– Я сегодня уже что-то подобное слышал. Докладчик не был уверен, хочет ли мировая цивилизация пустить в себя одичавшую Россию.
– Это вовсе не так. Вернее, некорректно. Мировой цивилизации пока не существует. Те, кто считает западную цивилизацию таковой, не просто ошибаются, а совершают преступное деяние. Сегодня надо говорить о семи-восьми цивилизациях. В какую из них хочет интегрироваться Россия? Да и хочет ли? Да и нужно ли? Такие вопросы сегодня нас волнуют. Я не сторонник утопии об объединении цивилизаций. Они воевали и, вероятно, будут воевать. Причем со смягчением обстановки на идеологическом и экономическом фронтах этот процесс приобретает доминирующее значение. Различия в культурах чрезвычайно трудно преодолимы. Именно об этом шла речь в упомянутом вами докладе. К сожалению, нет стройной теории, что вас, как физика, и смущает. Мировое сообщество плохо скоординировано, но, уверяю вас, никто не заинтересован в том, чтобы какая-нибудь из цивилизаций отставала в развитии или противопоставляла себя другим. В таком смысле мы хотим, чтобы ваша страна, как исторически цивилизацеобразующая, гармонично преобразовалась во всех сферах жизнедеятельности.
– Понятия «хорошо» и «плохо» весьма относительны. Нужны четкие критерии. А их нет. Более того, не вижу логического завершения таких процессов, даже если они имеют место быть. Достаточно вспомнить крестоносцев и конкистадоров. Да и с теорией столкновения цивилизаций я когда-то знакомился. Шпенглер, кажется, еще в прошлом веке ее выдвигал. Мы же говорим о России, которая совсем недавно была частью Европы. Наши цари являлись отпрысками монарших домов Европы, а русское дворянство после Петра Первого более чем наполовину состояло из французов и немцев. Какие вопросы со стороны Европы могут возникать? Мы вылупились из одного яйца.
– Вот в чем кроется основное заблуждение ваших соотечественников. Россия относится к православной цивилизации, а Европа – в основном католическая. Это определяет конфликт. Пример – прибалтийская напряженность.
– Интересно… Тогда как понять цели Комиссии, в которой представлено три цивилизации?
– Именно поэтому и была создана Комиссия. Требуется координация. Не слияние, а взаимовыгодное сотрудничество. Однако мы отклоняемся от темы. По отношению к России возникают две проблемы. Во-первых, у вас соседствуют минимум две цивилизации, что неминуемо приведет к дальнейшему распаду страны. Пока еще есть сдерживающие факторы, доставшиеся в наследство от Советского Союза, но их действие экспоненциально ослабевает. Во-вторых, ваше правительство хочет, как я уже заметил, «вскочить на подножку мчащегося поезда» и примкнуть к Западу, но тут начинает действовать самоидентификация ваших людей, принадлежащих к православной и частично к мусульманской цивилизациям. Неизбежна линия разлома. Вот в чем суть сегодняшнего момента и, если хотите, завтрашних тяжелейших испытаний, а возможно, и войн.
– По-вашему получается, что нет единого общемирового процесса и всемирной истории как таковой. Конфликт – единственная форма сосуществования цивилизаций, а цивилизации – высшая форма организации человечества?
– В целом – да, хотя всемирная история, конечно, существует. Она и доказывает мои воззрения.
– Ну а как объяснить бесспорные факты сотрудничества?
– Только одним. Способностью отдельных групп переводить конфликт в консервативное русло, а некоторые страны подвергать внутреннему расколу и, наконец, создавать ограничивающие условия. Этакое балансирование. Как пример. Сегодняшнее состояние вашей страны, наполненное протестной энергией, опасной для западной цивилизации, мы постараемся перевести в консервативное русло на основе внедрения свободного рынка с главенством славяно-православной цивилизации. Ограничение одно: в случае цивилизационного самоопределения на других основах какие-либо контакты с Европой и Америкой придется прекратить.
– Жестко. Опять железный занавес? По-вашему, мы никогда не сможем участвовать в европейской истории?
– А зачем вам участвовать в этой истории? Недостаточно своей? Мир многополярен, и каждый полюс имеет свои вершины. Наша с вами задача не дать развиться цивилизационным расколам до состояния войны. Вот в чем ваша роль. Роль информатора о состоянии элиты, определяющей цивилизационное самоопределение. Мы должны своевременно почувствовать соответствующие тенденции и повлиять на вытекающие из них события. Любой мир лучше войны. Даже если кто-то ощущает свое всесилие.
