стул.
«Ну из него Баймирза не выжмет пи гроша», - подумал Махмуд-бек.
Вошли хозяин ковроткацкой мастерской, еще один торговец и двое солидных, по неизвестных
Махмуд-беку людей, видно тоже из торговцев.
И опять разговор о делах в мире, о растущих ценах, налогах... Баймирза Хаит изнывал от этих пустых
слов. Он с тоской взглянул на Махмуд-бека. И тому пришлось прийти на помощь.
Махмуд-бек сказал о важной роли Туркестанского комитета, о заслугах таких преданных «святой
борьбе» людей, как Вали Каюм-хан и Баймирза Хаит, о новых планах комитета, которые потребуют
участия всех истинных правоверных.
Присутствующие слушали Махмуд-бека, но украдкой поглядывали на высокого гостя.
Баймирза, казалось, при лестных словах даже приподнялся над столом, расправил плечи. Но вскоре
почувствовал, что Махмуд-бек ничего существенного не сказал, не подтолкнул этих солидных, денежных
людей к деловому разговору.
Нужна существенная помощь комитету... Деньги, деньги и только деньги... Не пошлешь же этих
жирных, краснощеких на боевое дело... Можно послать молодых, здоровых, тех, кого нужно кормить и
одевать.
Баймирза сам решил приступить без всяких намеков к конкретному разговору.
Но старик торговец понял его намерение. Разгладив бороду, он степенно, взвешивая каждое слово,
заговорил о трудных временах:
- В банках паника. Деньги стали дешевыми. А золото мы раньше отдавали, когда на Гитлера
надеялись.
- Будет новая война, - напомнил Баймирза. - Против большевиков встанет весь мир.
Но старик твердил свое: плохие времена, все обнищали, надо подождать, как себя покажет Америка,
Англия.
Азими не вмешивался в разговор, но, взглянув на Махмуд-бека, кивнул в сторону двери: во дворе
нарастал шум. Видимо, с этой новостью, как всегда вовремя, появился слуга.
- Люди собрались! - объявил Азими и первым поднялся.
Все почтительно уступили дорогу Баймирзе Хаиту. И тот вновь расправил плечи и в сопровождении
состоятельных, уважаемых людей вышел на террасу.
Баймирза внимательно осмотрел переполненный двор, людей в довольно разнообразной, дешевой, в
основном потрепанной одежде и понял всю несостоятельность этой встречи. Просто очередная
пропагандистская речь, которая не даст никаких результатов. Он понимал, что в этом городе
туркестанских эмигрантов не так много. Но не ожидал, что состоятельные люди, с которыми он
встретился несколько минут назад, так с ним обойдутся.
Показная почтительность... Парадность...
Рядом с Баймирзой оказался мулла и протяжно, не очень искренне, как-то торопливо прочитал суру
из корана и, приподняв худые ладони к лицу, выдохнул:
- А-минь!
Разноликая толпа повторила вразнобой:
- А-минь! А-минь!
Пришло время выступать Махмуд-беку. Он, собственно, повторил те же лестные слова, которые
произносил несколько минут назад в адрес Баймирзы Хаита и Туркестанского комитета.
Речь Баймирзы была посвящена все той же борьбе за освобождение Туркестана, новой войне.
Махмуд-бек видел на лицах, особенно бедных эмигрантов, что не все слова, не все мысли Баймирзы
доходят до сознания.
201
Баймирзу просто рассматривали. Рассматривали его шикарный костюм, яркий галстук. Для бедных
людей это был совершенно чужой человек. А богатые, уже однажды связавшись с комитетом, на
старости лет не хотели бросаться в новую авантюру.
- Да, мы очень надеялись на Гитлера. Он дошел до Москвы. Оставался один бросок...
Баймирза сделал паузу, развел руками, давая понять, как подвел Гитлер.
И эту паузу нарушил чей-то громкий голос:
- Правда, что Москву защищали узбеки, таджики, туркмены?
Баймирза вздрогнул и стал разыскивать настороженным взглядом наглеца, осмелившегося перебить
его речь, да еще таким вопросом.
На какие-то секунды во дворе наступила небывалая тишина.
- Было, - глуховато произнес Баймирза Хаит, - есть еще отступники...
Но торжественность речи пропала. Представитель комитета невольно косился на рослого, видно,
грамотного, неглупого человека.
Баймирза уже без особого подъема рассказал о помощи Америки и Англии, о том, что на эту помощь
нужно отвечать делом, а не сидеть сложа руки.
Не выдержал Баймирза, упрекнул это сборище в бездействии.
