Зоя притаилась в своей комнате и стала ждать. Прошло, наверное, часа два, прежде чем хлопнула входная дверь и раздались веселые голоса и смех. У Зои аж живот скрутило от ненависти, и она вылетела из своей комнаты, точно пробка из бутылки, застав голубков врасплох. Те так и застыли в прихожей с открытыми ртами, даже пошевельнуться боялись.
– Обмануть меня решили? – заорала Зоя. – Не выйдет! Я все просекла! Этак ты, сучка маленькая, решила квартирой завладеть? Мол, замуж за хозяина выйду, и опекунство ему не нужно будет? А эту старуху отсюда уберу! Ну, уж вот тебе! Шиш! – и сунула Оле кукиш под нос.
Девушка вздрогнула, вышла из оцепенения и тоже закричала:
– Вы не имеете права так с ним обращаться! Вы его заперли, не выпускаете из дома, издеваетесь над ним, избиваете!.. Да вас в тюрьму за это!
Антон тоже пришел в себя, но ничего не сказал, метнулся в столовую и спрятался в свое привычное укрытие, за шкаф. И вовремя, потому что за ним тотчас ворвалась разъяренная тетка, которая вопила:
– Немедленно выходи!
А следом за ней вбежала Оля, которая повторяла:
– Я на вас в милицию заявлю, в милицию!..
Услышав такую угрозу, Зоя встала посреди комнаты и уперла руки в бока:
– А хоть обзаявляйся, – ехидно проговорила она. – Ничего ты не докажешь. Он дебил, у меня и справка на это есть. Ну, придут менты, ну, убедятся в этом. Мне-то что? А ты, сучка, учти – если настучишь на меня в ментовку, то я твоего дружка насмерть забью, поняла?
– Вас за это в тюрьму посадят… – пробормотала Оля, но уже без особой уверенности в голосе.
– Пусть сначала труп найдут! – хмыкнула Зоя. – Я его так спрячу, что век не сыщешь.
– И, по-вашему, никто не заметит, что человек пропал?
Оля все еще не хотела сдаваться, но Зоя уже чувствовала, что победа на ее стороне.
– Да кому замечать-то? Кому он нужен? Сейчас не прежние времена, сейчас такое творится, что никому ни до кого вообще дела нет! Милиция и не чухнется!
И, с удовольствием отметив, как растерялась от ее слов Оля, повернулась к шкафу:
– А ну, скотина, выходи! Вылазь, сволочь ты этакая!
Антон понял, что лучше повиноваться, вышел из-за шкафа и встал рядом с ним, низко опустив голову.
Оля с ненавистью смотрела на Зою:
– Вы не человек. Вы фашистка, изверг… Как же так можно?!
– Ну, хватит, надоело! – крикнула Зоя в ответ. – Мне насрать, что ты, зассыха, там обо мне думаешь. Собирай свои манатки – и чтобы духу твоего здесь не было. И попробуй хоть слово кому-то пикнуть. Я сама на тебя заявление в ментовку напишу, скажу, что ты квартиру обворовала. И засадят тебя за милую душу. Знаешь, сколько в этой квартире добра было, да сплыло – ого-го! И не докажешь ты ничего.
Оля растерянно смотрела на Антона, ждала от него хоть слова поддержки, хоть взгляда. Но он только молчал, уставившись в пол. А тетка повернулась к нему:
– Ишь ты, как вырядился! Как на свидание! А ну раздевайся сейчас же!
И он покорно стал снимать отцовский свитер, рубашку, ботинки…
– Антон?.. – взмолилась, видя все это, Оля.
– Уходи, Оля, – сказал он, все так же не поднимая головы. – Прошу тебя, уходи, так будет лучше.
Она развернулась и выбежала из комнаты. Хозяйка последовала за ней.
– Ключи дай сюда, – протянула она руку с облупившимся кроваво-красным маникюром на толстых коротких пальцах.
– Заберите!
Оле очень хотелось швырнуть связку ей в лицо, но помешало хорошее воспитание, она просто бросила ключи на кухонный стол. А Зоя последовала за ней в ее комнату за кухней и стояла над душой все то время, пока Оля собирала свои ноты, книги, одежду и белье.
– Вот увидите, вам это так с рук не сойдет! – пообещала Оля в передней. – Вас бог накажет.
– Давай-давай, катись отсюда колбаской! – рявкнула в ответ Зоя.
Захлопнув за жиличкой входную дверь, она вернулась в столовую и, не обнаружив Антона, снова заорала:
– А ну выйди! Кто тебе разрешил лезть в твою вонючую дыру? Я тебя не отпускала!
Снова выйдя из-за шкафа, Антон увидел в руках у Зои швабру и решил, что тетка сейчас начнет бить его ей. Но у той был другой план. Оттолкнув племянника, Зоя начала выгребать длинной ручкой из-за шкафа сокровища Антона – книги, журналы, кассеты, коробки с семейным архивом, которые он держал там на полу, предусмотрительно задвигая подальше в угол. Пыхтящей от напряжения Зое удалось подцепить только одну коробку, но и этого оказалась достаточно.
