Сергей Ильичев - Бесогоны

Если бы на головах стоящих семинаристов не было бы капюшонов, то Фома мог бы сказать, что ребята слушали своего пророка, разинув рты. Очевидно, что неизвестный уже завершал свою речь.

– На нашей следующей встрече, – сказал он, – мы поговорим с вами о божественных энергиях, управляющих миром. Хочу еще раз напомнить, что все, о чем вы сегодня услышали, является лишь вашим собственным достоянием. Храните эти знания и не рассыпайте этот бесценный бисер перед свиньями… И запомните, что Братство «Хранителей Святой Веры» видит в вас своих верных соратников и преемников…

После чего Фома начал выбираться из этого лабиринта, чтобы первым вернуться в спальню. И, уже лежа в постели, продолжал размышлять над услышанным и увиденным. Он знал, что почти в каждом престижном американском учебном заведении создаются некие тайные закрытые общества, но чтобы такое общество могло существовать в православном учебном заведении… Здесь уже не могли обойтись без некоего особого благословения на такого рода встречи, да и тематика бесед носила явно антихристианский подтекст.

Утром начались занятия. А ближе к концу учебного дня батюшка Михаил продолжил рассказ о монахе Виссарионе.

– Илья, покинув остров, приехал домой и по количеству машин у крыльца понял, что застал отца на месте.

Он вошел в зал, заполненный гостями, и, увидев отца, направился в его сторону.

– Илья? Какими судьбами и почему ты не в монастыре? – спросил сына Басаргин.

– Все в порядке, я завтра же вернусь в монастырь, но ты мне должен помочь в одном важном деле…

– Слушаю тебя…

– Я так понимаю, что вы сегодня отмечаете день рождения твоего наследника?

– Конкретней…

– Я готов отказаться от твоей империи и от всего твоего наследства, если ты подаришь мне всего лишь один остров…

– На Канарах?

– Нет! Это простой остров с названием Безымянный… Он расположен в том же районе, что и монастырь…

– Не передумаешь?

– Уверен!..

– Как скажешь…

Басаргин достал телефон.

– Юриста и нотариуса ко мне в кабинет, – произнес он в трубку. – Жду и тебя в своем кабинете через час, а пока, – он показал руками на зал и роскошно сервированные столы, – отдыхай… Вижу, совсем отощал после монастырской пищи…

Но ничего этого монах Виссарион, как вы понимаете, не знал…

Через три дня… на рассвете в тумане у острова появились катеры с бандитами.

Их первым увидел пастух Василий, который пошел по воду…

Монах Виссарион и старушки молились в часовенке, когда раздался голос, усиленный громкоговорителем.

– Внимание погорельцам! Мы даем вам катер и один час на сборы… а потом открываем огонь…

Старушки в тревоге обступили монаха.

– Садитесь в этот катер, – сказал им Виссарион. – Василий отвезет вас в лиман и спрячет в тростнике… А главное – ничего не бойтесь. Как все стихнет, возвращайтесь…

– А как же ты, соколик? – проговорила одна из старушек.

– А с нами Бог! Надеюсь, уразумеют… Ну, ступайте…

И какое-то время с высокого берега смотрел за тем, как катер со старушками скрылся в тумане.

После чего моторные лодки с вооруженными людьми стали обкладывать остров со всех сторон.

Старец сам вышел к Виссариону на высокий берег.

– Ничего не бойся, – сказал он, – Господь своих не оставляет. Ступай к часовенке и берданку-то убери, а то не дай бог грех на душу возьмешь…

Когда бандиты поднялись на гряду, монах уже стоял на крыльце своей часовенки.

А когда до нее оставалось лишь с десяток метров, в воздухе над островом появился вертолет.

И усиленный громкоговорителем голос приказал:

– Господа бандиты, с вами говорит начальник областного управления внутренних дел генерал Геннадий Коваленко. Предлагаю вам сложить оружие, так как этот остров является частной собственностью… Даю минуту на размышление и открываю огонь на поражение.

Кто-то из братков поднял свой автомат и стал прицеливаться…

Мгновенно последовавший с вертолета боевой выстрел пробил бензобак ближайшего катера, и он взлетел на воздух.

– Последний раз предупреждаю. Сложить оружие! – раздался новый приказ. – Считаю до трех…

В это же время три катера речной милиции блокировали возможность ухода катеров с бандитами по воде.

Бандитам пришлось сложить свое оружие и поднять руки.

Из вертолета вместе с генералом МВД Коваленко вышел и Илья.

– Здравствуй, отче! – сказал он, подходя к монаху. – Прости, что уехал без твоего благословения. Да ты бы не отпустил…

– Проехали… что дальше?

