Но в запасе у любого мужчины всегда найдется какой-нибудь изъян в виде фанатичной страсти. У физрука эта роль отводилась футболу. Их отношения начались и развивались в межсезонье, а как только на горизонте забрезжил очередной чемпионат, физрук ушел со свойственной ему педантичностью в футбольные баталии. Настрогав гигантскую миску салата, он усаживался перед телевизором и отдавался полностью своей страсти. Отсмотрев все матчи и записав их на видеокассеты, он снабжал их подробнейшими разборами каждой игры. Отдельная стена была оклеена графиками игр и подсчетом очков, фамилиями игроков с комментариями, когда, где и при каких обстоятельствах тот или иной отличился.
В итоге Марина поняла, что снова наступила на те же самые грабли. И – убралась восвояси, окончательно разочаровавшись в мужиках и заработав аллергию еще и на слово «футбол».
Она вернулась к прежней жизни и смирилась с судьбой. Но впереди ее ждало новое испытание. Подрастающая Рита, несмотря на все попытки ее избаловать, оказалась серьезной и умной девочкой. Особенно хвалил ее учитель информатики. Марина радовалась успехам дочери. До тех пор пока та не попросила купить ей… компьютер, объяснив это тем, что у всех одноклассников уже давно есть и лишь она одна лишена такой необходимой вещи. Марина запаниковала. Пока она металась, пытаясь советоваться со знакомыми, Рита решила проблему сама. Она попросту обратилась к отцу.
Клюня пришел в восторг, побеседовав с дочерью и обнаружив у той недюжинные задатки. Он сам приволок ей компьютер, а когда у Риты в школе образовались какие-то проблемы по компьютерной части, приехал и, провозившись несколько часов, смог их решить. Учитель информатики, узнав, что видит перед собой знаменитого Клюныча, проникся к Рите благоговением. Поглазеть на продвинутого отца сбежалось полшколы, и авторитет Риты поднялся до невиданных высот. Она стала самой популярной девочкой в школе.
Марине пришлось смириться. С тех пор отец и дочь стали обсуждать компьютерные проблемы и даже иногда заходить в любимую пиццерию. Страсть к итальянскому пирогу у Риты оказалась наследственной. Клюня наконец-то смог приобщиться к радостям отцовства. Его распирала гордость за удавшуюся дочь, которой он стремился похвастать при любом подходящем случае.
Дверь нужной квартиры оказалась приоткрытой, да и сам хозяин уже поджидал гостя у порога.
– Вот это скорость передвижения, – вместо приветствия произнес Клюныч, – черепаха, и та добралась бы раньше.
– Задумался по дороге, – признался Федор.
– Думать вредно. Надо знать, анализировать и сопоставлять. И делать соответствующие выводы.
– И к каким выводам ты пришел?
– К неутешительным. Есть два момента, – Клюня отправился в комнату, не утруждая себя излишними церемониями с гостем, – смотри.
– У меня персонажи образовались новые, – крикнул в спину приятеля Федор, – с ними поможешь?
– Потом, – отмахнулся Клюня, роясь в каких-то бумагах. – А ты чего застыл, как неродной? Сюда двигай.
– Ответь мне на один вопрос, – попросил Федор, – как ты умудряешься ходить постоянно в одном и том же свитере и не пачкать его?
– А, это, – Клюныч взглянул на свой вечный темный свитер на молнии, – у меня их закуплено штук двадцать, по-моему. Я просто выбрасываю один и надеваю другой.
– Ничего себе! – удивился Федор. – Мне бы такое и в голову не пришло.
– Экономлю время, – пояснил приятель. – Зачем тратить его на стирку и прочие… всякие? И в морозилке полно пиццы. Разогрел – и ешь. А упаковку можно выбросить. Так что посуды грязной тоже нет. Хочешь?
– Пиццы?
– Ну да, пора подкрепиться вроде бы.
– Валяй.
Пока Клюныч возился с микроволновкой, Федор решил просмотреть новую порцию распечаток. Какой-то Семенов Григорий Владимирович, двадцать три года…
– Клюныч, а кто это? – спросил он, заглянув на кухню. – Новый Семенов. Он тоже родственник?
– Сынуля племянника твоего. Тот Семенов Владимир Тимофеевич, а этот, ну, сам видишь.
– И как ты все помнишь? – удивился Федор. – А каким боком он ко всей этой истории?
– Читай дальше. Сейчас пиццу вытащу и сделаю пояснения.
Они с удовольствием жевали разделенную пополам пиццу с креветками, запивая ее сладким кофе. Напиток Клюныч предпочитал растворимый из тех же соображений экономии времени. Чай он не любил – с пиццей плохо сочетается.
– Вкусная, зараза, – заметил Федор, – и почему я никогда ее не ем?
– Бери пример, – Клюня для убедительности похлопал себя по плоскому животу, – всегда сыт и лишнего веса не набрал. Итальянцы знают толк в еде. Так, вернемся к нашим ежикам.
