Торан попытался скинуть с себя зверя, но тот оказался слишком тяжел и проворен. Лапами он бил человека по груди и один раз зацепил шею. Торан почувствовал теплую струйку, потекшую из раны, и глаза его гневно сверкнули. Он схватил волка правой рукой за горло и что есть силы сжал пальцы.
Волк не отпускал руки Торана, а Торан – горла волка.
Потом вдруг раздался треск ломающегося дерева, волк вздронул, отпустил руку и повернул голову. Торан сообразил, что это девушка ударила его по спине чем-то деревянным, наверное, остатками лестницы. Волк зарычал, девушка оступилась и упала в нескольких шагах от него.
Торан в ярости схватил волка за горло двумя руками, уголком сознания понимая, что этим ничего не добьется – слишком густой была у зверя шерсть. На мгновенье он повернул голову и убедился, что меч лежит далеко. Кинжал же был прижат телом зверя. Только сейчас Торан вспомнил о том, что было заткнуто за пояс с противоположной кинжалу стороны.
Со змеиной быстротой рука Торана выхватила стрелу со стальным наконечником и всадила ее в пылающий огнем глаз волка. Тот рванулся назад, оставив в руках Торана клочья черной шерсти, и скрылся за дверью, не издав ни звука и не оставив на земле кровавого следа.
– …Тогда мать сказала мне брать коня и скакать на север, где найти тебя и рассказать обо всем. Волк настиг меня у самой дороги. Первый раз он промахнулся, но я думала, что умру от страха, когда он пролетел прямо надо мной и моим конем. По дороге шел отряд пантрийских гвардейцев, и я ехала вместе с ними, так что волк боялся нападать, но его черная тень часть мелькала возле дороги, а на остановках ночью мы слышали его далекий вой, от которого волосы становились дыбом. Командир отряда точно знал, что ты в королевском замке, но недалеко от Кетра отряд поворачивал, и дальше я поехала вместе с небольшим торговым караваном. В ту ночь волк подошел совсем близко, я видела его пылающие во тьме глаза. Это не обычный волк, черные силы повелевают им и заставляют его глаза пылать, как раскаленные угли. Караван поворачивал в Кетр, и я решила заехать туда с ним, одна ехать боялась. У самого города мой конь словно взбесился и, сломя головы, понесся прямо по лесу. Я еле уворачивалась от веток, а потом увидела волка, преследующего меня. Конь взбесился еще больше, но у хижины я сумела его остановить и, как только спрыгнула, он куда-то унесся. Я закрыла дверь хижины, но после первых ударов волка поняла, что она долго не выдержит. Тогда я залезла на чердак, а зверь, выбив дверь, ринулся за мной. Он взобрался по лестнице, и я еле успела захлопнуть крышку, придавив ему лапы.
Когти у него, как мои пальцы. Он упал, а я скинула лестницу.
Тогда он начал прыгать и даже открыл люк, но я положила на крышку какое-то бревно. Волк никак больше не мог попасть на чердак, но я не могла выйти оттуда. День и ночь он сторожил меня, иногда куда-то убегая, но как только я пыталась спуститься, слышала его вой, будто он не был где-то далеко и все видел. Потом люди Кетра устроили на него обаву, видимо, он чем-то насолил им. Я слышала только их ужасные крики и его рычание. Я почти ничего не ела, только пила дождевую воду.
Еще немного, и волк бы добился своего.
Торан восхищался девушкой, не каждый был способен противостоять такому чудовищу, как этот черный волк.
Они ехали по большой торговой дороге, ведущей в Секантрумерию, обгоняя небольшие караваны южных торговцев, возвращающихся из центральных районов Пантрии. Только сейчас Торан понял, что спутница его не лишена привлекательности. Густые черные волосы развивались на ветру, серые глаза были устремлены вперед, а алые губы упрямо сжаты. Девушка умело управляла своим конем, и долгая дорога еще не утомила ее.
– Значит, ты и твоя мать считаете, что Тхар стал новым Черным Повелителем? – спросил Торан.
– Черные силы точно вселились в него, – коротко ответила Гресса.
…Вечером они подъехали к их затерянному в лесу дому. Они не могли видеть разбитого окна, потому как находилось оно с другой стороны, но все равно что-то тревожное витало над домом, как черный ворон вьется над полем брани. Торан чувствовал, что впереди их ждет нечто страшное, и ладонь его легла на рукоять меча, а глаза пристально следили за всем вокруг и ни одно движение не прошло бы мимо них. Однако ничто не нарушало вечернего спокойствия, и оно казалось каким-то зловещим.
С побледневшим лицом толкнула Гресса дверь, но та оказалась закрытой. Постучала, но не услышала ответа.
