Никого сзади не было, и темный в этот утренний час лес хранил зловещее молчание.
– Вставайте!.. – успел крикнуть Хамр до того, как неизвестно откуда пущенная стрела впилась ему в ногу.
Он упал и увидел, как из леса выбежали два монаха с саблями в руках и бросились к нему. Еще несколько черных фигур подбежали к первому по улице дому и, выбив окна и двери, ворвались внутрь.
Хамр не слышал донесшихся оттуда криков, потому что в ушах у него звенело, а перед глазами плясали огни. Помогая себе руками, он полз к ближайшей двери. До нее оставалось два шага, а монахи уже были шагах в десяти. Краме сознания Хамр понимал, что не успевает, и уже чувствовал на себе холодное дыхание смерти.
Тут дверь, к которой он полз, распахнулась, и из нее выскочили двое мужчин. Один подхватил Хмара и втащил в дом, а второй захлопнул дверь перед самым носом монахов. Удары в прочную дверь сменились для юноши сплошным далеким гулом.
Черный монахи ворвались в поселок, по двое-по трое врывались они в окраинные дома, сея смерть и ужас, заливая кровью стены и полы. Если не могли выбить двери – били окна и лезли в них. Лишь дом, спасший Хмара, оказал сопротивление. Прочные двери выдержали удары, а монах, сунувшийся в разбитое окно, лишился кисти руки. И прежде чем туда попытались сунуться еще, хозяева загородили два окна, выходящих на улицу, тяжелыми шкафоми.
Черные монахи рассыпались по улицам окраины, а в центре города собирались группы вооруженных рыбаков и спешили на помощь горожанам. Сердца их сжимались, а глаза сверкали от гнева, когда шли они по улицам, где лежали окровавленные тела, а пустые дома смотрели на них глазницами разбитых окон.
Вскоре по всей окраине разнесся звон стали. Почти на каждой улице бились рыбаки с черными монахами, но несмотря на то, что было горожан намного больше, чем монахов, долго не смогли справиться они с людьми в черных тогах. Один за другим падали рыбаки, женщины не успевали перевязывать их раны, а монахи все орудовали своими окровавленными саблями, не зная усталости и будто не замечая своих ран. Понимала защитники города. что не обхзодится тут без черного колдовства, но ничего поделать не могли.
И неизвестно, как закончилась бы эта страшная битва, если бы к острову не подошла боевая панрийская галера и в город не высадились гвардейцы. Быстро оттеснили они монахов к лесу и, не выдержав натиска, те бежали. Гвардейцы и рыбаки преследовали их, но лишь несколько мертвых монахов остались лежать на земле, а остальные укрылись в замке, которого никогда раньше не было на острове. Ошеломленные горожане и ничего не понимающие гвардейцы осадили замок в ожидании подкрепления, когда галера с Тораном на борту приблизилась к острову.
Подплывая к острову Ай-Мет, гвардейцы первым делом увидели струйки дыма, поднимавшиеся над городом. Все шхуны стояли в небольшом порту, сам он был малолюден, лишь несколько старух да ребятишек смотрели, как галера замерла у деревянного пирса, покачиваясь на волнах. Гвардейцы слаженно сошли с нее и построились колонну.
Вскоре к ним подошел рыбак с перевязанной рукой и порезом на щеке, с двумя заткнутыми за пояс саблями.
– Я – Мутай, – представился он. – Я поведу вас к замку этих проклятых монахов.
Он развернулся и тяжелой походкой направился в город.
Отряд двинулся за ним.
– Как сейчас обстоят дела? – спросил у него капитан.
– Ваши гвардейцы помогли нам, без них бы мы не справились.
Замок окружен. Мы нашли также галеры монахов и перегнали их в порт. Теперь им некуда бежать!
В последних словах его была ненависть, способная растопить вечные льды севера. Выйдя из центра города, понял Торан, почему она так сильна.
Улицы хранили на себе следы жестокой битвы. Окна и двери многих домов были выбиты, стены в некоторых местах почернели от огня, а из окон нескольких домов еще шел дым. Тут и там на каменной мостовой попадались пятна крови. У полностью сгоревшего дома одиноко сидела собака, которая, наверное, больше никогда не увидит своих хозяев. И чем ближе они подходили к окраине, тем страшнее становилась картина. Пятеро мертвых рыбаков лежали у стены дома, а возле них, склонив головы на колени, сидели женщины. Они проводили отряд взглядом полным слез и надежды на отмщение.
Еще долго гвардейцы шли по лесу, пока не вышли к высокому холму с пологими склонами на вершине которого, возвышаясь над деревьями, стоял замок черных монахов. Был он невелик, но несмотря на это был и неприступен. Массивные железные ворота служили единственным входом в него. Узкие бойницы начинались под самой крышей, а до них шла голая каменная стена. Две низкие башни нависали над ней, так что нельзя было притаиться под стеной, не получив сверху стрелы.
