Ознакомительная версия.
Настя обняла бабушку, нашла в себе силы улыбнуться. Щемящее чувство предстоящих потерь не опускало ее. Но нельзя было показывать своего состояния. Нельзя! Надо быть веселой.
Старики так радовались ее приезду!
Настя поднялась в свою комнату, бросила сумку. Внизу ее ждал накрытый стол и долгие разговоры о том, о сем. Отчим рассказывал о работе, она – о школе. Говорили о маме, о брате, об общих знакомых.
Настя немного забылась, расслабилась, наслаждаясь теплом, уютом и тишиной, той особенной деревенской тишиной, какая бывает только в домах стариков, проживших долгую жизнь вместе.
К вечеру отчим уехал, пообещав, что привезет семейство в выходные. Настя разобрала умку, поболтала с бабушкой, а после обеда сбегала к реке, постояла, глядя на серую воду, несущую опавшие листья. Погрустила.
Вспомнила о Мише. Отправила эсэмэску «я на месте, все в порядке». Ответ пришел мгновенно. Миша написал короткое «до завтра!».
Потом Настя вернулась, побродила по двору и саду, где под ногами попадались поздние яблоки вперемешку с прелой листвой.
Позвонил Миша, Настя обрадовалась, она попыталась передать свои ощущения, но поняла, что Мише трудно ее понять, потому что он не знает ее главную тайну.
«А ведь Миша тоже состарится и умрет – пришла страшная мысль, – и все! Все умрут!». Чтоб как-то отвлечься, Настя попыталась заняться домашними делами. Но и делать-то было особенно нечего. Она спустилась в подпол, достала банку компота, набрала картошки на вечер. Почистила ее. Она ходила за бабушкой и требовала работы. А бабушка смеялась и советовала почитать или посмотреть телевизор.
«Завтра приедет Миша, и мне будет легче, – уговаривала себя Настя».
Вечером пили чай, бабушка угощала своими фирменными вареньями и пирогом с яблоками.
Спать Настя отправилась непривычно рано. Перед сном она долго читала при свете настольной лампы. Наконец, сон сморил ее. Она не видела сновидений. Просто провалилась куда-то, сама не заметила, как и почти сразу, как ей показалось, очнулась. Она услышала голоса внизу, громкие, тревожные. Не сразу сообразила, что говорит дед. Испугавшись, Настя вскочила с дивана, чуть ли не кубарем скатилась по лестнице. Дед стоял у телефона в пижаме, тапочках на босу ногу, растрепанный, растерянный…
– Деда, что случилось? – Настя замерла на последней ступеньке.
– Ничего-ничего, бабушке нездоровиться, – чужим, севшим голосом ответил он.
– Что?! Что с ней? – всполошилась Настя.
– Не страшно, – попытался успокоить ее дед, – прихватило, бывает… я уже и скорую вызвал.
Настя уже не слушала его, она метнулась спальню. Бабушка лежала на спине, глядя в потолок широко распахнутым глазами. Дышала она тяжело, лицо посерело, руки вытянуты поверх одеяла.
– Что бабулечка?. Что с тобой? – Настя опустилась на колени и прикоснулась к бабушкиной руке.
– Настя… – голос был совсем тихий, жалобный, – Настя…
«Только не паниковать! Не паниковать!» – Приказала себе Настя, сцепив зубы, чтоб удержать рвущийся из горла крик. Ей стало страшно. Так страшно, как никогда в жизни.
– Бабулечка, потерпи немного, сейчас скорая приедет, – пролепетала Настя, не зная, как успокоить, как подбодрить.
Бабушка не произнесла ни слова, не пошевелилась. Настя чувствовала густой лекарственный запах, и он казался ей запахом самой болезни. Хотелось немедленно проветрить комнату, распахнуть окно настежь, впустить холод и свежесть улицы. Но Настя боялась, что сделает только хуже. Она так и не встала с колен до тех пор, пока не приехала скорая.
В спальню деловито вошли две женщины. Настя вскочила. Дед суетливо двигал стулья, говорил что-то бессвязное.
Настя забилась в угол и оттуда наблюдала, как одна из женщин меряет бабушке давление, хмурится, бросает другой – «вероятно микроинсульт…».
Потом в доме началась страшная суета. Дед забегал, собирая документы и сумку, в комнате появились еще какие-то люди, бабушку переложили на носилки и понесли из дома. Настя шла следом, ее взгляд был прикован к посеревшему бабушкиному лицу.
– Только не умирай, не умирай, – молила она.
Носилки погрузили в скорую. Дед снова о чем-то поговорил с одной из женщин. Только Настя молчала. Она словно бы находилась не здесь, как будто наблюдала со стороны или видела страшный сон, из тех, которые зовутся кошмарами. Сон все длился и длился. Скорая давно уехала со двора, а Настя продолжала стоять в пижаме, тапочках и наброшенной на плечи куртке. Холода она не чувствовала.
