Юрий Запевалов - Золото севера

31

Георгий возвращался на Бульбухту из Тайгинска, с партийно-хозяйственного актива. Бульбухту признали там, на этом собрании, победителем соцсоревнования среди цехов прииска.

Летели на Ми-1 – двухместный вертолет, маленький, шустрый, пол под ногами стеклянный, все внизу видно, летит над лесом низко, чуть вершины сосен не задевает. А как «нырнет» вниз на мелкой воздушной яме, так и кажется, лес сейчас по вертолету своими вершинами ударит. Кажется, не вертолет падает вниз, а лес подскакивает над землей, к вертолету «подпрыгивает». Аж замирает все внутри у Георгия.

Пилот смеётся.

– Что, непривычно? Не летал еще на таком воздушном «велосипеде»?

Но летят быстро. А что, груза нет, всего два человека загрузка, вертолет хоть и маленький, но и для него два человека не груз.

Над Бульбухтой сделали круг. И сверху хорошо видно, что драга стоит.

«Что это они? Ремонт вроде не планировали».

Драга стояла. Непривычно как-то, тишина на драге, все механизмы молчат, замерли. Люди работают на раме. Тянут канаты, выстраивают деревянную настройку из бруса между роликами – обрыв черпаковой цепи. Разорвалась «проушина» одного из черпаков, цепь слетела стремительно с рамы, ушла на всю глубину отработки забоя, на все пятнадцать метров.

Георгий поднялся в драгёрку, драгер Ремезов кричит что-то по громкоговорящей связи, отдает команды.

– Как случилось-то?

– Обрыв, он и есть обрыв. Как он случается – с грохотом, с шумом, и сразу все черпаки под воду! Беда в том, Александрыч, что когда я начал подымать раму, цепь, похоже, легла набок. Боюсь, как бы «петля» не образовалась, «восьмерку» бы черпаки не закрутили. Беда! Третью настройку уже делаем – рвутся канаты, не идут черпаки на раму! Тридцать лет уже драгёрю, а такое впервые.

– Настраивайтесь пока, но раму не трогай. Дай осмотрю все внизу.

Георгий спустился вниз, подошел к черпаковой прорези, осмотрелся. Странно, цепь внизу, в котловане, а последний черпак почти сверху, чуть-чуть из воды выглядывает.

«Да, значит «гармошка»!

Васильев вверху, на раме, тоже с канатами возится, помогает бригаде.

– Толя! Спустись-ка сюда. И драгёру крикни, чтобы вниз, сюда пришел!

Собрались внизу.

– Видите черпак? Значит «гармошка». Он на черпаках лежит, сверху.

– Так я вам о том же и говорю!

– А если нам растащить цепь? Зацепим этот черпак, он же должен быть самым нижним, хоть и наверху. Вернее, потому и наверху. Давайте зацепим его толстыми канатами, петли на канатах надо сплести и зацепимся за проушины черпакового барабана. Подтащим нижнюю часть цепи, если сумеем дотащить этот черпак до грохотов завалочного люка и там закрепить – это будет большой удачей. Потом верхнюю часть, хотя бы рамой чуть поднять. Может, петля выпрямится?

– Господи, это же сколько настройки!

– А не настроишься, больше времени потеряешь. Будешь все время рвать канаты, что толку от работы такой. Вызывай, Толя, вторую бригаду, людей для таких настроек сейчас на драге мало. Кто у нас во второй смене?

– Володя Курдюмов.

– Вот и вызывай. Он парень разумный, пока заканчиваешь начатую по раме настройку, они и подойдут. Давайте и с ним посоветуемся. По-моему, он когда-то «развязывал» такую петлю! Если не ошибаюсь, на 69-ой что-то похожее было.

– Анатолий Васильевич, скажи, чтобы бруски подвезли. На раме уже всё «измочалилось», вся деревянная настройка. Рвутся же канаты, ударяем по брускам, разбиваем.

– Добро, подвезем. Давай размеры, нарежут на пилораме.

– Да пусть брусья подвезут, нарежем на месте.

– Добро.

Провозились с этой цепью два дня. Шум в управлении, скандалят начальники.

– Где это видано, чтобы цепь два дня поднимали? Смена работы! Одна смена! А вы что там возитесь? Безграмотные?

Прилетели на Бульбухту главный механик с начальником производства, тоже «гвалт» подняли, упрекают, учат как надо.

Ремезов, наконец, не выдержал, сказал механику про петлю. Замолчали.

– Что же раньше-то не сказали? Эти петли и по неделе распутывают! Чего ж молчать-то? Сказали бы сразу, все бы и встало на свои места. И мы бы не ездили. Странные люди все же на Бульбухте этой!

