Обратите внимание, как много в последнее время появилось таких публикаций: человек с переломанным хребтом находит в себе силы жить дальше, а вы тут, мол, такие пока здоровые (пока!), всё чего-то ноете, требуете какие-то жалкие гроши вам надбавить. Этак ненавязчиво намекают: «Имейте совесть, скоты! Ну чё с недовольными харями опять у кассы выстроились? Зарплату вам? А вот хрен тебе, быдло! Вот идите лучше читать про барышню, у которой ноги отнялись, а она прямо по дороге в морг поэму о любви к жизни написала. Борец! А вы-то, – тьфу! Ну, подумаешь, второй год им деньги не платят, а они уже на сопли все изошли. Да наши деды и отцы в окопах пять лет гнили, ваще без каких-либо зарплат!».
Нам говорят, что это «всего лишь эмоции». Глупейшее открытие! У всех живых людей есть и должны быть эмоции. Это те, кто живёт одними инстинктами, эмоций не имеют, потому им и хорошо. Нам говорят, что всё ещё не так уж и страшно. Нам говорят, что это просто мы САМИ заблуждаемся, так как мы поражены ужасом недавно пережитых страной потрясений, поэтому нам и кажется, что такой беспросветный мрак никогда не опускался на Россию. А что нам все эти увещевания? Что потерявшему ногу слушать байки, что вот кто-то там потерял ещё и вторую ногу, и даже обе руки? Он и слушать-то всё это не станет, а просто даст говорящему в морду пока ещё имеющейся у него рукой.
Когда нашему токарю два пальца отрезало, то он так распереживался, что даже хотел руки на себя наложить, а врач повёл его в палату, где люди вообще без рук-ног лежат. Он там походил, посмотрел, и так ем у стыдно ста ло… Вот и на ша власть постоянно приводит нам такие примеры страдания, чтобы нам стыдно было требовать от неё нормального отношения к людям. Это называется шоковая терапия: мол, все наши трудности по сравнению с настоящим горем, – пшик!
Нет, я давно заметила, как много подобных статей и призывов появилось в последние годы. Раньше такого не было.
Распрямитесь, улыбнитесь,
Сядьте прямо, взгляд вперёд!
Мир прекрасен – оглянитесь:
Красоты невпроворот!
Мир прекрасен и спокоен,
Беспроблемен в целом он…
Вы расслабьтесь, но старайтесь
Не считать вокруг ворон!
Народ местами медленно, но верно, сползал в оккультизм, и впадал в верования древних майя. Вскоре можно было слышать такие диалоги:
– Мужики, сегодня деньги выдадут!
– С чего бы это?
– А у меня правая ладонь чешется: как пить дать к деньгам!
– Так, может, тебя комар в ладонь укусил, вот она и чешется.
– А что, если комар укусил, так не считается?
– Не считается.
– Тьфу ты ну ты!
На следующую лекцию никто бы не пошёл, но пустили слух, что приедет сам товарищ Тренькин, и вроде как дату зарплаты назовёт. Тренькин в самом деле прикатил, а красивая лекторша на этот раз зачитывала лекцию по бумажке, сделав небольшое вступление:
– Вы просто послушайте, но только без нервов, ладно? Это не мной придумано, меня просто попросили вам это прочитать: «Толпа испытывает определённого рода мазохизм, получая удовольствие от акцен… акцен-туа-ции трудностей и нытья о невозможности жить. Толпа всегда запрограммирована на пессимистическую оценку ситуации, на невозможность выхода из неё. Поэтому лучше разойтись, чтобы ваше личное структурирование объективной реальности не зависело от настроений взбудораженной массы. Не надо так опираться на фреймы толпы, и строить на их основе свои представления о реальной действительности. На самом деле не всё так ужасно, если трезво и без самоистязаний взглянуть на жизнь…».
– Слушайте, эта сука нас вовсе в психи записала! Мы свою зарплату за прошлый год хотим получить, а она нам доказывает, что мы – мазохисты и психи.
– А надо ей морду набить.
– «…И переход толпы на насильственные действия происходит как раз из-за бесконечной конста… конста-та-ции негатива, – нашлась лекторша, постоянно спотыкаясь на латинизмах, – который в результате муссирования срывает все предохранители»…
– Вот падлы образованные! На любое возражение у них есть контраргумент. Вот как далеко шагнул прогресс! Нас тут сейчас объявят сумасшедшими, и тем самым дискредитируют наши требования вернуть нам зарплату. А общество поддержит. Общество всегда поддерживает психиатрию в плане оказания помощи больному вопреки его воле. Мы своё просим отдать, а она, знай, переводит всё в нужное этим зажравшимся сволочам русло, подстилка управленческая!
– Так я и говорю, что надо ей все зубы выбить, чтобы балыки нечем было жрать.
