Вашингтон Ирвинг - Альгамбра

Просвещенный государь Мохаммед I старался поднять престиж местного искусства, которое в самом деле принесло славу его империи. Владыка лично общался с архитекторами, художниками и рабочими, много времени проводил в садах, где сам сажал деревья, ухаживал за редкими растениями, обрезал кусты и занимался селекцией цветов. Заботами эмира Мохаммеда V в цитадели появились Миртовый и Львиный Дворики, а также окружающие их павильоны, отделанные в мавританском стиле. Тогда же была доведена до конца работа над укреплениями. Завершил строительство Мохаммед VII, невольно подготовивший дворец для своих давних врагов — испанских королей.

Постройки, упомянутые в стихах безвестного испанского поэта, вдохновляли многих деятелей культуры. Альгамбра постепенно завоевала славу одной из драгоценных жемчужин испанского искусства. Очарованный ее красотой, датский сказочник Ганс Христиан Андерсен назвал сам дворец мавританским раем, а изысканную резьбу его стен окаменевшим кружевным базаром. В 1829 году простым туристом замок посещал Ирвинг Вашингтон, в то время известный писатель, будущий американский посол в Испании. Именно его перу принадлежит наполненная поэтическими сравнениями книга «Альгамбра». Ни разу не посетив Испанию, Пушкин настолько вдохновился рассказами о Гранаде, что заимствовал некоторые из них для «Сказки о золотом петушке». Величественный замок стал темой симфонической поэмы композитора Альбениса и фигурировал в стихотворении А. Ганиведа.

«Если смотреть со стороны, то это просто нелепое скопище башенок и крыш, без тени логики, без намека на сообразность и архитектурное изящество. Невозможно догадаться о красоте и очаровании, которые ожидают посетителя там, внутри». Такое описание Альгамбры оставил Вашингтон. Контраст между внешним обликом и внутренним убранством Альгамбры действительно потрясает. Самым старым ее сооружением считается дворец Порталь, но до нашего времени дошли только его фрагменты.

Сохранившиеся гораздо лучше Алые Башни появились в XI веке на месте римских укреплений; по приказу Юсуфа I под ними были устроены склепы. Тогда же завершилось возведение всех 24 башен крепостной стены, многие из которых давно перестали существовать. Самая крупная из них находилась на острой юго-западной оконечности холма и по традиции предназначалась для дозора. О ее роли свидетельствует расположение на самой высокой точке местности и название Ла Вела (Сторожевая). С ее площадки открывался прекрасный вид на город и вершины Сьерра-Невады.

Дома знати у подножия горы начали появляться вскоре после возведения Сторожевой Башни. После взятия Гранады 2 января 1492 года постройку оборудовали звонницей и украсили стягом Католических королей. С тех пор в этот день девушки поднимаются на верхнюю площадку башни затем, чтобы, дотронувшись рукой до колокола, удачно выйти замуж.

Несмотря на постоянную угрозу со стороны королевских войск, Алькасар, возникший на римском основании, остался единственным чисто военным сооружением ансамбля. Сегодня путь в старую крепость лежит через Оружейную Площадь, которую некогда окружали казармы, ныне сохранившиеся в виде разрозненных деталей. Слева от входа в цитадель располагался сад Адарвес с неизменными кипарисами, цветами и фонтанами.

При возведении стен первые строители Альгамбры использовали добытые невдалеке от площадки гравий, глину, известь. Материалы для внутренней отделки чаще доставлялись из других стран, а если приготавливались на месте, то по чужеземной технологии. В декоре парадных залов дворца можно заметить алебастр, ценные породы дерева и, конечно, декоративную штукатурку стукко, которая тогда считалась лучшей основой для нанесения орнамента.

Отличительной чертой Альгамбры, как и мусульманского декоративного искусства в целом, является использование элементов, которые арабы называют мукарнами, а европейцы — сталактитами. Рядами свисающие с карнизов, потолков, арок, похожие на пчелиные соты, они создают удивительную игру света и тени. Кажется, что солнечные лучи, отражаясь от тысяч мелких поверхностей, поглощаются этим своеобразным орнаментом, создавая эффект, который трудно не заметить, рассматривая своды зала Двух Сестер.

По интерьерам квадратных Башен Принцесс и Гомеса можно составить мнение о былом великолепии дворца, а устройство кровель свидетельствует о высокой технике строительства. Крыша Башни Гомеса вначале была покрыта красивой фаянсовой черепицей, изготовленной мастерами-мудехарами либо привезенной издалека. Последнее представляется более вероятным, потому что покрытие в виде глиняной плитки редко применялось местными зодчими.

