Это была довольно известная песня какой-то панк-группы. Спев ее целиком, он перешел к следующей композиции, которая была так же бессмысленна, но исполнена довольно складно. Все Пашины попытки задать еще какие-то вопросы были оставлены без внимания; бывший милиционер, а ныне – служащий зоопарка самозабвенно продолжал шерстить весь панковский репертуар, ловко аккомпанируя себе на гитаре. Прослушав с десяток песен и отчаявшись добыть хоть какую-нибудь информацию, Паша махнул певцу-смотрителю рукой и направился к выходу. Вслед ему снова зазвучал хит:
Носорог и Аня, да-да-да!
В оловянной ванне навсегда…
Оставив новоявленного артиста одного, Паша поспешил на свежий воздух. Его слегка мутило то ли от носорожьего ядреного духа, то ли от безумного панковского репертуара. Проглотив таблетку болеутоляющего, он сел на лавочку и закурил. Оставался один вариант – искать банкиршу-учительницу. «Странный перец. И что ж это с ним такое стряслось, что так от музыки вставило?» – думал он, одновременно переписываясь со смартфона с коллегами «ВКонтакте». Он хотел найти школу, где работала та самая банкирша, ставшая учительницей географии. Это оказалось несколько сложнее: прошло часа два, прежде чем коллеги-приятели сумели найти адрес школы. Она находилась в районе метро «Баррикадная», недалеко от зоопарка, и Паша, несмотря на головную боль после многократного чихания и саднящие замазанные ссадины, отправился туда пешком.
В школе, слава богу, ничем не пахло. По крайней мере ничем таким, от чего Паша почувствовал бы себя хуже. Он рассказал какую-то нелепую историю про младшего брата, который якобы учится в этой школе, и вежливый охранник в белой рубашке и черном галстуке селедкой пропустил его. Поднимаясь по лестнице, Паша вспоминал свою школу на окраине Альметьевска, учителей, одноклассников и за этими воспоминаниями чуть не забыл, зачем он пришел сюда. Эта школа сильно отличалась от той, что вспоминалась ему.
В поисках кабинета географии он медленно шел по коридору, разглядывая таблички на кабинетах. Занятия уже закончились, но ученики старших классов еще не успели уйти домой. Одинокие школьники-переростки со взглядами диких кабанов время от времени проносились мимо Паши, обдавая его паром из разнообразных электронных курительных приборов. Конечно, школьные порядки вряд ли позволяли пользоваться этими штуками, но, похоже, выпустить струю-другую ароматного пара прямо в стенах учебного заведения было особым шиком практически для всех молодых людей.
А вот школьниц старших классов Паша вообще бы принял за молодых «девиц-менеджериц», по меткому определению одного своего старшего товарища. Девушки были все как на подбор красиво причесаны, дорого одеты, на их ухоженных лицах отражалось вполне профессиональное безразличие. Казалось, что всем этим своим независимым видом они старательно подчеркивали, что их нахождение здесь, в школьной обстановке, – нелепая и трагическая случайность, а их место, конечно же, в офисе «Газпрома» или на худой конец в казино Монте-Карло. Перестав наконец водить больной головой туда-сюда, Паша обнаружил, что стоит перед кабинетом географии. Он решительно дернул ручку двери и вошел.
– Здравствуйте! – строгая брюнетка лет тридцати пяти в темно-бордовом брючном костюме внимательно посмотрела на Пашу поверх коричневых роговых очков. – Вы ко мне?
– Зд… здравствуйте… Да! – Паша слегка оробел и пожалел, что не догадался взять с собой тональный крем. Он испугался, что географичка с ее недавним прошлым топ-менеджера заметит следы на лице и пошлет его куда подальше.
– Отлично! Садитесь, пожалуйста. А вы, собственно, с каким вопросом? – Паша явно не выглядел ни школьником, ни родителем, а уж подумать, что он может быть представителем департамента образования, не смог бы даже самый отмороженный фантазер.
