Хьюго много ее смешил, с ним ей было легко, но что-то не отпускало. Как ни старалась, она не могла перебороть себя. Хотя уже понимала, что их отношения зашли достаточно далеко за эти два месяца. Но всегда можно сказать: «Ты мне не подошел, и я не хочу быть с тобой».
Марк прыгал от радости, а ей самой вовсе не хотелось подрыгивать от счастья. Ей был всего двадцать один год, только начало, все впереди, без алкоголя и самобичевания, но ей было так же плохо, как в одной из песен Бетти. Каждый день она приходила в пустой дом, ее никто не ждал, лишь одиночество.
У нее было все: деньги, слава и богатство. Но разве она посмеет все сказать? Она сохранит любовь. В ее сердце еще живет надежда, ее не убили. И ей кажется, жизнь утекает, и от этого ей плохо! К чему ей вся эта богатая жизнь, когда она опять одна, и ее душа пуста. Отец думает, что счастье может заменить богатством. Никто никогда не узнает о ее любви. А он, а он все знает и поймет, ведь она не может без его любви...
***
Бетти стала жить в Лондоне. Через неделю друзья Фредди поняли, что что-то произошло. Первым пришел Джо, и Бетти рассказала ему почти все, кроме того ужасного вечера, ускорившего ее уход. Роджер же причитал, что он не стоит ее мизинца. Он пытался ее утешать, она держалась, стараясь показаться сильной, но потом не выдержала его натиска и расплакалась. Так прошел месяц. Роджер, Джо и Брайан поддерживали ее, как могли, старалась приглашать на званые ужины к себе. Иногда она вместе с ними появлялась на выставках и модных премьерах. Так они скрашивали ее одиночество. Друзья знали, что она ждет его, ждет, когда он позовет ее и заберет с собой.
Через месяц случилась трагедия. Бетти проводила выходной с детьми за лепкой пельменей. Их ее научила делать ее крестная мама. Адель кому-то открыла дверь, Бетти вытерла руки об фартук и прошла в гостиную. И остолбенела: это была Беатрис Ротс собственной персоной.
— Мне нужно с вами поговорить, — начала она.
— Нам не о чем с вами говорить, — процедила сквозь зубы Бетти.
— Нет, есть о чем, и вы меня выслушаете, — Беатрис грозно посмотрела на Бетти.
— Не смейте мне указывать в собственном доме, — тихо прорычала Бетти в ответ.
— Он не только ваш, — дразня, произнесла соперница.
— Это не ваше дело, — намекая, что Фредди здесь может ничего не принадлежать, если она захочет. — Пройдемте в кабинет. Если вы насчет альбома, то передайте вашему отцу, что я не собираюсь работать в его студии с его людьми, — Бетти подошла к окну, купаясь в февральском солнце.
— Я не об этом хочу с вами поговорить, — Беатрис состроила из себя саму добродетель.
— Я знаю о вас, — четко выговорила Бетти, чувствуя спиной удивление Беатрис. — Мисс Ротс, я знаю о вас и моем муже.
— Мы любим друг друга, — выпалила та.
— Я надеюсь, что так, — с иронией проговорила Бетти.
— Вы отдадите его мне!
— Вы мне не указ, — ответила Бетти, — и вы здесь никто. Лондон — это моя территория, и моя семья, если надо, сотрет вас, Беатрис, в порошок.
— Вы еще пожалеете, Бетти, что его держите при себе. Он бросит вас, я так решила.
— Вон из моего дома, — прошипела Бетти, — вон из моего дома!
— Вы неправы, и еще получите сполна, мисс Бетти — или как вы там любите себя называть, до скорой встречи, — Беатрис хлопнула дверью.
Бетти ощутила боль внизу живота, острую, щемящую, как будто по ней живой кто-то резал. Ноги подкосились, и она рухнула на пол, теряя сознание.
Когда Бетти очнулась, перед глазами была белая пелена. Рядом что-то пищало. Что все-таки произошло? Где она? Бетти огляделась. Она в больнице. Все тело мучительно ныло, особенно низ живота. Что случилось? Она попыталась привстать, но что-то крепко ее приковало к кровати. Последнее, что помнила женщина — крик любовницы Фредди и то, как она выгоняла незваную гостью из своего дома. Может, она попыталась ее убить? Да нет же, это что-то другое.
— Наконец-то очнулась, — это был мягкий бархатный голос Гарри.
