Татьяна поднялась: «Все хорошо будет, Катюша! Поспи немного, как подъезжать будем, я вас разбужу».
Но Катя так глаз и не сомкнула. Подняла заранее дочку, и вышли они в тамбур.
– Ох, беспокойные! – сказала Татьяна, – еще почти час до Почугаевска, чаю бы попили. Стоянка у вас – 1 минута.
Катерина усадила девочку на чемодан.
Только и успели сойти они с поезда, как он и тронулся. Татьяна уж в открытую дверь прокричала им: «Все хорошо будет, Катюша! И голос вернется! И муж найдется!»
Они помахали ей и, взяв чемодан, пошли на привокзальную площадь к остановке автобуса до Сельцова. А там уж ждал их председатель на машине. У бабки Зинаиды узнал, на каком поезде приедут. Катя-то дала домой телеграмму.
Свернули с шоссе в село. Жарко.
На пустой улице только Митюшка соседский на велосипеде. Катерина подозвала его и сказала: «Беги, кликай рабятешек, пусть к столу все идут!»
Катя взяла сумку с хлебом московским по 25 копеек и колбасой, пакет с карамельками да тряпку мокрую, чтоб стол протереть.
Пришла к столу, а там уж мал-мала меньше.
– Ну, – сказала Катерина, – всем руки в колонке мыть, а кто-нибудь пусть к матушке Валентине за квасом и кружкой сходит!
Вымыли руки, уселись за стол. Катя посчитала всех по головам и нарезала хлеб и колбасу вареную любительскую, что из Москвы привезла.
Тут и матушка Валентина подошла с квасом. Поглядела на жующих детей и сказала Катерине.
– Катерина, добрая ты душа, Бог это отметит, он все видит, вот и сейчас глядит и радуется!
Катя положила голову на плечо матушке, и слезы тут же потекли.
Подошел к Катерине малыш с набитым ртом.
– Фефенька, а ты Клемль видала?
– Видала, милый.
– А Ленина?
– И Ленина видала. Как отдохну, все расскажу, приходите!
Катерина пошла к себе в дом, чтоб отдохнуть с дороги.
* * *
Там и потянулось время. Следователь с участковым приезжали, по домам ходили, да народ опрашивали.
Зашли и к Тоньке-агрономше. Только отмахнулась она от них.
– Чего удумали! Шурочка моя – женщина из столицы! Очень ей нужен мужик-то деревенский, хоть и красавец. У ней там в Москве кавалеров тьма!
– Антонина, Вы ей письмо напишите, пожалуйста! – сказала женщина-следователь, – и мне, пожалуйста, адрес ее дайте.
– Ну, письмо-то напишу и адрес дам. А как ответ придет, так вот участковому и сообщу. Пойду я, курей приехал ветеринар осмотреть, а то вдруг три разом сдохли. Звиняйте!
А Кате все это время показалось похожим на густой битум. Дорожники ремонтировали шоссе напротив Сельцова, и битум этот грелся у них в больших чанах. Был он густой и черный. Женюшка захотела посмотреть, как работают дорожники.
Вот Катя битум этот и увидала.
Так и стало казаться после этого Катерине, что она в такой смоле увязла. Да и на все Тонькины письма ни разу ответа из Москвы не было. Вот и решила Катя, что Кирюха сбежал от нее в Москву с этой Шуркой. Да все казалось, что бабы вслед ей об этом шепчутся.
Прошло пять лет с Московской поездки. И таблетки все Женюшка съела, но молчала по-прежнему. А в Москву-то так больше и не собрались.
Через год после того, как пропал Кирюха, нашли угнанную Волгу.
Нашли в Крыму, в Керчи. Разъезжал на ней настоящий грек Антонис Георгиади в малиновой феске, возил овощи и фрукты на местный базар, где у него был свой павильон. Сказал, что купил машину у каких-то отдыхающих. А те даже номера не поменяли. И машина была уж здорово потрепана. Ее, конечно, изъяли, оставив грека с его осликом и бричкой.
А Кирилла к тому времени уже объявили во всесоюзный розыск. Катерина ездила подписывать заявление в Почугаевск.
Но на каждый стук в дверь она вскакивала и бежала открывать в надежде, что это вернулся пропавший муж.
Стукнуло Жене с Олей в июне по восемнадцать лет. Олька замуж собралась. На дне рожденья жениха своего всем представила.
А в августе, уж в самом конце, когда по утру роса на траве белая бывает, вышла Катерина часов в шесть утра, корову стала доить да в стадо гнать. Уж пастух пару раз кнутом щелкал, хозяйкам знак подавал, чтоб поторопились.
Катерина, прихрамывая, да толкая свою Беляночку в бок, отворила воротину у хозяйского двора да сказала пастуху: «Коляныч, примай мою скотину!»
– Не волнуйся, Катюх, жива-здорова будет к вечеру. На луг-то придешь доить?
– А чего ж не прийти, приду. Че поесть-то принести?
– А сальца с черненьким хлебушком. Больно сало у тебя хорошее. А квасом матушка Валентина угостила, – и пастух поднял руку с бидоном, чтоб показать Кате.