– Я? Тут дело такое… вы… Вы не знаете такого человека – Алексея Памфилова? Его еще Пафосом зовут. Он вам мог программы переустанавливать, или…
Tie дожидаясь окончания Пашиного вопроса, учительница встала из-за стола, взяла электронную указку и подошла к огромной географической карте над столом. Ее глаза за линзами очков стали совсем стеклянными, голос звучал как из магнитофона:
– Алтайский край расположен на юго-востоке Западной Сибири, между пятьюдесятью и пятьюдесятью пятью градусами северной широты и семьюдесятью семью и восемьюдесятью семью градусами восточной долготы. Протяженность территории с запада на восток – около шестисот километров, с севера на юг – около четырехсот километров…
Паша вытаращил глаза, ничего не понимая. Учительница тарабанила сведения из учебника экономической географии, касающиеся почему-то исключительно Алтайского края. Она была похожа на музыкальный автомат из американского салуна эпохи расцвета вестернов – все Пашины попытки вставить слово были полностью проигнорированы. Он узнал про климат, рельеф, гидрографию, растительный и животный мир Республики Алтай. Когда же географичка перешла к перечислению особо охраняемых природных территорий в количестве пятидесяти одного памятника природы, Паша встал со стула и понуро побрел к выходу. Вдогонку ему неслось:
– Алтайское – одно из самых больших и протяженных сел Алтая, оно достигает в длину почти восемнадцать километров, расположившись вдоль реки Каменка, в предгорьях…
Паша вышел на улицу. Голова болела, таблетки больше не действовали, сигареты тоже не спасали. Ясно было, что время на встречи с этими странными людьми было потрачено впустую. Чуть переведя дух, он собрался с силами и поехал домой. Похоже, он слегка переоценил свои возможности после избиения, так как чувствовал себя просто ужасно. Войдя в квартиру, Паша практически рухнул на диван. «Интересно, что с ними всеми происходит? Что это значит? Что же такое сочинил Пафос?» – подумал он и заснул.
* * *
– Короче, вот тут – картинка, а ниже – портрет! По углам – камушки, только аккуратно, усек?
– Да все в лучшем виде сделаем, что вы переживаете? Первый раз, что ли?
– Ты смотри мне, это для такого серьезного человека, что тебе и не снилось!
– Ладно-ладно… пару часов подождете или завтра?
– Через час подойду, понял? И фирменную упаковку эппловскую не забудь, чтоб все как новенькое было!
– Понял, понял…
Оля чрезвычайно внимательно вслушивалась в этот диалог, так как ее судьба вновь проделывала очередной кульбит. Украденный из бара аппарат, а вместе с ним и она, Оля Луценко, за время отключения опять сменили хозяина и были подвергнуты процедуре замены сим-карты, удаления старой информации и обновления телефонной книги. Помимо этой не самой приятной процедуры, оказалось, что новому владельцу срочно понадобился целый букет мессенджеров и программ – это были и Viber, и Telegramm, и Skype, и что-то еще малоизвестное. Оля очень устала от этих процедур, ей даже казалось, что она провела кучу времени в тату-салоне и на ней уже просто не осталось живого места. К счастью, гравировку золоченого корпуса и установку туда драгоценных камней она практически не почувствовала. Но ей самой уже стало интересно, на что же еще способна человеческая фантазия, изрядно сдобренная патриотизмом пополам с дурным вкусом. А смесь получилась ядреная! Через час на обратной стороне аппарата красовался огромный герб России, а чуть ниже – один из самых выразительных портретов президента Путина в обрамлении то ли настоящих бриллиантов, то ли фианитов. Его проницательный взгляд был полностью сохранен, несмотря на то что гравировка по золотой поверхности была лишена красок оригинальной фотографии.
Если бы Оля обладала достаточными познаниями в области истории или древних религиозных верований, то она могла бы подумать, что эти изображения призваны играть для обладателя роль своеобразного оберега или тотема. Через заднюю камеру она внимательно рассмотрела полученный результат. Ее неприятно поразило увиденное, выгравированные картины показались ей жутко пафосными и аляповатыми. Все-таки женщина, даже находящаяся в таком непростом положении, как Оля, все равно остается женщиной и хочет выглядеть привлекательно!
Через час заказчик вернулся, перекинулся буквально несколькими словами с мастером, забрал аппарат и сунул его в портфель. Прошло минут тридцать – а Оля могла при желании видеть часы внутри устройства, – и она вновь увидела свет. Телефон был положен на массивный стол из красивого красно-бурого дерева, богато отделанного кожей и металлом. Вокруг стояли стулья с высокими кожаными спинками, над столом висел точно такой же, как на обратной стороне аппарата, портрет президента с мудрым, всепроникающим взглядом. На другой стене цветными всполохами, похожими на отблески салюта, беззвучно мерцал телевизор. Во главе стола сидел отлично подстриженный холеный мужчина лет пятидесяти в тонких золотых очках. Он был одет в дорогой серый костюм и голубую сорочку, правая рука его была украшена аккуратными часами Breguet, довершал же картину несомненного личного успеха идеально подобранный галстук в едва заметную синюю полоску. Это был господин Маевский, первый заместитель министра… Впрочем, точное наименование ведомства не имеет никакого значения для дальнейшего повествования.