Капитан, поговорив с командиром прибывших сюда ранее гвардейцев, покачал головой в ответ на немой вопрос Торана.
– У нас сто сабель, плюс двести рыбаков. Монахов тоже больше ста. Однако замок неприступен и, штурмуя его, мы потеряем намного больше, чем убьем. К тому же этих монахов не так-то просто убить. В битве в городе рыбаков было не меньше четырехсот, а теперь половина из них мертва или ранена. Оставшиеся клянуться, что чуть ли не каждый монах ранен…
– Я знаю, как их убить. Передайте всем, что для этого нужно пронзить их сердце или, вернее, то, что у них вместо сердца, посоветовал Торан.
Слова его быстро разлетелись среди осаждавших замок людей, и в глазах их вспыхнула жажда битвы, а руки сильнее сжали оружие. Однако замок хранил безмолвие и наблюдатели ничего не сообщали.
Гвардейцы и половина рыбаков расположились напротив ворот, а остальные цепью окружили замок. Мутай и его люди рвались в бой, но капитан сдерживал их.
Солнце стало опускаться к горизонту, проложив по воде к острову дрожащую дорожку, по которой за море уходили души умерших рыбаков. Тени в лесу удлинились, потемнел замок, отчего стал казаться еще более мрачным и зловещим. Зажглись костры, вокруг которых собирались осаждающие. Они молча сидели, не снимая рук с оружия и бросая на замок хмурые взгляды.
Блики пламени отражались на кольчугах и латах гвардейцев, на стали их обнаженных мечей, на наконечниках выложенных перед лучниками стрел.
– Ворота раскрылись! – разорвал тишину крик наблюдателя, и лес зашевелился.
По нему разнесся шум торопливо бегущих ног, позвякивание стали и тихий звон натянутой тетивы, слышались четкие команды гвардейцев и перекрикивания рыбаков. Потом все сразу стихло, лишь трещал огонь в незатушеных кострах.
Из черной пасти ворот выбежала большая группа людей, слившаяся в вечернем полумраке в единую шевелящуюся темную кучу.
Монахи бежали бесшумно и в тишине был слышен только шорох их одежд.
– Человек сорок, – наметанным взглядом определил капитан.
Зазвенела тетива луков, щелкнули арбалеты, и десятки стрел впились в бегущую кучу, как в тушу хищного зверя, но это не остановило ее. В молчании монахи врезались в строй осаждавших. В последних лучах солнца засверкали сабли и мечи, топоры и секиры, зазвенела сталь и разнеслись крики раненых.
Проследив взглядом путь монахов от замка до смешавшейся в битве кучи людей, увидел Торан только три тела на земле. А еще он увидел открытые ворота. Капитан гвардейцев тоже увидел их:
– Ловушка?
– Возможно, ответил Торан, – дай мне десять человек и будьте наготове, мы подадим сигнал.
– Удачи! – согласно кивнул капитан.
Взяв поданный ему щит, Торан, во главе десяти гвардейцев, быстро побежал вверх по склону, внимательно следя за черной пастью ворот. Когда он был шагах в тридцати от них, увидел за ними пустой коридор, освещенный светом факелов. Прикрываясь щитами, гвардейцы приблизились к самым стенам замка. Они были великолепной мишенью, но никто по ним не стрелял.
– Двое отстаньте! – приказл Торан, и восемь гвардейцев во главе с ним вошли за ворота.
Дрожащий свет четырех факелов освещал пустой каменный коридор длиною шагов тридцать, с двумя лестницами у правой и левой стены. Потолок скрывала непроглядная темнота, и, как только Торан поднял глаза, каждый нерв его задрожал, предупреждая об опасности.
Стрелы вырвались из темноты и осыпали гвардейцев смертельным дождем, но те были готовы к нему, и лишь одном воину стрела пробила руку. Пущенные из темноты стрелы или впивались в выставленные щиты или отскакивали от них. Дождь этот быстро прекратился, и Торан успел подскочить к ближайшему факелу, сорвать его со стены и сильно подбросить вверх. Свет того высветил ряд деревянных балок, десяток стрелков, притаившихся на них и каменный потолок над самой их головой. Факел случайно упал на балку и продолжал гореть, разгоняя темноту. Стрелки замялись и, воспользовавшись этим, Торан оглянулся и увидел подъемный механизм ворот. Монах ударил по предохранительному рычагу и массивные ворота с грохотом, от которого задрожал пол, упали и отрезали путь не только к отступлению, но и к наступлению снаружи.