— Что случилось? — она облизнула пересохшие губы.
— У тебя был выкидыш, — вынес он диагноз.
— Что?! Но это невозможно, — возразила Бетти.
— У тебя был срок месяц.
Она потеряла их ребенка, ребенка, зачатого в жестокости и боли. Она положила руку на живот. Теперь нет этого ребенка, нет ниток, связывающих их.
Первым пришел Брайан с букетом ее любимых георгин, от которых веяло весной. Бетти чувствовала, что между ними пробежала искра. Они и раньше понимали друг друга с полуслова, а сейчас между ними возникла нежная дружба.
С того дня они стали неразлучны. В их отношениях появилось больше нежности, больше понимания. Он заботился о ней, возвращая к прежней жизни, хотя знал, что в глубине души она ждет Фредди, ждет его возвращения в семью. Но это было невозможно, он это знал, раны были еще свежи. Их мир стал другим, изменился в корне. Но все еще можно вернуть обратно...
***
Только в Аллен-Холле он ощущал себя живым. Приезжая сюда почти каждую пятницу, он не хотел возвращаться в шумный Лондон к назойливым девушкам. Многие ему завидовали: ему было двадцать два, и его сверстники не имели того, что было у него. Являясь правой рукой деда, он мог все, кроме одного — управлять советом директоров, в котором силу и вес имел его отец. Кровь бурлила в венах, ему хотелось воевать, бунтовать, но Виктор всегда просил его прислушиваться к своему разуму. Джозеф не отвергал отца, как отвергала его Бетти, но и не искал встреч с Алисой, судьба младшей сестры никого особо не волновала. Их семья сейчас стояла на краю пропасти, и это Джозеф ощущал острее всех.
— Надо собрать всех вместе, — Диана подала знак, чтобы принесли чаю с домашним вареньем. — Мы давно не ужинали всей семьей.
— Не получиться, — Джозеф опустил глаза, стараясь не смотреть на Диану. — Ба, мы погибаем, как Лейтоны — мы погибаем.
— Не говори так, — у нее задрожали губы.
— Знаю, — он встал, запустив руки в карманы. — Знаю, но я говорю не о твоих детях, я говорю о нас — шестерке. Я не знаю, выдержим ли мы этот шторм.
— Джозеф, ничего страшного не случилось, — Диана подошла к нему, она была ниже его на две головы.
— Уже случилось, — он прижал кулак к губам. — Ба, у Дженни грусть не сходит с лица, я знаю, она не любит Дилана, а любит Роджера. Гарри же живет, как на вулкане, и когда-нибудь он не выдержит. Флора до сих пор любит того парня и пытается избавиться от диктата отца. М-Джейн старается показать нам всем, что у нее все хорошо, а ведь она ушла от мужа и даже не хочет сказать ему, что ждет ребенка. И Бетти совсем тихая. Ба, у нее был выкидыш, она никому не сказала этого, — Джозеф замолчал, Диана отступила на шаг от него. Она не хотела признавать этих событий.
— Вы выдержите, не зря Виктор так любит вас, — она снова села на диван, скрывая нарастающее беспокойство. — А ты сам?
— У меня фобия любви, — еле расслышала Диана.
После чаепития Джозеф оседлал лошадь, чтобы прогнать грусть. Жакета скользила по зимним полям, покрытых тонким белоснежным покрывалом. Шел редкий снег, крупные, как огромные белые мухи, снежинки медленно падали на землю, тая на его меховом воротнике. Джозеф стряхнул с соболиной шапки подтаявший снег. Он долго куда-то ехал, наслаждаясь ездой, февральским воздухом и легким солнцем, пробившимся через мохнатые серые облака. Он скакал вдоль леса, совсем не помня, куда ведет дорога. Аллен-Холл имел обширные земли, таким угодьям многие бы позавидовали. Вдали виднелся коричневый дом в типичном викторианском стиле. В нескольких метрах от него, на лужайке, играла с собакой тоненькая девушка. Джозеф спрыгнул с лошади и повел животное за поводья. Огромный сенбернар кинулся к нему, опираясь лапами на грудь, повалив в снег, и принялся облизывать ему лицо.
— Элвис, ну-ка, фу, — крикнула девушка, ее пес подбежал к ней, а Джозеф поднялся с земли. — Простите, он не всегда так делает.
— Ничего, — отозвался он, запахивая кожаную куртку, подбитую волчьим мехом.
