Ромчик округлил глаза, тыча в себя пальцем.
– Ну что же, жду вас завтра, – без прежнего энтузиазма произнесла Бетя.
На следующий день мы с Ромчиком отправились в гости. Подъехали к фешенебельному дому в стиле ампир, за высокой оградой, охраняемому. На скоростном, бесшумном лифте поднялись на шестой этаж. Дверь открыла Бетя, очень радушно встретив нас. В просторных апартаментах все говорило о достатке и страсти хозяев к дорогим, долговечным вещам. Ромчик многозначительно поднял бровь – увиденное впечатлило его. Бетя представила нас высокому, поджарому мужчине – своему супругу:
– Ну что, права я была? Она – чудо!
– Ты всегда права, Бетичка.
«Подкаблучник, – отметила я, – что и следовало ожидать». Мы уселись за богато сервированный стол, ломившийся от разнообразных яств. Нам прислуживала молодая женщина. Впервые я оказалась в такой роскошной обстановке. Бетя болтала без умолку, ее супруг был молчалив, как фаршированная рыба на столе. За толстыми стеклами его очков было не понятно – куда он смотрит. Еда была бесподобной. С тех пор стряпня Бети стала предметом моих гастрономических вожделений, которые она впоследствии регулярно удовлетворяла. К концу обеда, когда мы с наслаждением вкушали нежнейший штрудель, раздался звонок в дверь. Бетя поспешила открывать и вернулась с высоким молодым человеком, очень похожим на ее мужа.
– Как ты кстати, – стрекотала она, изображая радостное удивление, – как раз к десерту.
– Ну, теперь все ясно. Это смотрины, – вполголоса промолвил Ромчик.
– Тише, я уже поняла, – процедила я в ответ.
– Это наш сын, Марэнгл, – представила Бетя.
Мы с Ромчиком одновременно пихнули друг друга под столом коленями, едва не прыснув со смеха.
– Марик, познакомься, это – Виолетта, ее друг – Роман.
Ромчик не стал ее поправлять, я тоже… Не могли – скулы свело от напряжения сдерживать смех. Его на самом деле звали Рамзес. Мы еще посидели немного, все это время Марэнгл односложно отвечал на вопросы Бети, которая своей болтовней заполняла все звуковое пространство. Несколько раз, встретившись со мной взглядом, он быстро опускал глаза. Благополучно завершив трапезу, мы поблагодарили Бетю за гостеприимство и удалились. А на улице наконец выпустили на волю сдерживаемые эмоции. Всю дорогу Ромчик смешил меня, вспоминая имя «Марэнгл» и Бетины ужимки. У него был талант к подражанию. «Р-роман-н, – точно копировал он ее интонацию. – А зубы? Ты когда-нибудь видела такие зубы? Я все пересчитал – их у нее всего шестнадцать. А носик? Этот ее носик… так и хочется зажать двумя пальцами». От смеха и переедания у меня свело живот, и я умоляюще простонала:
– Прекрати! Только что наворачивал так, что за ушами трещало. Это свинство. Она так душевно нас приняла.
Но Ромчик не унимался:
– А ее сын? Ну и имечко. Теперь армию твоих поклонников возглавит Мар-рэнгл! Ты видела, как он смотрел на тебя? Нет? А я видел – он повержен.
– И как он тебе?
– Да никак. Здоровенный детина.
Едва я зашла домой, раздался телефонный звонок:
– Виолетточка, как добрались?
– Нормально. Бетя, я не нарушила ваш план?
– Какой план?
– Ну, не хитрите, вы ведь все подстроили с сыном!
– Ну да, ты права. Я как тебя увидела, сразу замечтала – такую бы жену моему сыну, а мне дочку. Как тебе Марик?
– Интересный молодой человек.
– Ты бы согласилась с ним встречаться?
– Этого хотите вы?
– Он. Влюбился в тебя с первого взгляда. Как и я.
– Почему же сам не скажет?
– Боится отказа.
– Пусть не боится.
Марэнгл взял трубку и назначил мне свидание. Мы начали встречаться – такого типажа не было в моей коллекции. Вел он себя сдержанно, вежливо, не предпринимая попыток сблизиться. Но эта сдержанность тревожила, как затишье перед бурей. В наших отношениях не было никакой динамики. Пятая встреча ничем не отличалась от первой. И на очередном свидании я решила взять инициативу в свои руки.
– Ты хочешь поцеловать меня. Почему не делаешь это? – прошептала я, слегка касаясь губами его уха. И плотину прорвало. Он схватил меня, сжал в железных тисках объятий и обрушил такую мощную лавину, что я едва успевала вынырнуть, чтобы глотнуть воздуха. Несколько дней мне приходилось гримировать следы его страсти на шее и губах. Ромчик, увидев меня, сразу все понял и возмутился:
– Что этот монстр с тобой сделал? Не может овладеть твоим сердцем, поэтому так яростно овладевает телом, – философски изрек он.
