– Ну, что же. Это можно.
Майор резво вскочил из – за стола, надел фуражку и запер дверь в кабинет на замок.
Ресторан находился на соседней улице, в полуподвале, и не имел названия. Чувствовалось, что он здесь не впервые. Молоденькая пухленькая официантка быстро сервировала стол и принесла запотевший графинчик с водкой.
– Ну, я готов еще раз выслушать вашу просьбу.
– Я разыскиваю своих родственников, – в который раз произнес Леон заготовленную фразу, – мне нужно посмотреть списки выпускников 1925 года, и узнать фамилию мужа моей тети.
– Что – то я не понимаю. Как вы по спискам собираетесь это сделать?
– Единственное, что я знаю, это то, что он уехал к месту службы в Куйбышев.
– Вот как! То есть вам нужны те из выпуска, кто был направлен туда на службу, так?
– Да. Тогда я смогу потом на месте по фамилии отыскать адрес их проживания.
Леона раздражало, что приходиться распинаться перед этим долдоном. Но, как ни странно после каждой следующей рюмки, он соображал быстрее и четче. Наконец он до конца понял, что от него требуется. Графинчик опустел, когда он поднялся и пошел к выходу. Леон расплатился и вышел из ресторана вслед за ним.
Список отправившихся к месту службы в Куйбышев выпускников академии оказался коротким. В нем стояла только одна фамилия – Нестеров Николай Васильевич, 1900 года рождения. Еще двести долларов перекочевали в карман к майору.
Довольный Леон вышел из здания академии, и сел в машину к Алексею.
– Мне нужен билет на самолет, – ему нравилось, что попался такой нелюбопытный водитель.
Алексей молча кивнул головой и завел двигатель.
– Ну, рассказывай.
Дохлый пригласил Леона в кафе, чтобы тот отчитался перед ним о своей поездке в Самару.
– Нашел я их. И Елену, и Наталью. Вернее, их дочерей и внуков, обе тетушки уже давно отошли в мир иной. Пришлось, правда, в госархиве запрашивать, и потом по домовым книгам лазить, чтобы адреса найти. Деньги все любят, так что в помощниках нужды не было. У Натальи только одна дочь. Валентина, по мужу Петрова. У нее тоже дочь Галина. Замужем за Юрием Анатольевичем Головановым, у них двое детей – подростков, Марина и Никита. У Елены тоже одна дочь, Анна Анфимова, ее дочь сейчас носит фамилию Соколова. У Елены и Александра Соколовых тоже двое детей, Маргарита и Кирилл. Маргарита замужем за Григорием Усовым, у них малолетний сын. Так что, у меня две тетки, две сестры и куча племянников.
Леон положил перед Дохлым рисунок, где стрелочками были разрисованы родственные связи.
– Ну и чему ты радуешься? Что делать собираешься? Кстати, Соколов и Голованов, это не те ли?
Дохлый в задумчивости наморщил лоб.
– Ты о чем?
– Тебя не касается. Вот что. Я сейчас заберу твои каракули и по своим каналам пособираю информацию. Ты пока не дергайся, отдохни. Без моего разрешения чтоб в Самару ни ногой.
– И долго мне отдыхать? Время уходит.
– Не гони лошадей, сначала нужно хорошо подготовиться.
– К чему?
– Ты уверен, например, что они захотят продавать свои побрякушки?
– Не захотят, придется убеждать. Я найду к ним подход. Главное, чтобы камушки у них были. А чего ты так переживаешь? Ты же видел колье, оно одно перекроет все мои долги с лихвой.
– Я сказал, подожди пока.
Леон смотрел на Дохлого и не мог понять, что его так «завело». Дохлый одно время жил в Самаре, видимо, у него с этим городом связаны какие – то, не совсем приятные, воспоминания. И почему он так напрягся, когда я назвал фамилии Соколов и Голованов? Общие дела с этими двумя? Если так, то Дохлый будет пытаться использовать ситуацию в своих целях. Знать бы только в каких! И не вляпаться по незнанию.
* * *
– Мама, это я. Как ты себя чувствуешь?
– Ничего, сынок, нормально. Что так долго не приходил?
– Уезжал.
Леон смотрел на потерявшее все свои краски лицо матери, и в нем закипало чувство раздражения. «Что она видела за свою жизнь? Школа и дом, даже в отпуск они с отцом никуда не ездили. Что им мешало, как мне, разыскать родных? Неужели не хотелось узнать про предков, или настолько страшно было? В сталинские времена понятно, ну а потом? Не понимал он отца, хоть убей. Весь результат его жизни – полунищее существование в старости. И это при возможности жить по – человечески, только приложить для этого небольшие усилия. У других таких шансов нет, и то в люди выходят».
– Мам, я ведь нашел сестер отца.
– Зачем? Его ведь уже нет.
– А я есть, мама, и у меня тоже сестры есть и племянники, не один я на земле.