С башнями Альгамбры связано множество легенд. В одном из преданий рассказывается о бегстве принца Боабдила, спустившегося по веревке из окна Комарес. Подсказанный матерью, этот путь спасения, конечно, был недостоин великого владыки, но в окружении врагов у того не оставалось времени для размышления. Имея столь романтичную историю, самая древняя и крупная башня замка получила имя в честь архитектора. Последний правитель такой чести не удостоился, поскольку прослыл предателем: согласно легенде, Боабдил сдал крепость испанцам, оставив на милость врага своих домочадцев, придворных и солдат. По другой версии, принц покинул дворец довольно заурядным способом, пройдя через ворота Семиярусной Башни, которые затем приказал замуровать, чтобы никто не мог повторить позорный путь правителя-труса.

Еще один нашумевший побег однажды был совершен из Башни Принцессы (Лас Инфантас), где жили сестры и дочери эмира. Местные жители рассказывают приезжим историю любви двух ее обитательниц и пленных рыцарей, заточенных в соседней башне. Очаровав сестер пением, испанцы уговорили их бежать в Кордову, к тому времени свободную от мавров. Две девушки согласились и сумели выбраться из крепости, а третья, напуганная расправой, осталась и вскоре умерла. Правда, погибла она не от руки палача; тоска по возлюбленному свела девушку в могилу, вернее в склеп, который находился здесь же, в подвале башни Лас Инфантас.

Специалисты полагают, что в средневековую пору все наружные поверхности Альгамбры были покрыты сплошной резьбой. Мысль о тотальном декоре кажется не столь фантастической, если учесть, что восточные архитекторы избегали контрастов. Между тем суровый вид замка в Гранаде противоречит изяществу интерьеров, к которым многие относят не только залы, но дворы. Недоступная для врагов, Альгамбра снискала славу благодаря мощи военных укреплений и воистину сказочной красоте дворцовых сооружений. Внутренние постройки этой, казалось бы, обычной романской твердыни стали воплощением яркого художественного замысла, где нашлось место и элегантному аскетизму, и вычурной театральности.

Чудеса Альгамбры настолько привлекали внимание чужеземцев, что сама по себе Гранада переставала их интересовать. Вместе с тем архитектурные шедевры города не ограничивались дворцом. Редкие в средневековой Европе водоводы разносили по всем кварталам воду из реки Хениль. Достойно восхищения прелестное место прогулок — каменная галерея под названием Аламеда. Таинственно и всегда прохладно кладбище, откуда открывается чудесный вид на крепость, жилые кварталы и живописные окрестности. Раньше на подходе к городу путникам приходилось ехать между тесными рядами алоэ и смоковниц, следуя садовыми тропами, ибо иных дорог здесь не было вплоть до настоящего времени.

Завидев городские ворота, странники обычно останавливались под сенью олив, на берегу одного из множества ручейков вблизи «Сото де Рома» («Римского Дома»), где вкушали последнюю дорожную трапезу. Согласно преданию, «Римский Дом» выстроил некий граф Хулиан, скрывавший за крепкими стенами свою дочь Флоринду. При маврах скромные комнаты преобразились в роскошные покои, изрядно переделанные последним знатным владельцем, коим довелось стать герцогу Веллингтону. Едва только на горизонте показывались стены города, путешественникам грозила неприятность в лице странного попутчика. Приветливо здороваясь, он заводил с ними разговор, и, распознав иностранцев, предлагал проводить до хорошей гостиницы, уверяя, что знает город не хуже собственного сарая. Затем «добрый попутчик» переходил к описанию самой гостиницы, конечно, самой лучшей в Гранаде, с большими залами, роскошными спальнями, пуховыми перинами. По его словам, только на завтрак гостей ожидала немыслимо богатая трапеза: какао с молоком и сдобными булочками. После таких заверений путники не раздумывая ехали за добрым человеком, поминутно выслушивая восклицания по поводу великолепия Гранады и блаженного бытия в указанном отеле. Прибыв на место, он торжественно представлял новых постояльцев хозяину и тут же заказывал дорогостоящий ужин, оплачивать который предстояло его знакомым. Наутро протрезвевшие гости обнаруживали, что велеречивый попутчик был другом владельца, а сами они поселились на убогом постоялом дворе.