– К кому? – не понял Федор.
– Мультфильма не смотрел, что ли? Потому что все, как там, – в тумане. Сынуля великовозрастный у папаши словно кость в горле. Раздолбай, институт бросил, ничем не занимается, а красиво пожить любит.
– Это к тому, что ему не помешали бы деньги?
– Именно. Тем более что он уже не раз попадался на темноватеньких таких делишках. Пока, правда, по мелочи.
У Федора зазвонил телефон. Пока он разговаривал, Клюныч разглядывал список личностей, требующих проверки. Он качал головой, прикрывал один глаз, что-то припоминая, и даже полез поглядеть в компьютере.
– Вот звонила подруга жены, – отчитался Федор. – Я ей про Гришу сказал, что надо бы и эту версию рассмотреть. Он может быть замешан?
– Вполне. А тебе про всех надо искать? – спросил Клюныч, показывая листок с фамилиями. – Времени много уйдет. Ты бы расположил их в порядке очередности.
– Вначале Штирлица, – сказал Федор, – но как его разыскивать, понятия не имею.
– Что известно про него?
– Ни-че-го. Только общие приметы: высокий спортивный брюнет в кожаной куртке.
– Негусто, – поскреб в затылке Клюныч. – Я хоть и стою чего-то, но не волшебник. Попробуем с другой стороны. Пробьем всех, кто всплывет рядом с именем твоей колдуньи.
– Не колдуньи, а гадалки.
– Без разницы. Вот об этом я и хотел тебе сказать. Это и есть второй момент. Но ты не хочешь нормально, по порядку. От этого получается каша в голове.
– Хорошо, давай по-твоему, – кивнул Федор, – начинай.
– Первое. Сын Семенова. Надо проверить, где он находился в пятницу. Этого я сделать не могу, ты сам как-нибудь сообрази. Он может оказаться нужным нам человеком. Второе. Личность самой Смирновой.
– А что с ней?
– Не пойму. Она как-то была связана с… то ли с органами, то ли еще с чем-то.
– С милицией, что ли?
– Судя по некоторым данным, это может оказаться… как бы выразиться… скажем, Контора. Какая именно, точно сказать не могу.
– ФСБ?
– Говорю же тебе, не знаю. Не буду ручаться за неверную информацию. Какие-то услуги она оказывала. Но непонятно – кому. Я покопаюсь еще, может, всплывет еще что-нибудь.
– Вот это поворот, – покачал головой Федор. – И куда теперь?
– Смотри, вчера я выудил сообщение об убийстве Смирновой в сводке ГУВД. Это просто, туда любой школьник добраться может. А сегодня в более серьезные места полез. И знаешь, что обнаружил? Вчера дело Смирновой было открыто, а сегодня – нет такого дела.
– И что это значит?
– Или закрыли, или передали в другое ведомство.
– А выяснить нельзя?
– Кто я, по-твоему, Господь Бог? Сам думай, кто она такая.
– Час от часу не легче. Такое я не потяну. Кто же полезет в здравом уме в Контору?
– Может, этот Штирлиц от них? – предположил Клюня.
– Не укладывается как-то, – сказал Федор после недолгого молчания. – Слишком всего много. Я возьму распечатки?
– На здоровье. Ох, Федор, не расплатиться тебе со мной.
– Не волнуйся, Клюныч, получишь все, что хочешь.
– Ловлю на слове!
Федор засобирался, пока еще не представляя, что делать дальше. Вспомнил, что хотел позвонить немецкой журналистке. Если немка была в доме гадалки в пятницу и действительно чем-то похожа на его жену, тогда подозрение с Леры можно будет снять.
Он набрал номер телефона, который написала Вика. Вроде местный, питерский. Видно, журналистка SIM-карту поменяла, чтобы было удобнее.
– Слушаю, – раздался в трубке приглушенный голос.
– Это госпожа Бергер? – спросил Федор, удивляясь, что журналистка произнесла слово практически без акцента.
– Да, – подтвердил голос, – с кем я говорю?
– Меня зовут Федор Андреев. Госпожа Бергер, мне необходимо с вами увидеться. Простите, это важно. Дело в том, что мою жену подозревают в преступлении, которого она не совершала. Вы были в пятницу в одном доме. Это ведь вы там были?
Трубка безмолвствовала.
– Алло, госпожа Бергер, вы слышите меня?
В ответ не раздалось ни звука.
– Что же это такое? – предпринял еще одну попытку прорваться к неведомой журналистке Федор. – Скажите хоть слово, чтобы я понял, что дело не в связи.
Послышалось покашливание.
– Вы слышите меня, фрау Бергер? Я тоже журналист. И могу познакомить с интересующими вас людьми. Моя жена – внучка доктора Варакина, про которого вы приехали собирать материал. Она могла бы рассказать вам…
