Ознакомительная версия.
В то утро обе Люши как раз затеяли большой обед, костер без конца заливало то супом, то компотом, так что Володя совершенно замотался разжигать и рубить ветки. Чуть палец себе не отхватил! Да еще внезапно пробудившийся Семен зазвал играть в дурака и при этом так мухлевал и подглядывал в карты, что пришлось к полному восторгу Иринки сбросить его в воду вместе с лодкой.
Была пора: наш праздник молодой сиял…
Телеграмму принесли совсем рано, они с Ленечкой еще спали, и только Матвей, ранняя пташка, собирался на утреннюю пробежку. Может быть, от этого привычного будничного утра и ясного солнца в окне слова казались особенно нелепыми и невозможными. Умер Саша Гальперин.
Хотелось отмахнуться, как от заведомой глупости, закрыть глаза.
– Что случилось?! Авария? Он болел? Кто это пишет? Кира?!
– Нет, один наш общий товарищ. Попробую дозвониться из института. Нужно билеты заказывать. По телеграмме, кажется, дадут вне очереди.
Ольге хотелось сказать, что абсолютно невозможно ехать сейчас в Москву, не отложены деньги, Ленечка только переболел ангиной, пропадет летний отпуск, который они так давно планировали. И как объяснить ребенку-первокласснику, что нужно пропускать школу в разгар занятий? И сколько они там пробудут? День похорон, поминки… Максимум неделю! А билеты на самолет одинаково стоят, хоть на неделю, хоть на все лето. Но ей тут же стало стыдно. Со страхом подумала про Киру – вдова! Благополучная, красивая и нарядная Кира, обожаемая жена Саши Гальперина…
А ведь как хорошо начинался год! Во-первых, уехала Иринка, постоянная Ольгина тоска и огорчение. И так хорошо нормально уехала, окончила школу с отличием, поступила в МГУ, все рады и счастливы!
Тогда, почти десять лет назад, она совершенно не ожидала, что до такой степени не сможет найти общий язык с дочкой Матвея. Ни подарки, ни сладости, ни кино! Черные ревнивые глаза волчонка следили за каждым Олиным шагом, все время что-то ломалось или пропадало – любимая чашка, вышитая наволочка, дорогие чулки. Вечерами девочка забиралась на руки к Матвею, словно огораживала собственное пространство, невозможно было ни поужинать вместе, ни просто поговорить.
А им так важно было побыть вдвоем, услышать друг друга! Стремительный брак с Матвеем и такой же стремительный отъезд в Новосибирск не оставили времени привыкнуть или даже понять, как это случилось. Как она, свободная двадцативосьмилетняя москвичка, без пяти минут кандидат наук, вдруг оказалась в маленьком лесном поселке, пусть с красивым названием Академгородок, в чужой квартире, обжитой другой женщиной, с чужой дочкой и навсегда чужим прошлым. Люба погибла за три года до их встречи с Матвеем, но вещи ее жили в шкафу, и было отдельным мучительным занятием изживать эти незатейливые кофточки, платья и, особенно, шубку, теплую цигейковую шубку, чуть потертую в рукавах.
Как быстро пролетело время, как странно. Только недавно, кажется, они с Таней искали себя в списке абитуриентов. Химфак! Казалось, везению нет конца – обе поступили с первого раза, обе попали в один поток и даже в одну группу. Снова вместе, так удобно и привычно готовиться к экзаменам, писать курсовые, можно по очереди вести конспекты лекций, даже прогулять не страшно. Правда, Таня сразу увлеклась коллоидной химией, а ей, Оле, всегда казалось скучным это бесконечное поверхностное натяжение.
Да, с этого и началось! С коллоидной химии началась ее разлука с Таней! Настоящая мучительная и обидная разлука, хотя они продолжали учиться в одной группе.
Конечно, Таня всегда увлекалась и влюблялась – то в Симонова, то в Вана Клиберна, то в артиста Квашу из театра «Современник». И на этот раз Оля только смеялась, когда она принялась дни напролет рассказывать про профессора Ребиндера. Завкафедрой коллоидной химии профессора Ребиндера, очаровательного старорежимного Петра Александровича. «Эффект Ребиндера в действии, – дразнила ее Ольга. – Пластифицирующее действие среды на твердые материалы!»
Все началось с того, что Ребиндер показывал на лекции структурирование суспензии бентонита. Для этого он долго тряс узкий цилиндр с суспензией, чтобы все услышали, что по звуку она соответствует жидкости. Потом он перелил суспензию в более широкий стакан и вдруг жестом фокусника опрокинул над Таниной головой. Сколько раз Оля говорила ей не садиться в первый ряд! Конечно, суспензия не пролилась, но кто же это знал заранее!