– Ну-ка, посмотрим, что тут у тебя? – плотоядно улыбаясь, проговорила она, открыла коробку и вытряхнула прямо на пол кучу старых писем и открыток, засохшие цветы и ветки с потемневшими листьями.
– Не трогайте! – закричал Антон и все-таки отважился, рванулся к ней.
Но Зоя грубо оттолкнула его со всей силы, так, что Антон отлетел и ударился о стол, а сама сгребла в охапку письма и вышла из комнаты. Антон поднялся на ноги и побежал за ней. Он нашел тетку в ванной. Столь дорогие его сердцу семейные письма и подаренный когда-то покойным братом осенний букет уже полыхали ярким костром в широкой раковине.
– Зачем вы это сделали? – простонал Антон.
– Это я еще ничего не сделала! – хохотнула тетка. – Сейчас я выгребу весь твой хлам из-за шкафа и все сожгу к чертовой матери!
– Не надо! – взмолился Антон. – Пожалуйста, не делайте этого!
– Тогда слушай меня, – она повернулась к нему, схватила за рубашку и притянула к себе так близко, что Антон почувствовал ее зловонное дыхание. – Если эта стерва сюда милицию приведет, не вздумай хоть одно ее слово подтвердить, понял? Иначе я все твое барахло сожгу, а тебя так отделаю, что на всю жизнь памятно будет. Но это еще не все! – Зое показалось, что одних этих угроз мало, и она придумала кое-что пострашнее. – Еще я пойду на кладбище, все могилы твои разорю, перекопаю и памятники разобью. А место новым русским продам за большие деньги. У них на Новодевичье мода пошла, я слышала… Пусть там бандюков каких-нибудь похоронят.
– Вы не сделаете этого! – ужаснулся Антон.
Зоя захохотала.
– Сделаю и не почешусь! Ты понял меня?
– Да, – тихо сказал он.
– И что скажешь милиции?
– Что ничего не знаю, ничего не видел и все у нас хорошо.
– То-то же! Ну, раз так, брысь за шкаф. Устала я сегодня…
Зоя потянулась было за ремнем, но не нашла его на привычном месте. А пока искала, племянник уже вернулся в свое убежище.
«Все кончено, – думал Антон, стоя за шкафом. – Оля меня никогда не простит. Я не оправдал ее надежд, оказался слабаком, струсил. Но что я мог сделать? Что, если тетка действительно напишет заявление на Олю? Даже если ничего не докажет – зачем Оле эти неприятности? Такая нежная девушка – и придется иметь дело с милицией, ходить на допросы, доказывать, что она не виновата. В консерваторию наверняка сообщат, родителям – а у нее бабушка старенькая… Нет уж, пусть я сгнию за этим шкафом, но с Олей все будет хорошо… Пройдет время, она забудет меня, забудет все, что произошло. Будет жить нормальной жизнью, будет счастлива…»
Антон и не надеялся, что в эту самую минуту Оля тоже думала о нем. А меж тем это было именно так.
Прошло полчаса, как, волоча за собой тяжелый чемодан, Оля спустилась по лестнице подъезда. С шумом захлопнулась дверь за спиной – руки были заняты, и придержать тяжелую дверь Оля не могла. Хотелось бежать подальше от этого дома и забыть все, как страшный сон. Глаза застилали слезы, но расплакаться она себе не позволила, нечего реветь на улице. Лучше подумать, что делать дальше. Наверное, надо дойти до ближайшего телефона-автомата, позвонить кому-нибудь из московских друзей или тете Ариадне, напроситься в гости…
Вот только как объяснить то, что с ней произошло? Что она может рассказать посторонним людям? Что пыталась помочь человеку, хорошему и талантливому, но слишком слабому и неспособному постоять за себя. И к тому же не вполне здоровому психически… Конечно, друзья и знакомые выслушают ее, посочувствуют, поймут – только вот помочь все равно ничем не смогут. Во всяком случае, Антону. Но хотя бы ее до конца стажировки приютят – и то хорошо. Нужно же где-то прожить еще три недели. Май едва начался, только что миновали праздники, но хозяйка еще первого числа получила с нее всю плату вперед. Денег, конечно, уже не вернешь. Ну и ладно, пусть подавится ими эта мегера… Оле вдруг стало немного стыдно, что в подобный момент она думает о такой ерунде, как потерянные деньги. Но, с другой стороны, эти деньги в ее семье не лишние и не ею они заработаны…
Задумавшись, Оля сама не заметила, как добрела до метро. Спустилась в подземный переход, толкнула дверь и оказалась в духоте вестибюля. Поехать, что ли, на вокзал? Попробовать взять в кассе билет на ближайший поезд до Петербурга и вернуться домой? Нет, так поступать нельзя. Нужно закончить учебу, пусть настроение ни к черту, руки опускаются и ничего не хочется делать. Но если она поддастся унынию и вернется домой раньше времени, то как она посмотрит в глаза родителям, столько сделавшим для того, чтобы дочка получила хорошее образование и занималась любимым делом? Нельзя их так расстраивать. А значит, нужно поскорее успокоиться и кому-нибудь позвонить, хотя бы Галке, милой девушке, с которой она уже успела подружиться здесь, в Москве.