– Хочу тебя поздравить… теперь это твой остров, вот все бумаги…

– Папа помог?

– И папа тоже… Хотя, как ты всегда говоришь, на все воля Божья! А ты знаешь, как он назывался?

– Да, Безымянный!

– А теперь это будет остров Сострадания… И хотелось бы, чтобы здесь храм был…

– А ты сам руками-то что умеешь делать? – спросил Илью монах.

– Рукастых для такого дела, я так думаю, нам Господь пошлет. А вот помощником я смогу быть. Да и друзей своих сюда привезу, чтобы ты и из них дурь выбил…

– Не успел прилететь, как уже начал командовать…

Когда катера уплыли, а вертолет улетел, Илья увидел стоящего на опушке старика в мантии.

– Так это он? – спросил Илья монаха. – Тот самый, из дерева?

– Сам ты из дерева… Это и есть Никита Бесогон. Он поселился на этом острове лет триста назад, молился здесь, келья его сохранилась… я ее лишь немного подправил…

Илья какое-то время смотрел на старца в мантии. И вдруг спросил у Виссариона.

– А вы научите меня бесов гнать?

– Знал бы ты, что просишь?.. Хотя на все воля Божья. Пойдем наших кормилец встречать…

И они пошли к пристани встречать катер со старушками…

О, если бы они знали тогда, что их испытания еще только начинаются…

Прошел год.

В это время в Москве после тяжелой болезни скоропостижно умирает маленький сын Басаргина.

Уже на похоронах, после того как все разошлись, молодая жена, поднимаясь с могилки, вдруг делает неожиданное признание:

– Я хочу, чтобы ты знал, – говорит она Басаргину, – смерть нашего сына лежит на совести приезжавшего к нам монаха… Это он тогда, уходя, проклял наш род…

– Почему ты раньше мне ничего об этом не сказала?

– Не поверила…

– Да я его самого в землю живым закопаю…

И поддерживая жену, повел ее к своей машине, стоявшей невдалеке.

Уже в Москве Басаргин снова встретился с настоятелем монастыря архимандритом Арсением.

Они сидели за богато накрытым столом в одном из престижных ресторанов Москвы.

– Твой монах, который приезжал ко мне домой… Где он?

– Там же, где и был, на острове Безымянный. А что?

– Значит, это Илья для него документы на этот остров вы правлял?

– Не понял… – переспросил архимандрит.

– Теперь этот остров принадлежит Илье, а взамен он отказался от наследства в пользу моего сына…

– Так это и хорошо…

– Мальчик умер на днях. И жена сказала, что этот монах проклял наш дом.

– Он мне и сам поперек горла, но такое за ним не замечалось.

– Извини, Апостол, но теперь он ответит за это передо мной… Сын с ним?

– Да! На прошлой неделе стал послушником…

– Мне не важно, кем он там у вас стал. Теперь по крайней мере мы точно знаем, где их искать.

– Да, на этом острове все, как на ладони, – согласно промолвил настоятель, выискивая, что бы еще положить себе на тарелку.

– Хватит жрать… Теперь по существу. Бумажка, им подписанная с отказом от наследства, куда-то пропала… Он об этом, естественно, не знает… И все же… Вдруг у него появится своя семья и дети. Еще начнут делить то, что им не принадлежит…

– Как монах он даст обет безбрачия…

– Я видел, чего стоят ваши обеты.

Архимандрит счел нужным промолчать.

– Он молод, – продолжал Басаргин. – В таком возрасте может случится все, что угодно. Да и природа может взять верх над рассудком. Мы должны быть уверены, что этот праведник не вставит свой член в какую-нибудь деревенскую клушу…

– Понятно…

– Ничего тебе, Апостол, не понятно. Раз уж я потерял сына и наследника, то хочу завещать все свои капиталы нашему ордену.

– Но как монах, если он им станет, конечно, тогда все эти деньги станут достоянием Церкви…

– Нет, Церковь я и так не обижаю… Именно нашему Братству «Хранителей Святой Веры»!

Не догадываясь о встрече, на которой решалась их судьба, Виссарион с Ильей в это же время на озере ловили рыбу.

– Как ты это делаешь? – спросил монаха Илья.

– Ты про рыбалку?

– Про изгнание…

– Наверное, человеку нужно переболеть чем-то, чтобы он чувствовал смерть на острие этой болезни. Когда-то я по глупости бросил нож в скульптурное изображение основателя нашего монастыря… А оказалось, что попал им в свое собственное сердце. И почти двадцать лет я прожил с жуткой болью. И просил смерть, и искал ее… Вот когда ты переживешь такое, то научишься понимать тех, кто болен и просит твоей помощи…