Она очнулась, когда услышала:
– Настя!
Дед стоял на крыльце полностью одетый.
– Настя, я вызвал такси, поеду в больницу.
– Я с тобой, – ответила Настя.
– Надень что-нибудь…
– Да, хорошо…
Она вошла в дом, натянула джинсы, свитер. В последний момент вспомнила о телефоне.
«Надо позвонить маме, она же ничего не знает».
Позвонила из такси. Старалась говорить спокойно:
– Мам, извини, что разбудила… Бабушке стало плохо, ее увезли в больницу. Мы с дедом сейчас едем туда… Что? Я не знаю, передаю трубку деду…
Дед крепился, он глухо подтвердил то, что уже сообщила Настя, продиктовал адрес больницы.
Вернул Насте трубку:
– Они сейчас подъедут, – сказал коротко. Настя кивнула.
Семья собралась больничном коридоре. Заплаканная мама, отчим, Настин брат сонный и ничего не понимающий. Безучастный дед.
Наконец, появился молодой доктор, усталый, но спокойный. Мама бросилась к нему:
– Что, что доктор?!
– Она сейчас спит, так что, думаю, вам тоже можно ехать домой, – посоветовал он. – Утром приходите.
– Но как же… – растерялась мама.
– Если что, вам позвонят, – пообещал он. И Настя вздрогнула от этого обещания.
– Как же это? Как же? – бормотала мама, – она не болела никогда… и вот…
Врач пожал плечами:
– Что же вы хотели, возраст…
Мама еще хотела остаться, подежурить. Но ее уговорили. Отчим усадил всех в машину и отвез в дом деда и бабушки.
Спать никто не мог. Кроме Настиного брата, разумеется.
Собрались за столом, сидели молча. Мама выпила валокордину и деду накапала. Снова Настя почувствовала удушающий запах. Тошнота подступила к горлу.
«Это от страха, – догадалась она, – меня мутит от страха!».
Отчиму удалось уговорить всех, хоть немного поспать.
Настя нехотя поднялась к себе, оставаться одной не хотелось. Она села на край дивана, обхватила голову руками и задумалась. Мысли мгновенно заполнили ее голову, и все такие тяжелые, тягучие: «а вдруг?» – пугали они, «что если?» – допрашивали. И Настя не выдержала. Вскочила, сосредоточилась, вызывая в себе представление о выходе в запределье.
Получилось не сразу. Настя даже засомневалась: что если амриты каким-то образом, забрали у нее способность путешествий по струнам. С них станется.
Она заставила себя успокоиться, встряхнула головой, закрыла глаза, сосредоточилась и с закрытыми же глазами шагнула…
У нее получилось. Она поняла это сразу. Исчезли привычные ощущения, вместо них появились ни с чем не сравнимая легкость, сродни невесомости, раньше при входе у Насти кружилась голова. «Скорее всего, именно от страха тела перед неизвестностью» – успела подумать Настя. Она не знала, куда ее затянуло, не стремилась к определенному месту, у нее не было никакой цели. Просто, она нуждалась в непривычном действии. Именно так – в непривычном. Чтоб обрести спокойствие, ей требовалось погрузиться в хаос. Хаос, как ей казалось, вытянет все лишние мысли, заставит принимать решения, избавит от чувства беспомощности. Она шла, летела, протискивалась, парила, ее тело обретало различные формы, то расширяясь до размеров вселенной, то съеживаясь до микрона, до атома, почти исчезая, поглощаемое бесконечностью. Мириады вещей проходили сквозь нее, часто она бы не смогла дать им названия, настолько бесплотными и абсурдными они были.
Она видела в сгустках тумана крохотные искры, хватала их руками и рассматривала: глыбы льда, протуберанцы, черные провалы, горы и кратеры, гигантские смерчи, берущие начало далеко внизу и уходящие мощными воронками в беспределье. Она отшатывалась, сбрасывала пыль с ладоней, искры улетали и терялись в тумане.
Однажды она устала и увидела траву под деревом, и тень дерева, отбрасываемую без всякого солнца. Но Насте было все равно. Она упала на траву и мгновенно уснула.
– Настя, – она с трудом вспомнила свое имя.
– Настя! – кто-то звал и тормошил ее.
Она открыла глаза. Над ней склонилась мама:
– Я в больницу, присмотри за братом.
– Хорошо, – На самом деле у Насти получилось плохо. Она все никак не могла понять, как очутилась на этом диване в этой комнате.
– Мам, ты когда приехала?
– Господи, девочка моя! Ты что?! – мама была явно расстроена. – Проснись, у меня нет времени. Мы с отцом едем в больницу к бабушке. Будь добра, вставай!
Настя подчинилась.
– Да, да, конечно, уже иду, – бормотала она. «Значит, мне приснился сон, – с трудом соображала она, – я помню, как бродила где-то там… и еще дерево… и бабушка… значит, бабушка не приснилась…».
Ознакомительная версия.