– Тебе от этого легче станет?
– Не понимаю, почему тебе не нравится то, что я нашел наших родственников?
– Не наших, а твоих.
– Они и твои тоже, ведь ты жена моего отца. Такими родственными связями можно гордиться.
– Вот твой отец всю жизнь и гордился. Не в грош меня, пролетарскую дочку, не ставил. Думаешь, легко было жить с человеком, который смотрел на тебя, как на прислугу? А у меня высшее образование, я начитаннее его и интересней. Это мне с ним, а не ему со мной не о чем было разговаривать. Ты хоть раз видел, чтобы он книгу в руках держал? Я не имею в виду техническую литературу и учебники. Вот, вот. Ты думаешь, почему мы в гости редко ходили? Мне стыдно за него было. Все веселятся, а он сидит и молчит, насупившись. А потом выпьет рюмку – другую, да как ляпнет что, стыдобища. Вот и сидели дома. Молча, по разным углам. Друзей у него никогда не было. Да и какие друзья при таком характере! Мог человека ни за что обидеть. Погодиных помнишь, ты еще с их Катей дружил?
– Да, помню, конечно.
– Мы с Катиной матерью, Светланой, вместе в институте учились, дружили со студенчества. А муж ее, Василий, с твоим отцом на одном заводе работал. Катя у них с малых лет красавицей была. Как – то, за столом, не помню, кажется, день рождения Катеньки отмечали, твой отец высказался, да так, что дорога к Погодиным с тех пор была нам заказана. Напившись, посмотрел мутными глазами на их дочь и «выдал»: «Вы смотрите за ней лучше, за красавицей вашей, уже сейчас все при ней, и тут и там, удержать трудно будет. Все они такие, из молодых да ранние». Васька тогда его взял за воротник и вытолкал за дверь. А я со стыда чуть не сгорела. И ведь как накаркал. Знаешь, что с Катериной после школы случилось?
– Нет, откуда!
– Правильно, тебе тогда ни до чего было, в институт готовился. Изнасиловал ее твой дружок, Пашка Дохлов. А может и по согласию все случилось. Только забеременела она. Заявление в милицию написали, а через день забрали и из города уехали всей семьей.
– А куда?
– Не знаю.
– Так у Кати от Пашки, возможно, ребенок есть?
– Все может быть. Так что ты собираешься дальше делать?
– Поеду в Самару знакомиться. А там посмотрим.
– Поезжай, если тебе это так необходимо.
– Мама, возможно, от этого зависит, как мы с тобой дальше жить станем.
– Не придумывай. Богатые родственники никогда не рады такой голытьбе, как мы.
– А нам и не понадобится их благотворительность, не переживай. Мы и сами будем в состоянии кому хочешь помочь.
С этими словами Леон чмокнул мать в горячий сухой лоб и вышел из палаты.
Звонок внутреннего телефона отвлек ее от невеселых мыслей.
– Елена Владимировна, тут к вам девушка, пропустить? – голос охранника звучал неуверенно.
– Конечно, Стас, пусть проходит.
Лялька даже не особо задумалась, кто это может быть.
На пороге стояла девушка с большой сумкой у ног. «Хороша»– подумала Лялька и замерла от резкой боли под левой лопаткой. Боль эта приходила всегда неожиданно, предвещая неприятности и проблемы.
– Привет, мне нужен Александр Ильич – глядя прямо в глаза Ляльке, произнесла девушка уверенно.
«Лучше бы она не открывала рот», – машинально подумала Лялька. Под небольшими аккуратными губками, открывались неровные, крупные зубы с желтоватым налетом. «Курит, и много».
– Так могу я видеть Александра Ильича? – Брови девушки, добросовестно выщипанные, требовательно приподнялись. Ляля, очнувшись от накатившей боли, отрицательно качнула головой.
– Он в офисе и вернется после шести. Может быть, Вы оставите свой номер телефона и он вам перезвонит?
– Я бы хотела подождать…
– Здесь?
– А почему нет?
В Ляльке начало просыпаться раздражение. «Ну, не задался день», – подумала она, – «Сначала этот странный сон, теперь эта идиотская ситуация».
– Конечно, я сейчас вас сильно удивлю, но я – его дочь. Думаю, папочка не поставил вас в известность о моем появлении на свет. Но я действительно дочь Александра Ильича, Наталья, мне двадцать лет и живу, вернее жила я в Иркутской области, в Качуге.
– Мой муж никогда не был в Качуге.
Лялька была уверена, что сейчас все прояснится.
– Конечно, нет. Я родилась здесь. Мои родители перебрались в Качуг уже после моего рождения. Конечно же, моя мать не доложила своему мужу, что я не его плоть и кровь. Да и господин Соколов не торопился поцеловать дочурку. А мать его любила. А он просто имел ее, когда хотел, в подсобке буфета, в котором она работала. Но факт есть факт, и вот она я.
