– Вы были восхитительны! – горячо заговорил он. – Ваше место на сцене, а не в репетиционном зале.
– Ах, оставьте, Левушка, – вяло улыбнулась она. – Я ведь пробовала выходить на сцену, и вы отлично помните, что из этого вышло. Все-таки наши домашние театральные постановки – совсем не то же, что настоящая сцена. К большому зрительному залу надо иметь привычку, а у меня ее нет, я боюсь зрителей. Вам действительно понравилось, как я пела?
Это было ложью, но вполне невинной. Публики и зала Сандра не боялась. Она боялась совсем другого.
– Ну что вы такое спрашиваете, Александра Николаевна, голубушка! Вы аплодисменты слышали? Реакция публики говорит сама за себя. Вы произвели фурор. Настоящий фурор! А вы, кажется, недовольны? Вид у вас какой-то пасмурный, – заметил баритон.
– Никак от музыки в себя не приду, – призналась Сандра. – Она какая-то необыкновенная, в каждую клеточку проникает, все под себя подминает, все себе подчиняет… Я ведь много такой музыки играю теперь, но никогда не думала, что играть по нотам и импровизировать голосом – совсем не одно и то же.
После Сандры выступили еще двое конкурсантов, потом конферансье торжественно объявил:
– Леди и джентльмены, вы прослушали импровизации наших участников, а теперь слово предоставляется нашему известному ценителю мистеру Санторио, который подведет итоги и объявит сегодняшнего победителя. Лучшему исполнителю джазовой импровизации, как обычно, будет преподнесен именной торт, изготовленный французским кондитером мистером Лурье. Сам торт, разумеется, уже ждет, когда на его поверхность будет нанесен последний штрих – имя победителя. Встречайте! Мистер Фред Санторио!
На эстраду поднялся очень пожилой, но удивительно прямо державшийся седой джентльмен, одаривший зал сияющей улыбкой.
– Сегодня я не буду многословен, – произнес он, – ибо всем, я полагаю, и без моих комментариев понятно, кого следует назвать победителем. Участник, сидящий за столиком номер семь, прошу вас выйти сюда.
Сандра как зачарованная смотрела на Санторио и не понимала, что он говорит.
– Александра Николаевна, – прошептал Ицкович, – вас приглашают, идите же! Вы выиграли конкурс!
Если для выступления Сандра шла от столика к эстраде свободно и непринужденно, то теперь ноги едва слушались ее, в точности так же, как и на сцене, когда она заменяла заболевшую солистку Ташкову. Ей казалось, что каждый посетитель ресторана придирчиво разглядывает ее, и каждый такой взгляд словно становился толстой веревкой, накидываемой на ее тело и мешающей идти. Но стоило ей ступить на подиум, как наваждение прошло без следа. Теперь она видела перед собой только улыбающееся лицо седого Фреда Санторио.
– Примите мои поздравления! – сердечно сказал он. – И позвольте узнать ваше имя, чтобы наш кондитер мог написать его на торте.
– Александра Рыбакова.
– Ри-ба-ко-ва, – повторил по слогам Санторио. – Вы не американка, судя по акценту. Откуда вы?
– Я из России.
Санторио под аплодисменты поцеловал ей руку и проводил до столика.
– Где вас можно найти? – спросил он, когда Сандра села.
– В отеле «Три ворона». Но мы завтра уезжаем.
– Мы? – переспросил ценитель джазовых импровизаций.
– Труппа Мазини.
– Так вы из «Мозаики Мазини»? – удивился Санторио. – Но я был на представлении, а вас на сцене не видел. Я бы непременно вас заметил.
– Я не артистка, я всего лишь концертмейстер-репетитор.
Санторио задумчиво посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Ицковича.
– Подумать только… – пробормотал он. – Что ж, через пять минут принесут ваш торт. Если хотите, его доставят прямо в отель. В котором часу вы завтра уезжаете?
– После полудня.
– Хорошо. Еще раз поздравляю вас, мисс… – Он замялся, пытаясь вспомнить трудную для него фамилию.
– Рыбакова, – с улыбкой подсказала Сандра.
– Да, мисс Ри-ба-ко-ва, и благодарю за доставленное наслаждение. Поверьте, слушать ваше исполнение было истинным наслаждением. Если позволите, скажу, что вы рождены для джаза. В вас, случайно, нет негритянской крови? Для белых вокалистов подобное проникновение в суть джазовой музыки – огромная редкость. Это природный дар.
Торт они принесли в отель сами и сразу же угостили всех желающих. Хвастаться неожиданным успехом Сандра не собиралась, но когда увидели надпись на торте, пришлось входить в объяснения, которые с удовольствием давал Лев Ицкович, в красках живописуя эпизод с конкурсом. Реакция у присутствующих была разной, кто-то радовался за Сандру, а кто-то презрительно морщился и говорил, что и конкурс сомнительный, и успех в нем доброго слова не стоит, и торт невкусный. Нашлись и такие доброжелатели, которые немедленно донесли обо всем Мазини. В разгар чаепития, устроенного в самом просторном номере, где обитали четыре хористки, ворвался импресарио и попросил Сандру выйти в коридор.
