Николай Богданов - Пропавший лагерь

Все началось необыкновенно. Плыл вниз по реке белым лебедем пассажирский пароход, вдруг ткнулся носом в берег, где не было никакой пристани, и посыпались с него ребята в красных галстуках. Шум, гам, крик, спешная выгрузка имущества, можно подумать, будто пароход тонет. Нет, это проявлялась резвость ребят, засидевшихся на палубе… Через пять минут прощальный гудок парохода сливается с трелями горна, играющего сбор.

— Вначале разобьем палатки, потом купаться! — кричит, приставив рупором ладони, вожатый.

Отряд штурмует обрыв, и тридцать три пары глаз с высокого берега оглядывают окрестность. Ну и местечко! Позади дремучий лес, впереди прохладная река, на том берегу — цветущие луга, а под ногами бархатным ковром зеленая лужайка. И две обнявшиеся березы над обрывом.

Нарочно такой красоты не придумаешь.

— Ура! — от избытка чувств ребята запрыгали.

Не остыв от веселья, тут же принялись разбивать палатки.

И разгорелась борьба за место.

Рубинчику понравилось место под самыми березами — во-первых, постоянная тень, приятно у палатки посидеть, во-вторых, в любой момент заскакивай на деревья и хочешь на сучках качайся, хочешь на окрестность любуйся.

Другим ребятам тоже понравилось именно это место, и они пытались отвоевать его, но Рубинчик подобрал себе в звено таких здоровяков, включая толстого Боба, что все попытки сбить их с позиции не имели успеха. От неосторожного размахивания руками во время горячих прений были расквашены носы у Рубинчика и Володи Маленького. Его хоть и звали Маленьким, но он слыл большим забиякой. Володя задал такого реву, что девчонки возрадовались:

— Ура, ура! Ребята между собой передрались!

Под водительством Симы Гвоздиковой девчонки устроились поодаль на сухом пригорке и быстро создали уют.

Рубинчик и Боб, бегавшие вместе с Володей Маленьким к речке мыть разбитые носы, позднее всех начали разбивать палатку. И чуть не весь отряд собрался посмотреть на них, на их сноровку — ведь это звено было рекордсменом на всех показательных сборах.

Рубинчик и Боб совершенно разнились и характерами и внешностью, поэтому, наверно, и дружили: ведь недаром говорят — крайности сходятся. Насколько Рубинчик был тощ и длинен, настолько Боб приземист и толст. Насколько Боб был белотел и белобрыс, настолько Рубинчик черен и смугл. Голову одного украшала шапка курчавых волос, в то время как другой был стрижен под машинку.

Непоседа Рубинчик был горяч, задирист. Толстяк Боб невозмутимо спокоен во всех случаях жизни и даже несколько ленив. В случае драки Рубинчик был верток, как бес, а Боб бил редко, но крепко.

За разбивку палатки Рубинчик принялся с невероятной суетливостью. Он носился вокруг, размахивая топориком, кричал, словно лез на абордаж вражеского корабля, полотнища палатки путались у него под ногами, как паруса подрубленной мачты.

Боб молчаливо, посапывая, вбивал где нужно колышки.

Остальные ребята их звена держали концы брезента.

— Тяни, Боб, тяни, чтоб звенела! Чтоб дождь горохом отскакивал! кричал Рубинчик.

Боб тянул, краснея от натуги.

— Еще, а ну еще! Понатужься, Боб!

Боб, которого дома звали Бориской, понатужился изо всех сил. Что-то звонко треснуло, и все увидели, как он шлепнулся на землю, а вылетевший из земли кол хлопнул его по лбу.

— Ну вот, перетянул, дубина! — бросился к нему с кулаками Рубинчик.

— Все мои шишки из-за тебя! — взревел Боб и пошел на приятеля в контратаку.

Рубинчик пустился вокруг дерева. Боб за ним. И они закружились каруселью так, что зрители покатились от хохота.

Подоспевший вожатый Федя в первый момент, как тренер, залюбовался точными движениями ребят. Он был студентом Института физкультуры и только на лето согласился поехать в лагерь.

— Энергично, резво… Молодцы!

А потом, опомнившись, дал свисток:

— Отставить!

И приказал всем идти купаться.

Тридцать три человека бухнулись в речку, шестьдесят шесть рук и столько же ног взбурлили воду да как подняли брызги! Вот здорово было!

О том, с каким зверским аппетитом ужинали, пили чай с дымком, сваренный на костре, и рассказывать нечего.

