Ей нравится, когда ее удивляют. Пожалуй, очень давно все, кто пытались добиться ее расположения, действовали стандартно. Владимир тоже не был оригинальным – его приглашение прозвучало слишком быстро. Они были знакомы всего несколько минут, а ее уже зазывали в постель. Может быть, теперь он раскаивается?
Почему все мужчины в ее жизни считали, что она принадлежит к тем женщинам, с которыми можно не церемониться? Будинцев, Гриша, Слава, два или три знакомства после окончания института – никто из них не собирался тратить время на ухаживания. Ее брали, в ней видели нечто умеющее получать удовольствие, чувствовать, но не сердцем, а передком. Только Муромов по-настоящему любил ее. Как странно: к нему у нее не возникло никаких чувств, кроме жалости. Он был настолько хорошим, что от этой правильности Александру тошнило. Вспомнила, как мама говорила нечто подобное об Аркадии: со скуки умрешь с таким, а теперь осталась ни с чем. Интересно, не жалеет ли она о том, что оттолкнула того, кто не пытался разбить ей сердце?
Саша не сомневалась, что поступила правильно, разорвав отношения с Романом. Развелась, потому что сработал инстинкт самосохранения. Она бы не простила себе этого пропитанного ложью существования. Саша усмехнулась – кого она пытается обмануть? Себя?
Владимир закурил еще одну сигарету, а Саша демонстративно задернула шторы и спряталась за ними. Интересно, на сколько хватит терпения у мужика, на сколько припекло? Настроение у Лесковой улучшилось. Спать, правда, расхотелось вообще, но на диване Саша устроилась со сладким ощущением покоя. Словно она очень долго к чему-то шла и, наконец, цель близка, буквально рукой подать. Может быть, то, что она сказала матери, недалеко от истины?
Не поддаться желанию снова выглянуть в окно оказалось непросто. Саша решительно натянула плед до самого подбородка и крепко сжала веки. Сейчас она должна спать. Если утром она увидит своего нового знакомого на старом месте, так тому и быть – она попробует начать с ним все сначала.
Всю ночь Саше снились кошмары. Она металась по огромному залу, блуждала между колоннами, искала дверь. Ей был нужен выход. От того, насколько быстро она найдет его, зависело все. Саша точно знала, что на карту поставлена ее жизнь. Поиск утомил, выбившись из сил, Александра села, опершись спиной на одну из колонн. Холодный мрамор сковал спину. Неподалеку раздался крик. Стало страшно до такой степени, что горло перехватило. Хватая ртом воздух, Саша пыталась подняться, но ноги не слушались. Тогда, задыхаясь, она поползла на коленях. Мраморный пол оказался покрыт слоем битого стекла. Саша оглянулась и увидела за собой кровавый след. Теперь кричала она. Кричала страшно, потому что знала: не подняться ей и не выбраться из этого огромного зала. Не было у него стен, окон и воздух заканчивался, словно взяли и выкачали его. Чем громче Саша кричала, тем меньше оставалось надежды. Но вдруг кто-то схватил ее за плечи, тряхнул, попытался поднять.
– Саша! Сашенька! Проснись! – Римма Григорьевна трясла дочь, а та, в плену своих видений, кричала и плакала. – Саша! Да что же это такое?!
Наконец Александра открыла глаза и уставилась на испуганную мать. Римма Григорьевна разжала пальцы. На плечах остались красные следы. Саша проследила за ее взглядом и, вытирая слезы, тихо всхлипнула:
– Синяки будут, мам.
– Черт с ними, пройдут! Ты-то как? Ты так кричала!..
– Это всего лишь сон, плохой сон.
– Ты испугала меня, девочка.
– Я? – Саша поднялась и под недоуменным взглядом матери подошла к окну, резко раздвинула шторы. Владимир сидел за столиком, взгляд его блуждал по окнам.
– Скажи, что происходит? Что тебя мучит?
– У меня все прекрасно. Скоро свадьба, как обещала. – Лескова повернулась к Римме Григорьевне.
– Ты это со сна, дочка?
– Нет, мам. Говорю точно.
– Ты уверена, что не поступаешь кому-то назло?
– Я, наконец, буду счастлива… – Саша жестом попросила мать подойти к окну. – Смотри, это он… За столиком курит, видишь?
– Я плохо вижу издалека, – тихо ответила Римма Григорьевна, – но мне почему-то кажется, что он похож на твоего отца…
– Да? – Саша поежилась, словно замерзла. – Тогда это тоже – знак.
– Ты его любишь?
– Это слишком серьезный вопрос для раннего утра, мам.
– Иди, позови своего суженого к чаю…
Саша быстро оделась и спустилась за Владимиром. Подошла, молча взяла его за руку.
