Кто-то как раз пытался войти – это был тот человек, которого я здесь увидел первым. Он был бородат, облачен в неуклюжую на вид рясу с длинными рукавами, и его правый бок был в крови. Он был бледен, но явно не только из-за раны.
– Ооо… уу… какая беда…
Оглядев разгромленный постоялый двор, мужчина рухнул на колени. Судя по тому, что трое на полу были одеты так же, как он, это были его товарищи.
Я проскользнул мимо него и, едва оказавшись снаружи, увидел Хозяйку, которая неуверенно сжимала свой посох. Едва заметив меня, она тут же подбежала ко мне и обняла.
– Я так рада, что ты цел!
Могло бы показаться странным, что она так волновалась за мою безопасность, если вспомнить, что именно она приказала мне напасть на разбойников, но таков уж был ее характер. Посмотрев мимо нее, я увидел, что человек, которого ударили мечом, уже перевязан куском материи.
– Это все разбойники? – спросила Хозяйка, выпустив меня, как только убедилась, что я не ранен.
Ответить я никак не мог и потому лишь гавкнул. Но она все же получила ответ – от мужчины, вошедшего в здание.
– Их было трое…
– Значит, остался еще один? – спросила Хозяйка, но мужчина покачал головой.
Если считать и того, кто упал с лестницы, выходит три. Какая жалость, что Хозяйка не видела всей проявленной мною храбрости, подумал я, глядя на нее.
– Господи, прими мою благодарность за твое малое благословение, – нашел в себе наглость сказать бородатый.
Это я принес тебе благословение! Я и Хозяйка!
Если бы она не погладила меня по голове, я бы точно не удержался от того, чтобы раздраженно гавкнуть.
***
Бородатого звали Джузеппе Озенштайн. Он был епископом церкви в трех днях пешего пути к западу отсюда.
Я был немного раздражен из-за того, что спас такого бесполезного человека, но Хозяйка думала иначе. Несмотря на все свои страдания, которые она испытала по вине Церкви, как только этот Джузеппе представился, она тотчас опустилась на колени и склонила голову.
Хозяйка, это недостойно!
– Подними голову. Ты поистине ангел, посланный мне Господом.
Если бы этот бородатый Джузеппе стал обращаться с Хозяйкой как со служанкой, я был готов поступить с ним как должно. Но он, похоже, не собирался применять силу, и я тоже не стал пока обнажать клыки.
Джузеппе был на вид в несколько раз старше Хозяйки и очень ей признателен.
– Нет, вовсе нет. …И в любом случае, благодарить надо в первую очередь Энека, не меня.
– Да, ты права. Значит, его зовут Энек? Да, Энек, тебе я обязан жизнью.
Его рана была на удивление глубока, и, хотя Хозяйка изо всех сил пыталась остановить кровотечение, это ей долго не удавалось. Лицо Джузеппе было белым, как бумага. Но его признательная улыбка, обращенная ко мне, выглядела искренней; на нее приятно было смотреть.
Мой долг как рыцаря – принимать такую признательность.
– И все же испытание, ниспосланное мне Господом, слишком тяжкое…
Все спутники Джузеппе, кроме одного юноши, погибли. Да и юноша, получивший тяжелую рану на голове, был без сознания. Хозяйка сделала для него все, что могла, но кто знает, выживет он или нет.
– А другие на постоялом дворе, они?.. – спросила Хозяйка, связав разбойников, которых я победил, и привязав их к ограде.
– Нет… здесь было пусто. Мы пришли сюда, чтобы поставить лошадей в стойла и переночевать, а разбойники, по-видимому, этого ждали. Но… о, как ужасны эти язычники!
– …Вы про их амулеты в виде наконечников стрел?
– А, ты заметила? Вот именно. Эти люди – потомки чернокнижников, которые до сих пор проводят свои темные ритуалы в восточных горах. Они ждали, когда мы заснем. Трое, которых они убили, – это были наемники, которых я нанял для охраны. Они были быстры и храбры, и пытались нас защитить, но, увы, силы были неравны…
Тут я заметил кое-что.
Хотя те, кто лежал возле входа в здание, были одеты так же, как этот старик, от двоих из них пахло, как от меня, – то есть они были готовы сражаться.
– Но я не могу прервать здесь свое путешествие. Я должен… идти вперед, – твердо произнес Джузеппе, прежде чем его остановил приступ кашля.
У меня возникло дурное предчувствие.
Я задрожал, и в глубине глотки у меня зародился тихий скулеж, но Хозяйка этого не заметила. Сочувственно глядя на Джузеппе, она протянула ему руку.
– Куда вы направляетесь? – спросила она.
