благодарное дело – воевать с собственным начальством. Гораздо проще сказать «люблю», на вокзале встретить и сирень всучить. А Антон, между прочим, за нее в вагоне заступился, хоть никто его об этом не просил. Не побоялся с пьяными гопниками связаться. Антон с виду вроде не сильный совсем, не косая сажень в плечах, а нашел подходящие слова, уладил конфликт.
Чем дольше Настя об этом думала, тем ярче всплывал в памяти светлый образ. Еще немного – и над головой у Антона засиял бы нимб.
Автобусы до курганов не ходили, а своей машины у свободной журналистки не было. Пришлось в очередной раз у отца канючить, обещать, что не разобьет и ничего не сломает. Папа поворчал, но ключи от старенького «рено» дал.
Настя ехала вдоль высоких заборов и разглядывала номера домов. Это был самый престижный район города, шикарная частная застройка. Один коттедж краше другого. Даже удивительно, что Министерство культуры способно своих сотрудников в таких местах селить. А говорят, бюджет дефицитный.
Золотова Настя заметила издали. Он, словно суслик, стоял на обочине, держа в руках шикарную корзину с цветами. Она ловко припарковалась рядом, красиво вышла. И не зря старалась. Одевалась и красилась. Сразу заметила, как у Антона лицо вытянулось, когда увидел ее при наряде. И таких корзин ей Дима никогда не дарил. Да и вряд ли подарит.
– Ну что? Поехали? – счастливо улыбнулась журналистка, прижимая к груди цветы.
После дежурной болтовни про погоду она как бы невзначай поинтересовалась:
– Видела, тебя встретили.
– Да, сам не ожидал. Целый заместитель мэра приехал.
– Ланцов. Редкая сволочь, – мрачно заметила Настя, не отрывая взгляда от дороги. – Клейма ставить негде.
– Да ладно!
– Пять лет сидел за вымогательство. Потом удачно женился, вошел в «ближний круг». Теперь мэру прислуживает.
– Что у вас за «ближний круг»?
Какой может быть «ближний круг» в глубоко провинциальном Великозельске? Это ж не Москва! Вокруг кого здесь кружить?
– Тесный и сплоченный, – зло ответила она, – без их отмашки у нас даже почтальоном не устроишься. Не говоря уже о том, чтобы какой-то тендер выиграть… Держись, сейчас тряхнет. Дорогу еще при Ельцине чинили.
Машину действительно подбросило на ухабе. «Рено» печально застонал и возмущенно скрипнул. Но вела машину Настя хорошо. Аккуратно. Внимательно следила за дорогой, и Золотову с пассажирского сиденья ничто не мешало как следует ее рассмотреть.
Смотреть было на что. Смотреть было приятно.
Дома, в Москве, конечно, осталась Жанна, но это обстоятельство уже не так сильно тяготило Вячеслава Андреевича. Тем более что из коттеджа он ей позвонил при первой возможности. Хотел извиниться еще раз, а заодно узнать – не ищут ли?
Жанна в ответ на робкие попытки загладить вину, в очередной раз заорала, что ей на него плевать. Засомневалась в его тендерной принадлежности – «ты не мужик».
Напомнила, как сиганул по водосточной трубе в одних трусах, бросив ее на растерзание страшным бандитам. Велела больше не звонить и не беспокоить.
Золотов любовался коленками своего водителя. Настя не замечала откровенных взглядов. Или делала вид, что не замечает.
– А что полиция? – поинтересовался он больше для поддержания разговора.
– Ага, полиция! Начальник полиции – шурин мэра. Бывший учитель физкультуры из нашей средней школы. Весь город над ним смеется. Вместо того чтобы преступников ловить, заставляет подчиненных кроссы бегать, нормативы сдавать. В приемной турник поставил, а в кабинете дорожку беговую. Хочешь на прием попасть – сначала подтянись десять раз…
Она на несколько секунд замолчала и сосредоточилась на дороге. Нужно было обладать мастерством слаломиста, чтобы без ущерба для автомобиля проехать по вконец разбитому мосту.
– Нет, у нас есть нормальные люди, да только никто никуда не вписывается. По принципу – а что я один могу? Да и работу люди боятся потерять. Тут с работой вообще беда. Одна конфетная фабрика осталась, а раньше двенадцать предприятий было. Мэр с компанией все обанкротили и продали. Была ткацкая фабрика, а теперь бурьян. Народ от безработицы пьет, молодежь в Москву уезжает. Я помимо журналистики в библиотеке полы мою. Не очень романтично, а куда деваться? И эту работу с трудом нашла. Вон, кстати, моя библиотека…
Настя кивком головы указала на небольшой, давно не крашенный домишко, над которым действительно красовалась линялая вывеска «Библиотека». А прямо под ней другая, много ярче и крупнее: «Ритуальные услуги».
Это что ж у них, книги в гробах лежат? Или наоборот? Гробы на книгах стоят?
– Не понял… Гробы в библиотеке?
– А что такого? – Настя равнодушно пожала плечами. Почти каждый день здесь бывая, она давно привыкла к виду гробов. – И то и то – муниципальная собственность. Вот и сэкономили. Раньше библиотека все здание занимала, а потом кто-то умный посчитал, что это нерентабельно. Библиотеку потеснили, похоронное бюро открыли.
Золотов подумал, что в Москве в администрациях много клоунов сидит, но до такого пока никто не додумался. Надо будет рассказать.
– Вам, москвичам, наверно, это сложно понять, – грустно усмехнулась Настя.
– Вообще-то я не коренной москвич, – признался Золотов в том, в чем обычно признаваться не любил, – я из-под Тулы, городок вроде вашего. Мама у меня там. И сестра с семьей. А в Москву учиться приехал и после университета остался.
Не стал в красках расписывать, что готов был сырую землю есть, только бы обратно после учебы в родной Алексин не возвращаться.
– Отсюда тоже скоро все убегут.
Оказалось, что к самому кургану подъехать невозможно. Разве что на тракторе. Они оставили машину на заброшенном автобусном кольце – автобусы давно сюда не ходили, – двинулись пешком по разбитой дороге.
– Ну, вот курган. Смотри, – она широко повела рукой.
