Псков я проезжал сотню раз, но толком там никогда и не был. И сейчас проезжаю мост в центре, любуюсь монастырем с левой стороны реки, поворачиваю направо и по прямой на трассу, ведущую на Петербург. Следующий поворот на Новгород, и, несмотря на то что ехать ещё долго, мне почему-то всегда кажется, что тут недалеко.
К гостинице в центре Кириши мы подъехали в половине восьмого утра. Я, как всегда, заказываю номер, оплачиваю его заранее, чтобы те, кому я могу быть нужен, думали, что я тут заночую. Пока мы с Иваром завтракаем в ресторане гостиницы, замечаю через окно подъехавший старый «мерседес», из него выходят бритоголовые ребята. Внутренним чутьём понимаю, это неспроста. Через стеклянную дверь вижу, как они о чём-то говорят с портье, и она кивает на ресторан. Я опускаю глаза в тарелку, чтобы случайно не встретиться с кем-то из них взглядом и они не поняли, что я их раскусил. Голова работает как компьютер; чётко понимаю, если они и впрямь по мою душу, тут расстреливать не будут, подождут, когда буду выезжать из города. Тогда решаю ехать на завод, чтобы быстро решить все дела, Ивара своими подозрениями не пугаю.
Мы спокойно выходим из гостиницы, я специально громко разговариваю, словно ничего не заметил, хотя на самом деле напряжён до предела – кто его знает, что там внутри этих бритых голов. Сажусь в джип, разворачиваюсь и молю бога, чтобы я ошибался, но «мерседес» чуть погодя делает тот же маневр и едет за мной на приличном расстоянии. Понимаю – я не ошибся.
На заводе перед кабинетом директора очередь человек тридцать, все в костюмах и при галстуках. Я сильно отличаюсь от этой толпы в своих джинсах, куртке и майке с портретом Боба Марли. И вроде я больше похож на какого-нибудь рабочего, но пока иду до секретарши, слышу за спиной: «Вот он, Генрих!» – и понимаю, что моя ненужная слава может меня погубить.
Секретарша, завидев меня, приветливо улыбается и извещает директора о моём прибытии. Я сразу вхожу к нему в кабинет. Он там один, мы с ним по-братски обнимаемся, и я передаю ему «подарок» в целлофановом пакете. И мы начинаем диалог для случайных ушей:
– Мы рассмотрели ваше предложение на давальческое сырьё и приняли решение подписать с вами годовой договор на миллион двести тысяч тонн!
– Большое вам спасибо! Не буду вас задерживать. До свидания!
Я забираю договор и на прощание ещё раз обнимаюсь со своим кормильцем. Дело сделано, осталось попробовать целыми вернуться домой.
Ивар сидит и терпеливо ждёт меня в машине, словно это самое безопасное место на земле, даже не подозревая, насколько он неправ. Мы едем опять к гостинице, по пути я показываю Ивару на преследующую нас машину. К моему удивлению, он не пугается, а только весь как-то собирается. Мы решаем сбить их с толку. Доезжаем до отеля, для видимости заходим в ресторан, выпиваем там по чашке кофе, потом выходим и опять едем на завод.
Я ухожу в управление заводом, а Ивар остаётся на всякий случай, чтобы нам что-нибудь не подложили под машину. В ресторане за чашкой кофе он рассказал, что служил в Афганистане, оказалось, я его недооценивал.
Через окно со второго этажа наблюдаю за «мерседесом», они просто в нём сидят и караулят нас, чтобы мы не ускользнули без них из города. Один из них выходит из машины на улицу, и мне его лицо кажется очень знакомым – я вспоминаю, что когда-то давно он заходил ко мне в бар и был подручным у одного верующего верзилы-киллера. Сомнений никаких больше нет. Через двадцать минут спускаюсь, и мы снова едем в гостиницу, они за нами по пятам. Мы опять заходим в отель и поднимаемся к себе в номер, отсюда отлично видно, где они нас поджидают.
– Может, позвоним кому-нибудь? – спрашивает Ивар.
Я звоню в Ригу своему надёжному старому другу Марку:
– Марк, у меня тут проблема, ты не можешь помочь её решить? – и излагаю суть дела.
В трубке как из-под земли слышу его голос:
– Генрих, так быстро невозможно, тем более, кажется, им уже заплатили! Мне бы пару дней! Но тебя там уже закопают! Постарайся как-то прорваться! Удачи тебе!
Мы с Иваром выходим, я забираю из машины чемодан, предварительно незаметно вывалив все вещи в багажник, и с ним отправляюсь в номер. Там его бросаю и возвращаюсь обратно, чтобы сбить с толку бритоголовых, надеясь, что они поверят в то, что я остаюсь. Громко говорю по мобильнику:
– Да, я вернусь через полчаса в гостиницу, приезжай!
Мы трогаемся по старому маршруту, они отпускают нас далеко, и на круговом движении, вместо того чтобы повернуть к заводу, я выскакиваю на дорогу, ведущую из города к мосту. Вижу, что они заметили наш маневр, но мне уже плевать, я выжимаю из нашего джипа всё, что могу, и на огромной скорости буквально вылетаю из города. Своим обманом мы получили небольшую фору, но их драндулет тоже кое-что может, и оторваться от них трудновато.