– Ее, наверное, нет дома, – предположил Торан.
– Ты сможешь выбить дверь? – вопросом ему ответила девушка, и брови Торана поползли вверх, однако он ничего не сказал, достал кинжал и, просунув его в щель между дверью и стеной, приподнял защелку.
Медленно открылась дверь, словно не хотела пускать людей внутрь. Гресса сделала первый шаг, но Торан удержал ее и пошел первым. Во второй комнате он сначала увидел разбитое окно, а потом лежащую на полу женщину. Горло ее превратилось в сплошное месиво застывшей крови, а невидящие остекленевшие глаза уперлись в потолок комнаты, по которой витал запах смерти. Торан услышал, как вскрикнула за спиной Гресса и бросилась к матери, он перехватил ее, и она билась и рыдала у него на груди. Торан не отпускал ее, а в глазах его разгорался огонь гнева. Ее мать убил волк, и если он еще жив, то продлится это недолго, до их новой встречи. А если послал волка Тхар, то и ему больше не видеть солнца.
Торан не заметил, как девушка успокоилась. Когда она заговорила, то он не узнал ее голоса и ее саму. На бледном лице Грессы не то от слез, не то от переполнявших ее гнева и ненависти блестели серые жесткие глаза.
– Мы должны побывать в поселке, а потом похоронить… – она запнулась и выбежала из дома, Торан угрюмо последовал за ней.
…Поселок казался безжизненным, как покинутые сотни лет назад города в пустыне. Торан не увидел ни одного человека, лишь одинокая собака скрылась за углом каменного дома.
Красным диском солнце садилось за морем, кровавая дорожка бежала по воде и упиралась в песчаный берег. Красноватое небо висело над безжизненным поселком и отражалось в стеклах его окон.
– Здесь всегда так пустынно? – спросил Торан, оглядываясь вокруг.
– Нет, только сегодня.
Торан ехал за девушкой, не снимая руки с меча. Они подъехали к добротному каменному дому и спешились.
– Это дом Тхара, – сказала Гресса. – Дай мне кинжал.
Торан немного поколебался, но вытащил кинжал с широким лезвием, в стали которого отразилось красноватое небо, и подал его девушке.
Торан хотел постучать, но заметил, что дверь открыта.
– Эй, кто-нибудь тут есть?
Только тишина была ему ответом. Он вытащил меч и, пройдя темный узкий коридор, оказался в большой комнате с погасшим очагом. Пепел был уже холодным.
– Они покинули дом, – сказала Гресса.
– Надо осмотреть соседний, – предложил Торан, еще ничего не понимавший и не представлявший, что здесь могло произойти.
Дверь соседнего дома тоже была открыта и, взявшись за ее ручку, Торан почувствовал на ней что-то липкое и влажное.
То была кровь.
Мышцы его напряглись, меч чуть поднялся, чтобы отразить или нанести удар.
Этот коридор был светел, потому что в нем имелось большое окно, и лучи заходящего солнца освещали залитые кровью стены, пол и даже потолок. У Торана похолодело в груди, но он заставил себя заглянуть в комнату. Все там было перевернуто и разбито, и обильно орашено кровью. Здесь дрались не на жизнь, а на смерть, и смерть собрала тут большую жатву.
Торан подтолкнул побледневшую, но державшую себя в руках Грессу к выходу, и они прошли в следующий дом. Там тоже царила смерть. Зато в последующем все было в порядке: ни одна вещь не сдвинута с места, ни одна капля крови не пролита на пол.
– Такое впечатление, что соседи поубивали своих соседей, – заметил Торан, когда они вышли на улицу. – Уже темнеет, нам лучше не оставаться здесь… Тем более у нас есть дело.
Они покинули мертвое селенье, и даже солнце спещшило скатиться за море, чтобы не смотреть в окна мертвых пустых домов.
5. Демоны, пришедшие в ночи
Накрытое белой материей тело колдуньи Аманы лежало на помосте из толстых поленьев на небольшой поляне у ее дома. Ветер притих и лишь изредка скорбно шелестел в листве деревьев.
Гресса, с горящим факелом в руке, стояла возле матери, и пляшущие блики оранжевого света освещали ее суровое лицо. В тени, неподвижно, словно застывшая гигинтская статуя, стоял Торан.
Гресса опустила факел, и сухие поленья мгновенно вспыхнули. Она обошла вокруг помоста и рука ее еле заметно подрагивала. Погребальный огонь разгорался, языки пламени поднимались к звездному небу, будто хотели растопить ледяной блеск звезд. Вскоре тело колдуньи навсегда скрылось в бушующем пламени.