– Да начальник же запретил! Сказал – работать надо, а не сопли распускать!

Георгий прощался с Бульбухтой. Бульбухта прощалась с Георгием. Он наконец-то получил отпуск, сразу за три года. В отпуске он не был четыре года, но на Севере максимальное совмещение отпусков допускалось только за три года. За четвертый год выдавалась денежная компенсация. Если работник увольнялся. Георгий оформлял отпуск с последующим увольнением. Значит, в Дальнюю Тайгу он больше не вернется. Потому и прощался с Бульбухтой.

Начальником на Бульбухте оставался Васильев. В день отъезда Георгия Толя объявил на участке выходной. Освободил всех от работы. В поселке прямо на улице расставили столы, устроили проводы начальника. Поднимали бокалы, говорили хорошие слова напутствий, пожеланий, а когда в небе загудел самолет – всем застольем отправились в аэропорт.

Там женщины быстро расстелили скатерти, прямо по земле, расставили снедь всякую, выпивку, «собрание» продолжалось. Подошел пилот.

– Приказано не торопиться! В Тайгинске будем ночевать, так что не спешим с вылетом. Начальство сказали – пусть прощаются!

– Милости просим к столу!

– Спасибо. Нам не положено.

Георгий сегодня с утра обошел всю Бульбухту, поднялся на гору к подстанции. Там долго сидел, рассматривая сверху, с вершины горы весь поселок. Да, сделано немало. Целый город построен. Благоустроенные дома, современный детсад, начальная школа, три общежития, котельная, насосная станция, очистные.

Но уезжать было не жалко. Он давно знал, что уедет. На Урале старенькая больная мать. Зоя написала письмо – совсем плохо маме. Сделали вторую операцию, покой и забота нужны матери. Пора возвращаться сыну домой. Увезет он её снова на Юг, в Одессу увезет. В прошлый раз как хорошо она там подлечилась! Георгию снова дали две путёвки, в ту же «Аркадию». Увезет, пусть отдохнёт мама от забот и всех своих болезней. Погреется на солнышке, фрукты-ягоды поест вдоволь, врачам толковым покажется. И теперь уж всегда будет жить с сыном. В любви, в достатке, окруженная теплом и заботой.

Георгий написал в «Уралзолото», ему пришел вызов-приглашение на работу. На драгу. На Среднеуральский прииск. Прииск известен на весь Союз. Знаменитый прииск. Все учебники по россыпям написаны по этому прииску. Георгий доволен – лучшего вызова не придумаешь. Но сначала отдых! Отпуск надо использовать на полную доступную радость. На полную возможность. На весь заработанный срок. А это почти сто пятьдесят рабочих дней! Это же почти пять месяцев!

Ну, это еще надо суметь выдержать.

– Да ты что, не слышишь меня, ты где, Георгий? – Михейкин трясет его за плечи. Видать очередной тост произносит. Ох уж этих тостов сегодня!

– Да, да, я слушаю…

– Я говорю, устроишься, нас вызывай к себе. Мы всем участком приедем!

– Ага, а с Бульбухтой что будет?

– Да пустым доходное место никогда не останется – сам ведь знаешь!

– Нет, друзья мои, не обижайтесь, но никого вызывать я не буду. Это будет похоже на «диверсию». Да еще когда-то получу я это право – вызывать других. Да и получу ли вообще! Нет, давайте лучше подымем бокалы за нас, здесь, за Бульбухту, за наши с вами дела, за наши успехи, за большое бульбухтинское золото!

В Тайгинске его встречал Валентин Михайлович. Увел к себе домой. Генриетта Александровна приготовила шикарный стол, собрались друзья, сослуживцы. Приехал Володя Литвяков. Посидели, поговорили.

– В Витимске зайди к Горбунову. Очень просил. Тоже проститься хочет. Поблагодарить за работу – так он сказал. Зафесова в городе нет. В отпуске Зафесов. Ну, да в одной системе работаем. Свидитесь еще!

Засиделись далеко заполночь.

И вот он самолет, внизу спокойно проплывает тайга, впереди отдых и новая работа.

На золоте.

Прощай, золотая Лена! Прощай, Золото Севера! Впереди Георгию уже виделся золотой Урал.

Георгий посмотрел в иллюминатор на далёкую теперь для него землю.

Внизу, на вершине высокой скалы сидел матёрый волчище. Сидел, смотрел в небо и как будто кричал что-то вслед самолёту.

Это Тайга прощалась с Георгием звериным воем матёрого волка!

Конец второй части