Тем временем наши обеды продолжались и стали регулярными. И на одном из них Бетя торжественно произнесла:
– Виолетточка, ты стала нам родной. Мы тебя очень любим и хотим быть одной семьей. Поэтому Марэнгл делает тебе предложение.
Безмолвно сидевший Марэнгл кивнул.
– Бетя, если вспомнить историю нашего с вами знакомства, то такое предложение руки и сердца вполне логично. У нас все происходит не так, как обыч-но, но мне это нравится. Только он сам-то молчит. Вы уверены, что он этого хочет? – кокетливо взглянула я на Марэнгла.
Ситуация была комичной.
– Виолетта, я прошу тебя стать моей женой, – заученно произнес Марэнгл, опередив мать.
– Спасибо за доверие, но я не дам ответа сейчас – подумаю. Не хотелось бы разочаровывать вас и разочаровываться самой.
Бетя погрустнела – видимо, ожидала услышать другое.
– Маричка, ну, покажи же, что ты приготовил.
Маричка достал коробочку, протянул мне. «Как в кино», – подумала я и осторожно, чувствуя себя героиней голливудской мелодрамы, откинула крышечку. Ну конечно же, там спряталось бриллиантовое кольцо в массивной платиновой лапке.
– Очень красивое кольцо. Шикарное. Но я его не приму, пока не определюсь с ответом.
– Это кольцо достойно только тебя, и оно твое независимо от ответа, – решительно произнесла Бетя.
– Нет, я его не приму, и закончим на этом, – столь же решительно пресекла я дальнейшие уговоры. – Давайте лучше пить чай со штруделем.
После обеда Бетя незаметно, как ей казалось, подмигнула мужу, и они засобирались куда-то. Уходя, она отвела меня в сторону и, понизив голос, сказала:
– Соглашайся, дорогая. Еврейский муж – это подарок судьбы. Ты никогда ни в чем не будешь нуж-даться. Будешь обласкана, любима и жить «как у Христа за пазухой». А я буду тебе второй мамой. – И уже громко добавила: – Нас не будет до вечера. Пока, дорогие.
Едва за ними закрылась дверь, я почувствовала «штормовое предупреждение». Марэнгл тяжело, исподлобья смотрел на меня.
– Нет, мы не будем этого делать, – тоном и взглядом остановила я исходящий от него импульс. – Это – давление (и в отличие от кольца, не в твою пользу).
Наш первый сексуальный опыт пока оставался единственным, – и воспоминания о нем не вдохновляли меня на повтор. «Напрасно они ушли», – поду-мала я.
– Ты ни разу не сказал, любишь ли меня?
– Разве это не понятно? – мрачно ответил Марэнгл.
– И ни разу не спросил, люблю ли я?
– Я знаю ответ. Но моего чувства хватит на двоих.
Где-то я уже это слышала… «Его любви хватит на двоих!» Да хоть на пятерых, мне-то что? У меня ведь даже на одного нет.
– Хорошо, я дам ответ завтра.
И к делу, как всегда, подошла обстоятельно. Если замуж приходится выходить по расчету, то расчет должен быть верным. Взяла листок и стала записывать. Начала с минусов: Марэнгл – типичный маменькин сынок. Но в моем случае это не недостаток – ведь маменька его меня обожает. Короткий вертикальный штрих – и минус стал плюсом. Он – зануда, полная противоположность мне. Но «в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань». И будет ли мне комфортно с такой же «трепетной ланью»? Пожалуй, это хорошо, что мы разные. И этот минус постигла участь предыдущего. Далее… Его необузданный темперамент. Многие сочли бы это качество огромным плюсом. И я сочту. «Притушить легче, чем разжечь», – опрометчиво заключила я тогда. Есть поле для творческой деятельности: я стану его Пигмалионом, научу чувствовать тоньше, наслаждаться полутонами. Больше я не могла припомнить минусов Марэнгла и с удовольствием перешла к его плюсам. Он импозантный, серьезный, целеустремленный, главное – любит меня. И сокрушивший последние сомнения аргумент: «Бетя! Такая свекровь – действительно подарок судьбы». На горизонте – пусто, никого, даже отдаленно напоминающего Остапа Батлера, нет. Чаша весов перевесила. Решено! Позвонила Ромчику:
– Я выхожу замуж за Марэнгла, – объявила я.
– С ума сошла! Он тебе не пара. Надутый индюк. И к чему такая спешка? Ты можешь выйти за миллионера.
– Могу. Но в обмен на свои миллионы он потребует смирения и покорности. А я не могу дать то, чего у меня нет. Это во-первых. А во-вторых, Марэнгл тоже не беден.
– Я знаю, тебя бесполезно отговаривать, но решение твое не одобряю, – пробурчал Ромчик.
На следующий день первый звонок был от Бети:
