И однажды ее рука взметнулась вверх, пытаясь остановить, быть может, свою мечту. Машина остановилась, дверь распахнулась. Домой она вернулась только под утро, в перемятой юбке, пахнущая дорогим коньяком и с двумястами долларами – щедрым подарком от нового «принца». Эта была ее первая и последняя встреча с ним, «принц» даже не попросив номера телефона, укатил вдаль, оставив ее на ближайшей автобусной остановке.
Она начинала ненавидеть своего мужа, ей казалось, что это из-за него она не может достичь своей заветной цели, стала в открытую обвинять его во всех мыслимых и не мыслимых бедах, и однажды даже призналась ему в своей несбывшейся мечте. Он внимательно выслушал ее и даже немного посочувствовал, но это никак не отразилось на его отношении к ней, он продолжал стирать пеленки, готовить еду и возобновил длительные пробежки по лесу по утрам.
Идея избавиться от него пришла к ней внезапно, когда он после бега жадно пил из бутылки минералку, – ее ужасно раздражал дергающийся кадык мужа и запах его пота. Нет, она не собиралась его убивать, вместо этого она решила его лучше посадить, освободив для себя квартиру, которая была переписана на нее любящим мужем, как и машина. Идея была проста: она приходит домой ночью, затевает скандал, рассказывает про своих любовников, он ее бьет, она вызывает полицию, а остальное – дело техники и экспертизы.
Лучшим днем для этого была, несомненно, пятница. Она явилась домой около трех часов ночи, предварительно выпив для храбрости изрядную дозу коньяка. Он, как всегда, не спал, сидел на кухне и терпеливо ожидал свою жену. Едва успев войти, на его вопрос: «Где ты была?» она понесла в ответ такое, что у любого другого мужчины не выдержали бы нервы и он обязательно остановил бы этот поток брани любым способом. Но он молчал, отчего она распалялась все больше и больше. Он продолжал молчать, стоя посреди комнаты, а ее ничто уже не могло удержать; злоба, которой коньяк отпустил тормоза, овладела им окончательно, она схватила с плиты чугунную сковородку и со всего маху ударила его по голове. Он рухнул как подкошенный, из рассеченной кожи стала струиться кровь, растекаясь по кафельной плитке.
Ее увидели соседи, когда она тащила за ноги своего мужа к мусоропроводу, и вызвали полицию. Он выжил, было тяжелое сотрясение мозга, трещина небольшая, а ей дали пять лет исправительных работ, говорят, она, дура, призналась в том, что задумала.
Ну а он вскоре встретил другую женщину, которая до сих пор считает, что он принц ее мечты.
Даже если была мерзопакостная погода, а на тротуаре расплывалась слякоть, его черные ботинки всегда блестели так, словно он секунду назад вышел из дому. Что греха таить, иногда мне просто хотелось как бы случайно наступить ему на носок туфли и посмотреть, выживет он после этого или нет. И не только туфли, весь его внешний вид был настолько прилизан, что его можно было запросто тут же вести в загс или хоронить. Но он уже был женат и еще довольно молод. Его машина блестела так же, как и он сам, поэтому у меня сложилось впечатление, что на мойку он тратит денег больше, чем на бензин.
Жена и две хорошенькие дочурки были у него так же идеально ухожены. Младшая была похожа на своего отца только лицом, все остальное, включая тонкие линии еще не совсем выраженной фигуры, было от матери. Старшая, наоборот, лицом была похожа на мать, но внутри нее сидел второй отец, слегка ворчливый и самовлюбленный.
И жена, и домработница в его двухэтажном особняке с утра до вечера занимались уборкой в ожидании каких-то нужных гостей или просто ждали возвращения хозяина. По большому счету, для него что жена, что домработница были по статусу одинаковы, только с женой их связывали брачные узы и двуспальная постель. Круг его друзей постоянно менялся в зависимости от благосостояния: если у кого-то из них наступали нелегкие времена, он в силу своей занятости переставал им звонить и постепенно отваживал от дома, а если кто-то вдруг начинал быстро обогащаться, двери его дома распахивались еще до того, как вновь обращенный хотел туда попасть.
Рур был его старинным приятелем еще с тех времен, когда они вместе учились на юридическом, но у Грега не хватило терпения закончить учебу, и он с удовольствием променял ее на работу рубщика мяса. Они не перестали общаться за стенами университета и с удовольствием проводили время вместе. Однажды благодаря какому-то чудесному стечению обстоятельств Грег провел удачную сделку, связанную с продажей нефти, и мгновенно разбогател. После этого он очень изменился, как внешне, так и в отношении к окружающим. В один прекрасный день он отшил Рура, заявив ему за кружкой пива, что они люди не одного круга. На что Рур коротким словом послал его подальше. Но так как городишко наш довольно маленький, им все равно часто приходилось видеться на улице, они проходили мимо друг друга, не здороваясь, как будто никогда и не были знакомы. И так продолжалось много лет.
Рур обращал внимание на его блестящие ботинки и дорогую прилизанную внешность, а Грег посматривал на его лычки на полицейской форме и со злорадством про себя отмечал, что продвижение по службе у Рура идет со скрипом. Рур же довольно часто видел его фамилию, мелькавшую на страницах газет во время депутатской предвыборной кампании, но не удивлялся успеху бывшего друга, зная его хватку.
…Когда Рур со спецгруппой явился в фешенебельный подпольный притон, с трудом получив ордер на обыск, там начался настоящий переполох. Хозяйка орала ему в лицо, обещая, что уже завтра он будет подметать улицы. Ему это было не впервой. Быстро распределив группу обыска по комнатам, сам он попытался открыть дверь в одну из них. Та не поддалась. Он ударил по ней пару раз кулаком. С другой стороны повернулась защелка, двери открыла хорошенькая голубоглазая блондинка с распущенными волосами и прощебетала наивным голоском: «Тут никого нет». Рур отодвинул ее в сторону и профессионально окинул взглядом все вокруг, заглянул под кровать и вдруг оттуда, снизу, увидел за занавеской удивительно знакомые блестящие ботинки, которые так часто с достоинством проходили мимо. Он встал, посмотрел на блондинку, потом медленно, что-то обдумывая, подошел к шторе и грязным каблуком спецназовских сапог с явным удовольствием наступил на блестящую штиблету, провернув каблуком, как будто гасил окурок. Раздался приглушенный стон. Рур слегка стукнул по занавеске кулаком, громко сказал: «Здесь никого нет» и вышел из комнаты.
На выборах Грег победил и стал депутатом, а четыре месяца спустя Рур получил новое звание и повышение по службе.
В то время у меня было довольно напряженно с деньгами, и я решил продать свою любимую игрушку – шикарный мотоцикл «Роял Стар», нафаршированный разными прибамбасами, которые делали его неотразимым в глазах знатоков и прохожих. С покупателем было уже все решено по телефону, ему был знаком мой «конь», и дело было за малым – получить деньги и отдать мотоцикл. Позавтракав, мы с женой и сыном выехали на встречу.
Когда микроавтобус на предельной скорости выскочил мне лоб в лоб, мне ничего другого не оставалось, как резко повернуть вправо, и через мгновение я уже болтался на ремнях безопасности в лежащих на боку остатках автомобиля. Неизвестно откуда появившиеся люди помогли нам выбраться через окно. Ощупав друг друга, мы убедились, что все слава Богу, если не считать небольшой шишки на голове сына. Я остался ждать полицию, а жена с сыном отправились домой переживать.
Время тянулось бесконечно, вызванная два часа назад полиция моталась по всему городу, разбираясь с такими же «везунчиками», как и я. Продажа мотоцикла явно откладывалась, покупатель уплывал. Я набрал его номер, извинился и рассказал ему, что случилось. Он посочувствовал и сказал, что подъедет ко мне, может, надо чем-нибудь помочь, и, не дожидаясь моего согласия, повесил трубку.
Я сидел на пне у края дороги и смотрел на искореженную машину, верой и правдой отслужившую мне несколько лет. Черный лимузин подкатил ко мне почти бесшумно, и я заметил его, только когда он притормозил совсем рядом. Из него вышел мужчина невысокого роста, сложением явно напоминавший штангиста. Ежик светлых волос был настолько короток, что я сразу назвал его для себя: «лысый»; выражение лица у него могло бы быть и поприветливей – жесткое, не терпящее каких-либо возражений. Его тяжелые кулаки, как две гири, торчали из рукавов серого пиджака, напоминая окружающим, что не все в этом мире решается полюбовно. И мне вдруг показалось, что мотоцикл придется отдать бесплатно.
Полной противоположностью была его спутница, выше его на полголовы. Тонкие, но волевые черты ее привлекательного лица мне сразу понравились. Красивая спортивная фигура, без излишеств, когда мышцы не делают ее грубой, а изящно подчеркивают форму. Эти двое были одновременно и совершенно разными, и очень похожими.
