«Опять я это сделала», – говорило ее лицо.
Но я лишь вилял хвостом. Больше всего я люблю Хозяйку, когда она такая.
***
Легко сказать, да трудно сделать.
Этот закон очевиден, особенно когда речь идет о том, чтобы произвести кого-то в диаконы.
Должно быть, именно эта мысль грызла Хозяйку.
На постоялый двор она вернулась уже поздно вечером. В свете свечи Хозяйка напоминала высушенную селедку.
– …Ууу… как же я устала… – произнесла она и рухнула на кровать, не обращая внимания на то, что там уже лежал я.
Мне с трудом удалось избежать удара. Чем сильнее устает Хозяйка, тем хуже становится ее характер. Нет, «хуже» – не то слово; «более детский» правильнее.
Так или иначе, она протянула руки и приподняла меня.
– Энек, я так устала…
И, даже не спросив разрешения, она обняла меня и стала тереть мне голову с такой силой, что мне показалось – вот-вот у меня шерсть отваливаться начнет.
Это было очень неудобно. Когда Хозяйка зарылась лицом в мой мягкий мех под горлом, я ощутил резкий запах чернил.
Хотя она заявляла, что в Рубинхейгене выполняла разные работы для Церкви, на самом деле она знала лишь несколько молитв. Когда она в этом призналась, Арс и женщина, ухаживающая за Джузеппе, переглянулись, потом разом кивнули.
То, что происходило дальше, я понимал лишь урывками.
У городских торговцев и всяких ремесленников есть множество святых, которым они поклоняются, и каждая гильдия проводит ежедневные молитвенные ритуалы, причем вместо священника их проводит глава гильдии.
Поэтому, пока Джузеппе не проснулся, они созвали глав всех гильдий и вместе принялись вбивать в голову Хозяйки основы всех этих ритуалов.
Хозяйка умела читать, но вот писала она неважно. Не мне ее укорять – я-то и читать не умею, – но, похоже, ее письмо назвать хорошим нельзя было даже из лести. Когда она попыталась, даже Аман из гильдии Ровена, пришедший ее подбодрить, скорчил гримасу.
Иногда Хозяйка пыталась учиться писать кончиком посоха на земле, но, видимо, ее успехи были далеки от похвальных. Зато собак и овец она очень хорошо умела рисовать.
В общем, так получилось, что прямо в церкви Хозяйку принялись учить письму и обрядам, которые ей понадобятся, когда она будет действовать как новоиспеченный диакон. Я сначала был с ней, но в конце концов она стала поглядывать на меня в поисках помощи, и это ее отвлекало; тогда меня выставили. На ее лице в тот момент отражалось все страдание мира. Я беспокоился, что приходится оставлять Хозяйку одну, но поделать ничего не мог. Стиснув зубы, я позволил отвести себя на постоялый двор.
Так и получилось то, что мы имеем сейчас.
В конце концов Хозяйка подняла голову с моей груди, перевернулась на кровати и потянулась. Раздался хруст, как от сухих веточек.
Я понюхал ее руку и ощутил, помимо запаха воска от дощечки для письма, другой, более сладкий.
– Как тебе повезло, Энек, что тебе не приходится так работать, – произнесла Хозяйка, когда я, еще несколько раз обнюхав ее руку, лизнул. Хозяйка всегда плохо себя ведет, когда сильно устает. – Завтра они будут меня учить переговорам-договорам, и они сказали, что я должна выучить наизусть ответы на все вопросы, которые мне могут задать, чтобы убедиться, что я слуга Церкви… Надеюсь, у меня получится. Я с трудом помню, что за сегодня выучила…
Мой хвост поник от дурного обращения Хозяйки, но, видя, как она тревожится, я не мог обижаться. Если я ее рыцарь, значит, я должен ее поддерживать.
– Ммм… ху-ху. Да, ты прав, все будет хорошо.
Она, конечно, была вся в чернилах и воске, но, сунувшись носом ей в волосы, я ощутил старый, родной запах. Я нарочно несколько раз шумно нюхнул, и Хозяйка по-детски хихикнула.
Мы играли, как играли множество раз прежде. И когда Хозяйка наигралась, ее руки внезапно остановились – тоже как прежде. Ее лицо стало спокойным, будто она выбросила все тревожные мысли в окошко.
– Кажется, моя мечта снова сбежала. Мне придется как следует постараться, чтобы помочь этим людям, – сказала Хозяйка, твердо глядя на меня. Глаза ее были добрыми и сильными. Глаза пастушки. – И они так много передо мной извинялись, а благодарили еще больше. У меня даже времени не было грустить.
Она щекотно рассмеялась, потом взяла меня за правую переднюю лапу. Но ничего особенного делать с ней не стала – просто держала.