И опять, воспользовавшись паузой, спросил уже знакомый голос:
- Америка, Англия даст нам работу, дом, хлеб?
Баймирза грубо ответил:
- Надо заслужить...
Концовка встречи с эмигрантами была скомкана, и Баймирза, простившись, резко повернулся и вошел
в дом. Странно, но за ним не поторопились двинуться солидные люди, кроме муллы. Солидные люди,
смешавшись с толпой, исчезли.
Баймирза сам налил холодного чая и жадно выпил. Потом с надеждой посмотрел на дверь. Но никто,
кроме молчаливого Азими, не вошел в мехмонхану.
- Пожалуйста, - учтиво показывая на дастархан, предложил хозяин. - Сейчас уже время обеда.
Он все-таки решил угостить гостя из Европы по-настоящему. Откуда-то доносился аппетитный запах.
Однако время обеда оттянулось, заглянул слуга и сообщил, что несколько человек желают поговорить
с господином Баймирзой Хаитом.
- Проси, - поморщился Азими.
Один за другим вошли четверо пожилых, но еще крепких мужчин. Махмуд-бек немного знал о них.
Были богаты, уважаемы. Сейчас, кроме злости, ничего у них за душой не осталось.
Азими смилостивился и приказал слуге подать горячий чай, а гостей пригласил за стол.
Заговорил один из них, словно боялся, что его перебьют или недослушают, заговорил резко,
отрывисто:
- Мы готовы служить нашему общему делу до последней минуты жизни. У нас есть сыновья, есть
родственники, есть связи в Стране Советов.
- Ваши имена, уважаемые? - спросил Баймирза и вытащил записную книжку.
А Махмуд-беку надо было эти имена запомнить.
- Мы ждем ваших указаний! - сказал обнищавший бай.
- Будут, будут. . - ответил Баймирза и задумался.
Видно, одна мысль не давала покоя.
- Что это за босяк сегодня кричал? - как можно небрежней спросил он.
- Закир... Воевал против немцев. Ранили. Попал в плен. Ненавидит фашистов и...
- Ну, - подбодрил Баймирза.
- И ваш... наш комитет. Говорит, обманывает простых людей.
Сошлись брови у Баймирзы.
- Такой человек не должен жить среди нас, - жестко сказал он.
- Это можно, - торопливо согласился бывший бай. - Это сделают мои сыновья.
- Вот и хорошо, - сказал Баймирза.
Каждая минута у Махмуд-бека была на учете. Шло оформление документов, были заказаны билеты.
Следовало через три дня выезжать из страны. Но появление Баймирзы добавило забот. Не все высказал
Баймирза в своих беседах. Выявляются новые факты, которые надо запоминать, а ночами записывать.
А тут еще история с эмигрантом Закиром.
Махмуд-бек попросил тоже замотанного Шамсутдина найти человека, который бы навел справки о
Закире и предупредил о грозящей опасности.
На другой день Шамсутдин, довольный, каким он всегда был после выполнения задания Махмуд-бека,
коротко объяснял:
- Да, Закир из Ташкента. Добровольно ушел в армию из школы. Воевал с немцами. Был ранен, попал
в плен. Пытался бежать. Его немцы пытали. Лагерь, где он был, освободили американцы. Домой не
пускали. Да и он сам побоялся. Американцы напугали. Вот оказался здесь.
- Предупредил, что ему грозит смерть? - спросил Махмуд-бек.
- Он засмеялся...
- Как? - не понял Махмуд-бек.
202
- Просто засмеялся и махнул рукой. «Знаю, - говорит. Выставил свои ладони. Они у него крепкие. -
Вот, - говорит, - все пережили, а сила осталась. Да я не один, у меня много друзей. Мы сильны. Мы их
скрутим, фашистов, гадов». Так и сказал - фашистов.
И еще одна мысль пришла Махмуд-беку. Не все, наверное, высказал Баймирза Хаит о планах
Туркестанского комитета, А что, если их свести с муфтием Амин-аль-Хусейном?
На другой день Махмуд-бек и Баймирза посетили муфтия Амин-аль-Хусейна.
Бывший сотрудник гитлеровской разведки и бывший эсэсовский офицер нашли общий язык быстро.
Ни одного плохого слова о гитлеровцах они не сказали. У них были добрые воспоминания, сквозило
сожаление, что немцы так плохо кончили.
- Мы честно боролись против большевиков, - поспешил сказать Баймирза. - Мы делали все, чтобы
помочь немцам. Но и сейчас не оглядываемся растерянно по сторонам, мы продолжим борьбу.