Ребиндер вообще обожал опыты, на его лекциях все время что-то происходило – плавали и бешено крутились кораблики из фольги, «плясали» кристаллики камфары.
– «Бешеный твист!» – командовал старый чудак ассистенту, страшно гордый, что употребляет такие современные понятия, потом прикасался к камфаре палочкой с олеиновой кислотой, кристаллы замирали, и он трагически вещал: – Левитан. «Над вечным покоем».
Но особенно профессор любил демонстрировать им же описанный эффект на цинковой пластинке. Гибкая крепкая пластинка с хрустом ломалась от капли ртути.
Оля тоже любила химию, они даже в классе часто спорили, за кем будущее – за химией или физикой. И хотя мальчишки уверяли, что развитие космонавтики и атомной энергии определит судьбу человечества, но это звучало очень отвлеченно. А вот современные удобные ткани, ту же болонью или кримплен, знал каждый нормальный человек. На ВДНХ демонстрировали мебель из красивого легкого пластика, стройматериалы, шикарные синтетические шубы! Понятно, что скоро появятся синтетические продукты, люди избавятся от тяжелого труда на полях и фермах.
Но Таня со своим Ребиндером совсем потеряла чувство реальности, будто речь шла не о заурядных и очевидных природных эффектах, а бог знает о какой мудрости!
– Знаешь, Олечка, – как-то заявила она, блестя глазами и задыхаясь от волнения, знаешь, я думаю, что эффект Ребиндера – очень широкое философское понятие, гораздо шире химии или физики! Ты только вдумайся: многократное падение прочности тела вследствие воздействия окружающей среды! Представляешь! Нужно только умело изменить окружающую среду, и ты можешь одним движением, одной каплей олова сломать самую гибкую и крепкую пластинку! Или судьбу. Или душу человека. Но это еще не все! Смотри, как он пишет дальше: «Существенную роль играет структура тела, наличие изъянов…». Именно! Существенную роль! Потому что одного человека можно сломить клеветой, а другому наплевать! У него другая структура совести. А про изъяны – это самое страшное! Потому что у каждого есть свои изъяны и слабые стороны. Кто-то безумно любит женщину, кто-то ребенка, а еще кто-то боится крыс. И если узнать заранее, то не нужно его долго допрашивать или пытать, достаточно запустить крысу под рубашку.
– Господи, Таня, что ты несешь! Какие-то ужасы на ровном месте!
– Нет, подожди. Вот ты помнишь про цинковую пластинку? Моя мама – эта пластинка! Ее ничто не могло сломать, ни война, ни тяжелая работа, ни даже папина гибель. Ее сам главврач боялся. А вот капнула капля… подлая капля про врачей-вредителей, и всё, она сломалась! Ужасно, Олечка, как это было ужасно! Но я все помню, Оля, ты не думай, я помню, как ты заступилась за меня! Одна перед всем классом. Ты – навсегда мой лучший друг!
Было мучительно сидеть вот так и слушать. И ничего не возражать. Потому что не могла же она сказать, что почти предала Таню, что только Кирино вмешательство спасло их дружбу.
– Оля, ты совсем не слушаешь! А ведь самое главное в конце, нужно только внимательно читать определения! Помнишь, что говорится в эффекте: обратимое влияние среды. Обратимое! Так и получилось, не могла эта дикая клевета длиться вечно! И мама стала прежней, вот так, слава мудрому Ребиндеру!
Вот и поспорь с ней! Получается, что благодаря Ребиндеру реабилитировали врачей! Может, он и культ личности отменил?
– Все-таки я не понимаю, почему все так восхищаются лекциями Ребиндера? Какие-то барские замашки, бесконечные шутки и поговорки. Это же не цирк, чтобы фокусы показывать!
– Ой, какая ты скучная! Просто на опытах понятнее, и сразу запоминается любое правило! И намного интереснее!
Каждый день теперь Оля выслушивала новые истории про Таниного неповторимого профессора.
– Представляешь, он из семьи шведских баронов!.. Обрусевших, конечно. И абсолютно свободно владеет французским! Вот бы Киру сюда, она бы с ним поговорила!
Кира училась в инязе, о чем она могла поговорить с профессором химии, оставалось совершенно непонятным, но Таню уже нельзя было остановить:
– А ты знаешь, что на одном собрании ведущий попросил встать тех людей, кому Петр Александрович когда-нибудь помог. И встал весь зал!
– А ты слышала, как он говорил вчера на лекции? «“Уважаемый” и “любезный” без имени-отчества – это обращение к половому в трактире!» Или еще, ты только послушай: «Господа, слова “мамаша”, “я кушаю”, “моя супруга” – это речь приказчика из мануфактурной лавки! И, пожалуйста, не говорите “процесс протекает за счет…”, это сутенер живет за счет проститутки, а процесс счета не имеет!».
Ознакомительная версия.