– Ка… какие балыки?! – лекторша не на шутку испугалась и кинулась к Тренькину: – Я больше не могу! Они и в самом деле меня сейчас убьют…
Тренькин принялся выталкивать её назад:
– Иди к народу, дура! Я тебя для чего в Сочи возил! Чтобы ты тут ерепенилась? Да я тебя одним взмахом пера из НИИ выпру! Да я начальник управле…
– Козёл ты, а не начальник! – рыкнула лекторша. – Прикрылся бабой от разъярённых мужиков, как сука с яйцами! Ты мне что сказал? Мозги попрессовать им малость, чтобы они разошлись, а они у тебя тут уже совершенно неподконтрольные…
– Дать им, что ли, по стольнику на рыло, чтоб заткнулись, а? – беспомощно спросил начальник Управы кого-то из своих помощников, но оттуда зашептали:
– Нету. В банк уже звонили. Не выйдет по сто.
– Ну, хоть по полтиннику! Чтобы им хотя бы на выпивку хватило? А?!
– И по десятке не наскрести…
– Вот куда всю казну просрали, ворюги?! Сука Чижов в Италию укатил с новой тёлкой, а меня тут оставил за всё отдуваться…
Больше лекторы не приезжали, но народ ещё долго потешался, отвечая на любые всплески «социального нытья»:
– Вы всего-навсего застряли в энергетическом паттерне! Э-э, батенька, да у вас сезонная депрессия, – к лету пройдёт.
А до лета ещё ой как далеко! За окном льёт осенний дождь. Льёт так, что начинаешь думать: чего бы принести ему в жертву, чтобы он прекратился? Надоел до невозможности! Ведь и в самом деле стало бы легче, если бы хоть погода была солнечной.
Тренькин даже подкупил некоторых вот этим своим неподдельным участием в судьбе народа: «Ну, хоть по полтиннику». У многих всегда наступает какое-то невольное благоговение перед чиновниками, если они вот так «о народе радеют». Кому-то сделалось даже стыдно: человек за нас буквально когти рвёт, а мы тут!.. К тому же человек этот на следующий день повелел выдать заводчанам продуктовые наборы, чтоб уж совсем ноги не протянули от голодной смерти: то-то номер будет посреди мирной жизни, да ещё после случаев суицида! И вот мы все получили по пачке чая и гречневой крупы.
Чай в те годы сделался какой-то непонятный. Старый, добрый, грузинский чай, который пил весь СССР, уже исчез: в Грузии уже несколько лет шла затяжная междоусобица, видимо, не до выращивания чая им там было. В продаже блуждал чай непонятного производства, но я помню, что из стран, где чай в принципе не растёт, – климат не тот. Тогда по телевизору даже крутили специальную рекламу, где объясняли, что этот чай надо как-то по особому заваривать, чтобы получить настой, более-менее на чайную заварку похожий. Тогда страна была буквально наводнена продуктами непонятного происхождения, которые не каждый ещё мог правильно употребить без сноровки.
Гречка была наша, но, видимо, давно пролежала на складах: она пахла плесенью. Только четырёхкратное промывание крупы, в горячей воде, могло отбить у неё этот запах. Некоторые ели её и безо всякого промывания, – не привыкать.
– Можно ещё лучок туда покрошить, – робели на раздаче пайков женщины.
– Да есть масса вариантов, как эту вонь отбить! – заверял бойкий раздатчик. – Ну, разве не абсурд, что вы так заботитесь о таких пустяках, когда в жизни столько более важных дел!
– Абсурд, – соглашались измученные люди.
– Подходи, нар-род, за пайком, расстар-рался р-родной р-р-райком! Ишь, как оголодал-то, хе-хе!..
– Вы совершенно напрасно меня «оголодавшим» ругаете! Я вчера очень даже ел.
Других это всё ой как злило:
– Что за глупая привычка у нашего народа: стоять и слушать всех этих трепачей? Вечно сбегутся и слушают, рты разинув, будто сам Господь-Бог к нам пожаловал! Это же шестёрка, маленький человечек большой системы. Что он может сделать? Свои личные деньги нам раздать, что ли? Их у него много, конечно, но и аппетит у него не такой, как у нас. Его прислали сюда, чтобы он нам доказал, что мы зажрались и оборзели, а мы его слушаем зачем-то.
– Что же остаётся делать?
– Просто не слушать, словно его вообще нет. Задом бы повернулись все к нему. Это же, как пирамида: чем дальше от вершины, тем больше кирпичиков. Вот к нам и пожаловал такой кирпичик.
– А если сам президент пожалует?
– А что президент? Что он вообще может, президент этот, со своим фирменным «а шта»? С одной стороны, он видит наши тощие хари, а с другой стороны на него давят «демократы» и «либералы», которые ни за что теперь не отдадут, – ни добровольно, ни принудительно, – всё то, что они награбили хитростью, обманом, ложью, дезинформацией и прочими уловками. Тут требуется внимание местных властей, а не Центра. Президент, каким бы энергичным он ни был, не может просто физически вот так бегать по стране, чтобы решать подобные проблемы. Нынешняя «элита» неспособна действовать в интересах населения и страны. Плановая экономика при нынешних наших банкирах и монополистах тоже невозможна в принципе. Нужен террор. Только не по отношению к нам, а к ним.