А вот какие сны снились в первую ночь в лагере, придется рассказать.

Прежде чем заснуть, ребята долго еще гудели в палатках, обмениваясь впечатлениями. А потом притихли, услышав тревожный разговор взрослых.

Василиса Васильевна, для краткости именуемая Васвас, Иван Кузьмич Калинов по прозвищу Калиныч и вожатый Федя Усатов, сидя на обрыве, разговаривали приглушенными голосами. Это было так любопытно, что ребята запомнили все от слова до слова.

Васвас. Что это, зарницы, что ли? В разных местах так и полыхают!

Вожатый Федя. Нет, зарницы блистают и гаснут… А это, похоже, зарева далеких пожаров.

Калиныч. Да… Как в гражданскую войну… Поглядишь — кругом пожары.

Васвас. Здрас-сте, привезли ребят на отдых!

Калиныч. А ты что, газет не читала? Коллективизация — это революция в деревне. Беднота наступает на кулака, кулак действует огнем и обрезом. Опять льется кровь большевиков. Вторая гражданская война.

Вожатый Федя. Эх, я бы повоевал… Да вот ребята связывают. Моя главная задача — вернуть их к учебному году окрепшими, поздоровевшими. Солнце, воздух и вода — наши лучшие друзья!

Калиныч. А я бы по своему характеру и сам в это дело ввязался и ребятам науку классовой борьбы в натуре преподал… Вот явился бы всем отрядом на пожар, где дети плачут, где скотина погорелая… ребята бы и разобрались, где кулацкая месть и бедняцкое горе.

Васвас. Ну-ну, еще чего — в такие дела ввязываться только нам и не хватало! Мы что завкому обещали?

Истратить данную нам рабочую, трудовую копеечку на оздоровление слабых детей! Я как представитель женотдела для чего послана? Матери мне своих детей доверили, я их в целости и верну! И не вздумай, Иван Кузьмич!

Ребят надо от всего этого уберечь!

Калиныч. Да уж убережем, не беспокойся, для того и местечко это выбрали, на землях совхоза.

Васвас. Ну хорошо, так и порешили — никуда ребят не пускать, пусть отдыхают, набираются сил среди природы, а вторая гражданская война и без них обойдется, малы еще, пусть воюют с грибами, с ягодами, с жуками для коллекции. Вот и весь сказ.

— Ясно, — согласился представитель завкома.

— Точно, — подтвердил Федя.

На этом и закончился этот тайный совет руководства, имевший роковые последствия.

Долго не могли заснуть пионеры, возмущенные заговором взрослых.

А когда наконец заснули, многим снились воинственные сны.

Рубинчик видел себя летящим на красном коне среди пламени пожаров. Бобу снился кулак с обрезом. Симе Гвоздиковой какая-то ужасная война с жуками, пауками…

Наутро Рубинчик, как председатель, собрал чрезвычайный совет отряда. На повестке дня стоял один вопрос — как будем жить в лагере?

Все началось мирно. Вожатый доложил расписание лагерного дня. Представительница женотдела Васвас — расписание дежурств на кухне. Представитель завкома Калиныч — план экскурсий в совхоз, в колхоз.

Совет отряда проголосовал — принять.

И вдруг Рубинчик задал вопрос:

— А как насчет участия во второй гражданской войне?

Взрослые онемели.

— Мы и так опоздали родиться! Мы пропустили революцию пятого года, свержение царизма, штурм Зимнего, гражданскую войну… Нам и так до слез обидно, а теперь некоторые хотят, чтобы мы пропустили и вторую гражданскую войну! Да?

И что тут началось… Володя Большой кричал:

— Мы газеты читали, знаем, что творится в деревне!

Сима Гвоздикова негодовала:

— Мы кулаков только на картинках видели, а пионеры должны знать все!

Рубинчик призывал с развернутым знаменем пойти, и дойти, и найти, и так далее…

Васвас от имени всех мам категорически заявила:

— Нет! Вы еще дети. Вам нужно бегать и играть, а не воевать.

Калиныч от имени завкома обещал, что экскурсии в совхоз, в колхоз, в деревню будут. Все увидят ребята своими глазами. И даже сфотографируют бедняка, середняка, кулака, для того и взят фотоаппарат с пластинками.

Но прежде всего надо устроиться в лагере. Федя доказывал, что слабакам ни в какую борьбу лезть нечего, вначале надо окрепнуть, а уж потом…