– У них хоть и старый, но шестисотый, я обратил внимание! – совсем расстраивает меня Ивар. Я понимаю, что у них есть шанс нас догнать. На удивление, мой джип повороты держит отлично, я не сбрасываю газ, и мы даже чуть отрываемся. Но стоит нам выйти на прямую дорогу, они неотвратимо приближаются.
Раздаются хлопки, как от открывающегося шампанского.
– Стреляют суки! Из Макарова! – как-то спокойно комментирует Ивар. – Стреляют только херово! – и нагибается ближе к торпеде, я делаю то же самое и смотрю в боковое зеркало, как они приближаются к нам. Впервые жалею, что у меня нет с собой моего любимого Вальтера, из которого я расстреливал крыс во дворе ресторана.
До Ленинградского шоссе остаётся километров десять, и я знаю уже точно – нам не оторваться. Они больше пока не стреляют, хотят сделать всё наверняка и болтаются почти у нас на хвосте, я даже могу через боковое зеркало разглядеть лицо одного из стрелков за рулём.
И тут от безысходности мне приходит в голову шальная мысль. Впереди очередной мост через реку, и когда до него остаётся рукой подать, на этой огромной скорости я резко бью по тормозам, и мы виснем на ремнях безопасности. «Мерседес» пытается уйти от столкновения влево, но не справляется с управлением и на полном ходу врезается в опору моста. Слышен жуткий удар.
Мы не останавливаясь несёмся дальше. Ивар оглядывается:
– Твою мать, они вылетели из машины метров на двадцать!
Я даже не смотрю назад и продолжаю гнать – вдруг там не одна машина. У Ленинградской трассы, даже не задумываясь, поворачиваю на Новгород, хотя нам надо было ещё заехать в Петербург.
– Поедем домой, только домой! – Скидываю скорость и еду, как все, но внутри всё колотится. – Ивар, ты как?
Он просто говорит:
– Больше в Россию не поеду. Я Афган прошёл, живым вернулся, не хватало, чтобы меня тут какая-то бандота шлёпнула!
До границы на душе было как-то неспокойно, мысли о том, что, может, нас ещё кто-то преследует, заставляли часто посматривать и меня, и Ивара назад. Через несколько часов мы проехали таможню в том же месте, где и по пути в Кириши. Остановились в ближайшем городке – нервы были на пределе и ехать дальше я просто не мог.
В маленьком отеле мы сняли два номера и пошли в местный бар. Оттуда я сразу звоню домой и слышу голос Леры:
– Как ты там? У тебя всё хорошо? Я видела очень плохой сон, будь осторожен!
– У меня всё отлично! Не волнуйся, завтра буду дома! – и думаю, вправду всё отлично, но почему-то не могу унять дрожь в ногах и признаюсь в этом Ивару. Он первый раз улыбается:
– У меня то же самое!
Мы заказываем водку и ничего не обсуждаем, просто пьём, пьём, пьём.
Просыпаюсь и смотрю в витражное окно, оно сияет своим ярким солнечным светом, сразу становится так радостно, я прыжком соскакиваю с кровати и открываю дверь на улицу. А там льёт беспросветный дождь.
Я смотрю на эти удивительные окна, которые умеют создать и подарить хоть на мгновение иллюзию прекрасной погоды. И в этих окнах вижу отражение нашей жизни – мы надеваем шоры и смотрим только на то, что приносит нам радость, стараясь не замечать ничего вокруг, и создаём себе в жизни иллюзию счастья. Даже сейчас, когда я разгадал обман этих стёкол, от их солнечного света мне хорошо, и я не хочу знать, что там за окном, это мой выдуманный мир, пусть мне кажется, что там солнце.
Валерия проснулась, она смотрит на меня сонными, счастливыми глазами:
– Ну что там, солнце?! – её тоже обманули эти стёкла.
Я не разочаровываю:
– Да, солнце!
Она улыбается:
– Я ещё немножко посплю, – и снова засыпает с улыбкой на губах. Мне ничего не остаётся, как тоже забраться под одеяло и заснуть. Торопиться некуда.
Дверной колокольчик зазвонил несколько раз, я открываю глаза, кто-то пытается нас разбудить. Медленно поднимаюсь с кровати, надеваю халат с эмблемой «Клуба Львов» и открываю. А оттуда через дверной проем ярким светом врывается настоящее солнце и вместе с ним заходит официантка. Она прикатила нам на тележке завтрак: «Бонжур, месье!» – и начинает что-то быстро говорить по-французски. Я ничего не понимаю, пожимаю плечами и виновато улыбаюсь. Она показывает жестами, что хотела бы накрыть нам стол в номере или на улице. Указываю на стол и два кресла на веранде. А сам иду бриться и ополоснуть лицо от сна. Валерия уже в халате и тоже выходит на веранду. Пока я привожу себя в порядок, стол уже накрыт и официантка убежала.
