внимания на стук и тряску, спросил Астемира, державшего глобус:
— Какими же словами ты будешь все это объяснять?
Астемир прокричал в ответ:
— Учеными словами.
— Как можно без языка (то есть без знания русского языка) говорить учеными словами? — недоумевал Баляцо, а Астемир отвечал ему:
— Я все буду объяснять по-кабардински.
— По-кабардински можно хорошо ругаться, а не говорить учеными словами. Еще и букв таких нет, чтобы читать и писать по-кабардински.
— Буду учить кабардинскому языку.
— Кабардинец и так свой язык знает. Зачем учить кабардинца кабардинскому языку? С этим языком никуда дальше станицы Прохладной не сунешься, хотя и будешь знать все слова своего отца и матери. Нет, Астемир, я тут не скажу «ага».
— Скоро и кабардинские слова станут буквами обозначать, — не сдавался Астемир. — Мне об этом говорил Степан Ильич.
— Разве можно кабардинские слова буквами обозначать? — сомневался Баляцо.
— Буду пока учить так, как учил Эльдара, — решил Астемир. Он имел в виду тот наглядный способ обучения, с помощью которого по вышитым Сарымой буквам Эльдар учился читать кабардинские слова. Степан Ильич говорил Астемиру, что ученые люди тоже считают такой способ правильным. Так он будет учить словам, а рассказывать про глобус, объяснять картинки из русских книжек и с больших листов-плакатов будет с помощью указки, — это очень нравилось Астемиру. Так делали русские учителя в ростовской гимназии. Одно продолжало смущать и тревожить Астемира: уже и Давлет согласился давать ученикам кукурузу, а учеников все не было. Даже Думасара упорствовала, не хотела пускать Лю в школу, где не будут учить детей по-арабски…
Между тем Баляцо не унимался.
— Нет, видит аллах, ты неверно рассуждаешь, Астемир. Не поверю я, хотя своими ушами слышал от Степана Ильича, что у русских не хватает букв для обозначения кабардинских слов… Как это у русских может не хватать букв, чтобы обозначать слова нашего небольшого народа? Нет, не поверю…
Думасара тоже считала смешным и бесполезным учить кабардинца кабардинскому языку. «Арабский язык, — говорила Думасара, — вот язык самого аллаха. И кабардинец, и кумык, и ингуш — все читают книги по-арабски».
И сейчас, стоя на подножке, Астемир косился на жену, но Думасара, разумеется, не осмелилась бы вмешаться в спор мужчин. Ее дело было оберегать Сарыму. И обе женщины молчали, прижимаясь друг к дружке, или, поглядывая на потемневшее небо, с тревогой и надеждой тихо переговаривались о том, что, кажется, будет дождь.
Спорщики, однако, не замечали надвигающуюся тучу. Посмеиваясь, Баляцо обратился к женщинам:
— На нашем языке только вы, женщины, болтаете да пастухи с коровами разговаривают. И еще, да простит меня бог, иной раз, когда моя жена разозлит меня, я и сам ищу подходящее слово на нашем языке, чтобы оно мне губы, как перцем, обожгло. А науку наши слова не берут. Для науки нужен такой язык, чтобы он зачерпывал глубину, самую гущу, как хорошая ложка черпает в котле… Что еще заботит меня? В школу пойдут не только дети самых знатных, или толковые, или те, которые ходят в медресе, а все дети аула. Это говорит и Степан Ильич и Инал… А кто же в таком случае пойдет с тяпкой на огород, на пастбище за барантой? От многих слышал я этот вопрос: кто останется опорой в доме, если все пойдут учиться в школу? Скажи мне, Астемир, как это объясняет Степан Ильич? Что он об этом говорит?
— Степан Ильич говорит, что теперь все с детского возраста станут придерживаться лучшего для себя и для народа.
— Это хорошо. А что говорит об этом Инал?
— Инал говорит, что Степан Ильич говорит правильно.
— Ага! А что говорит об этом тезка моего сына Казгирей?
— Тезка твоего сына Казгирей хочет, чтобы учили коран. Как будто он подслушал мою Думасару. Вот что говорит Казгирей Матханов.
При этом сообщении Думасара подняла голову и поглядела на мужа широко раскрытыми глазами. Баляцо продолжал спрашивать:
— Интересно говорит Казгирей Матханов. Но теперь и Эльдар не последний человек в Нальчике. Что говорит Эльдар?
Тут и Сарыма подняла голову.
— Эльдар говорит, что Казгирей говорит правильно, — признался Астемир.
Вдали показались выгоревшие и запыленные деревья аула и его убогие крыши. Приятно выделялись лишь черепичные крыши домов Мусы и Жираслана.
Опять в этот вечер по случаю пятницы в мечети состоялась большая служба — уаз. Молящихся воодушевляли новые надежды.
Туча росла, потянуло холодком. Весь аул вышел на улицу, хотя и к этой пятнице Давлету не удалось с должной пышностью украсить свою башню. Что поделать? Давлет объявил красный цвет государственным и запретил хранение кумача в шкафах и сундуках. И все-таки не удалось собрать материала для украшения башни — не хватало ситца даже на рубашки.
Расходясь из мечети и поглядывая на небо, потемневшее от туч, старики говорили не столько о башне Давлета, сколько о новом сообщении глашатая Еруля. Опасались, что по вине Астемира аллах остановит дождь. Мало того, что Астемир с согласия Давлета хочет отдать ученикам десятую долю, — в руки детям дадут гяурскую книжку, а в рот кусок свинины. В таком виде и предстанут мусульманские дети перед лицом аллаха. Может ли небо послать дождь на поля нечестивцев?
Что касалось Астемира, то тут не находили ничего нового: он давно пытается опрокинуть мир кверху ногами: Но вот Давлет? Давлета не относили к адскому племени. Почему же он отдает десятую долю безбожникам? Поведение Давлета затруднялись оценить, тем более что как раз сегодня новый председатель посетил уаз и пообещал к следующему уазу привести самого Казгирея Матханова, если к тому времени будет готова башня.
Обо всем этом, поглядывая на тучу, толковали люди, собираясь кучками то у плетня, то у ворот, когда на околице в пыли, пронизанной светом скрывающегося за тучей солнца, показались коляска и Эльдар на коне. На козлах восседал известный Башир. На подножках по одну сторону с лампой в руке стоял Баляцо, по другую — Астемир с шаром.
Коляска пронеслась по жемату к дому Дисы. Разговоры приостановились, встречные долго провожали взглядами коляску. Кто не знал ее! Коляска Матханова с Астемиром и Баляцо на подножках вызывала удивление, любопытство и почтительность.
Дед все еще продолжал спор.
— И сам Казаноко не поймет того, что ты говоришь, Астемир! — кричал Баляцо. — Собери два мешка букв, и тогда ты не объяснишь на кабардинском языке, каким образом на колесе или шаре, который ты называешь глобусом и землей, помещаются Черное море, Кавказ и Кабарда. Вот я украду у тебя твой глобус, где ты тогда будешь жить? Земля уйдет из-под твоих ног… Нет, тут не разобрался бы и