– Господин Аман даже спросил, не хотела бы я потом работать на его гильдию. Он сказал, что у него связи по всему городу и что он сможет что-нибудь придумать. И что если я соглашусь, другие люди мне помогут.
Пока Хозяйка говорила, ее веки все опускались и опускались. Она говорила, и каждое ее слово будто стекало по щеке, словно капли дождя в жаркий летний день.
У Хозяйки слабая воля, когда дело касается нужд других людей. Особенно если эти другие просят ее о помощи.
На мой взгляд, она не в том положении, чтобы помогать кому-либо. Девушка без денег, без общественного положения, без образования, без власти – и со всем этим она ничего не может поделать; и даже ее сила как пастушки мало что меняет.
Вот и та ее сделка с торговцем и волчицей. Хозяйка прекрасно понимала, чем рискует, но на нее подействовало то, как сильно тот торговец в ней нуждался.
А одни лишь мысли о собственной выгоде не могут побудить ее к действиям.
Конечно, она не осталась безучастной, когда узнала, о каких больших деньгах идет речь; и это меня вовсе не огорчило – напротив, принесло облегчение.
– Они даже сказали, что если все пройдет хорошо, то я смогу остаться настоящим диаконом.
Я резко вскинул голову и посмотрел на Хозяйку. Эти слова я никак не мог пропустить мимо ушей.
– Но я не знаю, стоит ли это делать… По-видимому, такое уже бывало раньше, но… – добавила она и страдальчески улыбнулась.
На мой взгляд, она и так была до отвращения покорна Церкви, но, с другой стороны, я не мог сказать, что ее чувства по этому поводу абсолютно чисты.
Хозяйка сделала такое лицо, как будто это все была шутка, потом потянула меня за лапы и прижалась к ним лицом.
– Но я все равно хотела бы стать портнихой. Это слишком много думаю о себе, да?
Я вложил в свои лапы с белой шерсткой на концах чуть побольше силы. Они нажали Хозяйке на губы, из-за чего ее лицо стало смешным. Я сердился на нее, я смеялся над ней, и я чуточку обижался.
Хозяйка закрыла глаза. Потом, дурачась, широко раскрыла рот и попыталась укусить меня за нахальные лапы.
Я потянул их на себя, но она подалась ко мне, будто не желая отпускать. Я собрался уже вырваться, но тут в дверь нерешительно постучали.
– Д-да! – ответила Хозяйка и хлопнула меня по голове, как расшалившегося ребенка; потом выбралась из кровати и поправила одежду.
Из-за двери раздался голос Арс.
– Прошу прощения, что беспокою тебя так поздно.
– Ничего, – ответила Хозяйка и, открыв дверь, оглядела Арс. Что-то в ней изменилось.
– Я знаю, ты устала, но мне нужно отнять у тебя немного времени. Можно я войду?
Хозяйка кивнула и сделала шаг назад, впуская Арс в комнату.
Арс вошла, держа что-то в руках, потом обернулась и закрыла за собой дверь. Хозяйка смотрела в легком замешательстве.
Я спрыгнул с кровати и обошел вокруг Арс. Что она собирается делать?
В тусклом свете свечи лицо Арс было лишено сомнений, которые отражались на нем при дневном освещении. Напротив, она казалась такой деятельной, что я даже удивился.
– Я была в поместье достопочтенного господина Кареки, и там мне удалось раздобыть вот это.
– …Раздобыть?..
– Да. Смотри, – сказала Арс и развернула большой кусок белоснежной материи. – Из этого мы сделаем твое облачение. Это очень хорошая ткань – обычно с такой только глава гильдии работает… но сейчас это я и есть. В общем, это хорошая ткань.
Арс прищурила глаза и посмотрела на материю оценивающе.
Это был всего лишь кусок ткани, но, действительно, такой красивой ткани, что при виде того, как легко он развернулся, совсем нетрудно было представить, как внушительно будет выглядеть священник в такой рясе.
– Вообще-то это была скатерть в поместье достопочтенного господина Кареки.
Хозяйка немного удивилась, услышав эти слова, но так оно и было – принюхавшись, я уловил еле заметный запах рыбы и горчичного семени.
– У нас немного времени на то, чтобы сделать тебе одеяние, поэтому мерку надо снять сегодня.
Арс привычными движениями свернула ткань обратно, потом достала из мешочка, который тоже принесла с собой, тонкий шнур с мерными отметками по всей длине.
Похоже, с его помощью она собиралась снять мерку с Хозяйки. Умно.
– Если бы у меня было побольше времени, я бы все сделала как следует. Но времени мало, так что… Но, конечно, когда ты станешь настоящим диаконом, я сделаю тебе правильное одеяние, и не из скатерти достопочтенного господина Кареки, – произнесла Арс, заставив Хозяйку стоять прямо и быстро измерив длину ее рук и ног. Потом она хитро улыбнулась.