– Пойдем…
Он без вопросов пошел за ней. Вот так неожиданно в ее жизни появился этот улыбающийся, спокойный мужчина. Саша быстро привыкла к тому, что Владимир всегда рядом. Улыбающийся, спокойный, рассудительный, он ждал ее после работы, был вежлив, обходителен. Дарил цветы, конфеты, ввел ее в круг своих друзей, наконец, познакомил с мамой. Он умел оказывать те каждодневные знаки внимания, от которых становится так тепло и спокойно на душе. Саша расслабилась, жила в выстроившемся, словно помимо ее воли, ритме. Все было настолько правильно и серьезно, что в какой-то момент романтика, о которой мечтала Саша, показалась ей наносной, неискренней. Как будто каждый играл роль, зная, как вести себя в зависимости от ситуации, а в душе…
Владимир не стеснялся говорить о любви. Заканчивая телефонный разговор, он всегда говорил «целую» или «люблю», а Саша принимала эти проявления чувств как должное, не спеша отвечать тем же. Она точно знала, что в ее отношении к Владимиру нет страсти. Есть только необходимость знать, что любима, что не одна.
Они были знакомы два месяца – не такой уж большой срок, чтобы досконально изучить друг друга, понять, насколько они совместимы. Но Владимир не хотел больше ждать. Для себя он решил, что встретил свою вторую половину. Поэтому не стал тянуть с предложением.
– Выходи за меня, Саня. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
Она не стала брать время на раздумья. Зачем? Мужчина произнес сакраментальную фразу. Некоторые умудряются сказать ее ради красного словца, но в интонации Владимира Саша четко услышала искренность. Мама твердила, что главное быть любимой, а Володя отчаянно влюблен. Да и у нее он вызывал нечто посильнее симпатии. Не то что с Муромовым, а более сильное чувство придет со временем. Обязательно придет. Это даже хорошо, что нет ослепляющей страсти. Саша запретила себе переживать. Она настраивалась на идеальные отношения, в которых не будет места обманам, недоверию, предательству.
В конце ноября Александра вышла замуж. Жених выглядел счастливым, невеста – взволнованной. После свадьбы Саша была весьма довольна собой. Жить договорились у него, так что общую картину праздника портила притирка со свекровью, но Лескова надеялась на скорую и безоговорочную победу. Владимир был влюблен и ждал от этого брака столько счастья, впору нырнуть в него, как в океан. Жалобы матери серьезно не воспринимал. Считал их проявлением ревности и только посмеивался в ответ. Он ждал от жены одного-единственного признания, которое изменит все: и отношение Галины Михайловны к невестке, и какую-то необъяснимую отчужденность Саши, врывающуюся временами в их едва созданную семью. Как только жена скажет, что ждет ребенка, их жизнь изменится, как по мановению волшебной палочки. Владимир и подумать не мог, что все сложится иначе.
Эти двое надеялись на чудо. Два волшебника, растерявших свои чары, потому что их постепенно поглощала пустота. Ни очарования первой любви, ни трепетности последнего чувства – ничего этого не было в отношениях между Александрой и Владимиром. Стало совершенно очевидно, что оба поспешили с решением жить вместе, но упорно не хотели признавать это. Их ожидало разрушительное разочарование, путь в никуда, но в тот сырой ноябрьский день, когда для них звучал марш Мендельсона, оба попали в полную власть эйфории от происходящего. Для здравого смысла места не осталось. Царство эмоций – сказка наяву. Быть может, в этом и заключается счастье – мгновения, когда разум крепко спит.
Саша придирчиво осматривала кабинет. Нет, пора перебираться в помещение просторнее. И аксессуаров не хватает. Таких, чтобы заставить пришедшего расслабиться, раскрепоститься, зацепиться за отвлекающую мелочь. Картины – это, конечно, большой плюс. Наверняка добрая половина клиентов плохо разбирается в живописи, но это зачастую помогает начать диалог. Сегодня Саша ждала особого посетителя и невероятно волновалась, как в первое время после открытия практики. Александра боялась, что с Прохоровым обычные приемы не сработают. Предстоит что-то вроде экзамена: ее опыт столкнулся с эмоциями, с которыми она пока не в силах совладать. Александра четко ощутила этот момент. Словно в голове что-то щелкнуло и теперь контроль над собой потерян. Саша нервно передернула плечами, взглянула на часы: если Дмитрий все так же пунктуален, он постучит буквально через минуту.
– Можно? – Прохоров приехал вовремя.
– Конечно, конечно! – Лескова не смогла скрыть волнения. Шагнув навстречу, улыбнулась. Губы дрожали. – Здравствуй.