Катерина затворила воротину да пошла в дом. Яишенку с помидорами девчонкам делать. Уж очень они до нее охотницы. Она вошла в кухню, зажгла керосинку, да поставила чайник. А то, как Олька вскочит, так ей наперед всего чаю наливай.
Пока крутилась на кухне, в дверь постучали.
У Кати сердце застучало – Кирюха!?
– Кто? – спросила Катерина, не открывая двери.
– Катюх, открой, это Денис.
Катя открыла дверь.
– Что ж так рано? Ну, садись чай пить!
– А чего ж не попить, наливай. Варенье-то вишневое осталось?
– А то. Для гостей всегда держу баночку. А уж для тебя – особенно. Вдруг ты с благой вестью!
– Ох, и мастерица ты, Катюха!
– Да ладно. Чего пришел-то так рано?
– Да вот вызывают тебя в Почугаевск, в милицию. Новости для тебя есть. Одна не езди. Хоть Женюшку возьми. Я к десяти за вами заеду. Собирайтесь.
Когда подъехали к почугаевскому ОВД, у ступенек тамошних стояла карета скорой помощи да черный воронок.
«Уж не мово ли Кирюху повязали?» – подумала Катерина.
Они вошли вслед за Денисом. В кабинете за столом сидел полковник Скруленко. Под руками у него лежала довольно толстая папка.
Он налил Катерине в стакан минералки и сказал: «Новости для Вас, Катерина Матвеевна».
– Какие ж?
– Что пруд спускали у вас в Сельцлово, Вы, наверное, знаете?
– Да, сама видала, – дрожащим голосом сказала Катя.
– Машину на дне видели?
– Да…
– Это машина Вашего мужа, Кирилла Филипповича. В машине той были обнаружены останки двух человек, мужчины и женщины. Документы у обоих хорошо сохранились. По документам – мужчина – Ваш муж. Женшина – однокурсница Вашей соседки Антонины, агрономши, что в отпуск к ней в тот год приезжала. Мы делали запрос в Москву. Из Сельцова она пять лет назад не вернулась. Даже место ее в поезде было свободно, и билет не был сдан проводнику. Ее родные тоже во всесоюзный розыск подали документы.
У Екатерины стакан с водой лопнул в руках, и кровь ручейком потекла на стол.
Полковник выскочил в соседний кабинет, закричал: «Прапорщик, фельдшера с его чемоданом зови».
В кабинет вбежал человек в медицинском халате с оранжевым чемоданчиком в руках. Он перебинтовал Катерине руку и напоил ее валокордином.
– Да мужик-то мой на Волге ездил, возил директора молокозавода, – с надеждой в голосе сказала Катерина.
– Вы же помните, что исчезли оба автомобиля и через год Вам сообщили, что Волгу нашли в Керчи.
– Помню. Но нет, нет! Это не он! Он вернется! Его машину тоже могли угнать, хоть и старая она. Ведь какая страшная война была, а по телевизору, я сама смотрела, люди все находят друг друга. Вот и Кирилл вернется! У Тоньки-агрономши жила подруга, фря московская, вот и сманила….
– Нашли их вместе в Вашей машине, – сказал Скруленко.
Денис сел рядом с Катериной, взял ее за руку.
– Катенька, милая… Это судьба.
– По отчету экспертов, Катерина Матвеевна, а экспертиза – вещь беспристрастная, останки обнаруженные в машине лежали в объятиях друг у друга, предположительно, спали. Очевидно, во сне кто-то из них задел ногой ручной тормоз, и машина съехала в воду, на плотине уклон в сторону воды. Если бы они не спали, смогли бы выбраться, – сказал полковник.
– Значит, баба его все-таки сманила, мово Кирюху, – Катерина заплакала.
– Поскольку свидетелей этого происшествия нет, насильственных следов смерти на останках не обнаружено, уголовное дело мы закрываем. А Вы получите в ЗАГСЕ свидетельство о смерти в результате несчастного случая. Администрация сельсовета поможет Вам с похоронами, – сказал полковник.
И тут из-за спины Катерины послышался ломающийся девичий голосок. Это был голос Жени.
– Дяденька полковник, – сказала она, – не надо закрывать, не надо! Я – свидетель. Могу сейчас все рассказать.
Катерина, услышав голос немой до этого момента дочери, без чувств упала со стула.
* * *
Погода резко поменялась за ночь. Еще вчера было тепло, светило солнышко, а ребятишки, наигравшись в футбол, с удовольствием плескались на мелководье в пруду.
А сегодня небо заволокли тучи, и временами моросил противный мелкий дождь.
Сестры, Оля и Женя, резались в дурака на кровати бабы Зины, стоявшей на террасе. Но скоро Жене это надоело, и она стала собираться куда-то на улицу.
– Ты, куда это, гулена, собираисси?
– На пруд.
– В таку непогодь?
– Ба, карасиков кошке наловлю.
– Промокнешь ведь!
– Да, во! – девочка надела плащ-палатку отца, покрутилась перед бабушкой.