Хозяйка! Никогда в жизни я не был так зол из-за того, что неспособен произносить человеческие слова. Разве мы идем в город Кусков не для того, чтобы Хозяйка смогла воплотить в жизнь свою мечту? И разве несчастья не подстерегают путешественников постоянно и каждодневно? Поэтому просто глупо ставить цели других превыше своих – этому же конца не будет!
Я послушно сидел на месте, но пристально смотрел на Джузеппе и Хозяйку, пока эти мысли носились у меня в голове.
Джузеппе вновь закашлялся, потом ответил:
– Прими мои извинения. Моя цель…
Как только она это услышит, уже не сможет отказаться помочь. Я чувствовал, что должен что-то сделать, что угодно, однако заткнуть рот этому типу я никак не мог.
Джузеппе тихо закончил фразу:
– …Кусков.
– А?
Мои уши встали торчком; я взглянул на Хозяйку, которая явно была удивлена не меньше.
– Ты его знаешь? Город, лишенный учения и наставления Господня, страдающий во мраке от мора.
– Д-да, знаю. Мы тоже туда идем.
– О! – на лице Джузеппе отразилось глубокое потрясение, а потом он закрыл глаза, как делают все люди Церкви, когда молятся своему богу. Я радостно завилял хвостом, потому что следующие слова Джузеппе были в точности такие, каких я ожидал. – Это, должно быть, провидение Господне… хоть мне и больно так говорить. Не согласишься ли ты выслушать просьбу слуги Господа?
Я поглядел сперва на Джузеппе, потом на Хозяйку. Она смотрела на него очень серьезно, будто готовясь, что ей сейчас поручат какое-то важное задание.
Если бы даже я и умел пользоваться человеческими словами, остановить ее сейчас было бы невозможно.
– Да, конечно.
Джузеппе снова прикрыл глаза и произнес:
– Проводи нас в Кусков.
Хозяйка твердо кивнула и взяла Джузеппе за руку.
Немного устав от избыточной доброты Хозяйки, я сел и стал смотреть на догорающий постоялый двор.
***
– Понятно. Значит, ты направляешься в Кусков, чтобы стать ремесленником…
– Да. Я узнала об этом городе от одного бродячего торговца.
– Ясно. Думаю, чтобы проделать весь путь до Кускова, нужна недюжинная смелость… но, прости мне мою прямоту – ты, несомненно, обладаешь и должной смелостью, и должной праведностью.
Джузеппе ехал верхом на лошади. Юноша все еще был без сознания; его положили на спину крепкого мула, которого они прихватили с собой как вьючное животное.
– Нет, на самом деле мне очень страшно, но… я была уверена, что эта моя мечта никогда не сбудется, и теперь, когда у меня появился шанс…
Хозяйка говорила смущенным тоном, потому что все это была чистая правда.
– Мечта, да? Верно, человеку нужны надежды и мечты, чтобы он мог смотреть в лицо опасности. Тебе нечего стыдиться, – и Джузеппе ласково улыбнулся. Хозяйка смотрела на него снизу вверх с почтением.
Меня это все совершенно не забавляло.
– Я тоже стремлюсь в Кусков во имя осуществления некоторой мечты. Когда пришел мор, все слуги Господа были призваны на небеса, и никого не осталось, чтобы зажечь свет веры заново. Поэтому мы решили отправиться туда, чтобы служить светочами тем, кто дрожит во тьме.
– Ясно…
– Я отправился в путь, готовый к любым ужасам, которые могут встретить меня в городе, но я и помыслить не мог, что ужасы начнутся еще до того, как мое странствие завершится.
В голосе его звучала не столько печаль, сколько изнеможение. На лице его была усталая улыбка; я это счел обнадеживающим.
Я вспомнил, что, когда этот человек решил, что его жизни приходит конец, он не стал умолять о пощаде и не ударился в панику. Он всего лишь смотрел на небо и молился.
Я не могу простить Церковь, но уважаю любого, кто так полно посвящает себя своей профессии. Так что этот Джузеппе вряд ли совсем уж плохой человек.
– Как видишь, я всего лишь скромный епископ, и я не могу вознаградить тебя чем-то достойным за твою помощь. Но я с удовольствием сделаю все, что в моих силах.
– Нет, вам вовсе не… – поспешно завозражала Хозяйка, но Джузеппе лишь упрямо-снисходительно улыбнулся.
– Я едва не лишился жизни от рук и клинков тех разбойников. Ты спасла меня, когда я был в пути, чтобы принести свет Господа тем, кто жаждет его во тьме. Это очень весомое деяние, и я надеюсь, что ты хотя бы позволишь мне отплатить за подвиг твоему храброму другу.