– «Мы», которые «должны влиять», – это Европа и Америка в лице Комиссии?
– Я полагаю, что сегодня надо говорить о японской и европейско-американской цивилизациях. Они после развала Советского Союза и экономически, и политически, и, если хотите, милитаристически самые сильные. Конечно, есть задача удержания главенствующей позиции, но более важная задача, как уже сказал, не позволить развиться конфликтам. Это в полной мере касается китайской и мусульманской цивилизаций. Комиссия занимается этими вопросами. Просто сейчас мы обсуждаем вашу отчизну. Заметьте. Мы не посягаем ни на суверенитет, ни на торможение прогрессов. Наоборот. Мы признаем главенство России на всей православной территории, но опасаемся последствий цивилизационного самоопределения, могущего перетечь в национализм в самой его уродливой форме, а дальше опять страх, милитаризация и, возможно, войны, как локальные, так и межцивилизационные.
– Сложно. Я об этом подумаю. Ну а как со свободами, которые декларируются вашими цивилизациями?
– Свободы… Это важнейший элемент жизни, но не имеющий прямого отношения к цивилизационному самоопределению. В России он отсутствует сотни лет, но это не мешает существованию ряда обсуждаемых процессов.
– Я бы так не сказал. У нас были и есть свободы. Даже при социализме существовала свобода выбора образования, жены, деторождения…
– Свободы не может быть частично. Это определенный комплекс. Вас, вероятно, интересует наша позиция в этом вопросе. Первое, и самое важное: необходимо создание общей системы ценностей под лозунгом «Я свободен лишь тогда, когда свободен каждый». Перефразируя Ленина, можно сказать, что добиться свободы невозможно в отдельно взятой стране. В этом смысле у свободы нет национальности и идеологии.
– Тут у вас явное противоречие. По-моему, суть свободы в отсутствии единой мерки. Вероятно, надо договориться о том, что понимается под термином «свобода».
– Вы загоняете беседу в философские дебри. Однако попробую расставить акценты. Общеизвестны столпы: свобода слова, религий и вероисповеданий. Далее отсутствие нужды, лишений, страха за себя и близких. И наконец, свобода выбора условий существования. Тут рождается тонкая грань ограничений – подчинение другим индивидуумам, правилам, а также соблюдение ответственности. Образно поясню. За нашим обедом вы свободны в выборе пищи, но из-за физиологии не можете полностью отказаться от нее, да и здоровье может не позволить есть, скажем, острое.
– Значит, все же свобода в каких-то рамках?
– Естественно. Вы можете делать все что угодно, но не вредить другим и не пытаться противодействовать объективным законам.
– Под «другими» вы кого понимаете?
– В принципе всю совокупность человеческого окружения, но применительно к нашему разговору – те силы, которые объединяет Комиссия.
– Иными словами, под термином «свобода» вы видите некий гражданский кодекс, единый для всех стран?
– С некоторыми очевидными оговорками – да. У нас эти принципы сформулированы в конституциях и практически едины.
– Правильно ли я понимаю, что вы считаете необходимым иметь во всех странах одинаковые блоки конституционных положений по этому вопросу?
– В идеале – да. В противном случае реализовать свободу не удастся. Пытаться быть свободным среди рабов – утопия. Применительно к вашей стране мы предпринимаем и будем предпринимать все возможные усилия. Я дал массу замечаний к проекту вашей конституции. В том числе и по проблеме обеспечения свободы.
– Понятно. А как быть с неравенством? Ведь сама система капитализма, в которой вы живете, порождает его. Кроме того, неравенство заложено природой. Одни умнее, другие сильнее и прочее…
– Вы о равенстве, провозглашаемом коммунистами. Это не позитив. Равенство всегда связано с принуждением, а оно противоречит свободе.
– Мне ясна ваша позиция. Можно считать это мнением Комиссии и неким программным моментом?
– В целом – да. Мне бы хотелось, чтобы мы стали в обсужденных вопросах единомышленниками.
– Я должен все осмыслить.
– Естественно. А теперь я постараюсь поставить более конкретные задачи. Подчеркиваю, что наши взаимоотношения происходят исключительно на добровольной основе и во благо не только вашей родины, но и представляемого Комиссией сообщества. Если у вас появится иное мнение, то вы вольны поступать согласно своим убеждениям. Надо понимать и возможность изменений как позиции Комиссии, так и различных обстоятельств. Так вот…