– Я получил записку от некоего Санторио, – сердито заговорил он. – Долго не мог взять в толк, кто это такой и почему просит о встрече завтра утром. Даже собрался написать ему вежливый отказ. Хорошо, что как раз в это время мне рассказали о конкурсе. Почему вы ничего мне не сообщили? Почему я должен узнавать о подобных событиях от хористок?
– Да о чем же тут сообщать? – растерянно ответила Сандра. – Мы с Ицковичем были в ресторане, там по субботам проводится какой-то конкурс, я же ничего не знала заранее… Так получилось, что я приняла в нем участие. И победила. Тоже совершенно случайно, – добавила она.
Мазини внимательно посмотрел на нее и укоризненно покачал головой.
– Александра Николаевна, вы что, действительно ничего не понимаете? Вы не отдаете себе отчет в том, что происходит?
– Нет, – призналась она. – А что происходит?
– Вам собираются предложить ангажемент, вот что! Я ведь тоже не знал ничего, но после того, как мне рассказали о конкурсе, догадался спросить у портье. Знаете, что выяснилось? Фред Санторио работает на самого Джульярда, а Джульярд – знаменитая личность, он отыскивает по всей Америке одаренных певцов и устраивает им ангажементы у лучших импресарио! Нет, я, право же, теряюсь в догадках, откуда в вас такое легкомыслие, голубушка моя! Вы же такая разумная, старательная, и вдруг такое…
– Но я не понимаю…
– А тут нечего понимать! Это счастье, огромное счастье, что мне вовремя доложили о вашем успехе на конкурсе! Завтра я встречусь с Санторио, послушаю, какие условия он собирается вам предложить, и устрою все наилучшим образом. Вы станете звездой! Я вам обещаю! А если бы мне не сказали ничего, так мне бы и в голову не пришло интересоваться, кто таков этот Санторио. Написал бы ему записку с отказом, завтра уезжать, дел и так много. Только имейте в виду: я буду настаивать, чтобы вы проработали у меня до конца гастролей, у нас с вами ведь тоже контракт, и нарушать его я не позволю.
Мазини вдруг порывисто обнял Сандру и расцеловал в обе щеки.
– Вы станете звездой Америки, Александра Николаевна, я обещаю! – повторил он.
Голова у Сандры кружилась. Она не стала возвращаться к хористкам и ушла к себе в номер, который делила с хореографом-репетитором – засушенной строгой дамой, бывшей танцовщицей из кордебалета. Молча разделась и легла в кровать. До самого утра не сомкнула глаз, пытаясь осознать происходящее.
Если Мазини не ошибается и Фред Санторио действительно собирается сделать ей деловое предложение, что ему ответить? Согласиться? И тем самым отсрочить возвращение домой на неопределенное время… Или отказаться, закончить гастроли и вернуться в Россию вместе с труппой?
Она пыталась вызвать в памяти образ стареющего отца, его брата Игнатия Владимировича, своих кузенов Алекса и Валерия, чтобы почувствовать, как она по ним скучает и как хочет поскорее увидеть. Катя, должно быть, уже уехала в Париж… Но вместо образов родных и близких в голове поочередно возникали голоса Кати и Санторио.
– Живи своей жизнью… Ищи свой путь, – говорила Катя. – Оставайся в Америке, не возвращайся в Россию, здесь тебе нечего делать.
– В вас, случайно, нет негритянской крови? – спрашивал Санторио.
А разве знает она, Александра Рыбакова, какая кровь в ней течет? Может быть, все метания у Сандры именно оттого, что она живет не своей жизнью, не той, которая ей предназначена по крови, по рождению. А теперь ей выпал счастливый случай найти эту жизнь, выйти на потерянную когда-то дорогу.
На следующее утро ее позвали в апартаменты Мазини, где импресарио дожидался Сандру в обществе давешнего ценителя и знатока Фреда Санторио.
– Из рекомендаций мистера Мазини я узнал, что у вас нет сценического опыта и вообще какой бы то ни было актерской подготовки, – сказал Санторио. – Поэтому я могу предложить вам выступления в составе музыкального коллектива, работающего на пароходах, которые курсируют по Миссисипи. От вас потребуется только петь, но петь так же замечательно, как вы это делали вчера. Это очень хорошее предложение, поверьте мне. Вас услышит множество людей, Миссисипи – большая река, городов на ней достаточно, выступать будете каждый вечер на самом пароходе – для пассажиров, а также и во всех городах, где предусмотрены стоянки.
