туда и свою работу. Она дружила с Темботом и любила возиться с четырехлетним Лю.
Лю был счастлив, что храбрый брат его Тембот выходит победителем из борьбы. Малыш весь подался вперед, следя за действиями Тембота, и Сарыма, стоявшая в обнимку с подружками, вдруг тоже шагнула вперед, хотя и старалась не выдать своего волнения.
— Ой, зачем он берет бутылочку… лучше бы платок, — услышал Лю взволнованный шепот девушки. — Ой, платок бы лучше!
— Тембот, бери платок! — прокричал Лю.
Но где тут! Детский голосок потонул в общих криках и воплях. Да и поздно — с флакончиком в руке разгоряченный Тембот соскользнул по ремню и уже отбивался от любопытных. Одни восхищались ловкостью мальчика, завистники же не одобряли его:
— Тоже, полез! Сопляку еще за грушами лазить, а он — за водкой. Да вместо водки что взял? Бутылочку с душистой водой… Это разве для парня?.. Пхе!..
Эльдар, однако, был доволен. Лю тоже не слушал глупцов и, хотя лучше других знал, в чем промах брата, восторженно прыгал перед Эльдаром, как будто это он, а не Тембот совершил подвиг.
— Ай да молодец Тембот! — восхищался Эльдар. — Ай да Тембот!.. Ну, а ты, Лю, — обратился Эльдар к малышу, — сумеешь отдать бутылочку Сарыме?
— Сумею, Эльдар, сумею!
— Только, знаешь, чтобы никто не видел…
— Чтобы никто не видел… А ведь она хотела платочек.
— Откуда ты знаешь?
— Слышал… Ой, как пахнет!
— Ты сам слышал, что она хотела платок?
— Когда Тембот ухватил бутылочку, она крикнула: «Лучше платочек!» Нет, это я крикнул, а она только тихо сказала: «Ой, зачем он не берет платочек?» Но эта бутылочка тоже хороша. Пахнет! Лучше цветка.
— Пусть поразит меня тха! Лю, погоди! — Эльдар что-то обдумывал.
Тем временем под заветными столбами послышались крики:
— Это нечестно!
— Слезай!
Долговязый парень, болтая ногами, повис на ремне. Он все время запускал в карман то одну, то другую руку.
— Сбивайте его! У него в кармане зола.
Хитрец с помощью недозволенного приема уже почти достиг перекладины и жадно оглядывал добычу, дотянулся до шкалика, до другого, но вдруг оборвался и шлепнулся.
— Вот это джигит!
— Этот и с жираслановским жеребцом управится! — раздались иронические замечания.
Дед Еруль, исполнявший роль судьи, заново намыливал ремень, заложив конец длинного уса за ухо и дружелюбно поясняя:
— Какая слава — по сухому забраться… У кого рука готова к хорошей работе или к острой шашке, тому не нужно хитрить. Ты попробуй натянуть добрый лук и пустить стрелу за тучу, как делали джигиты в старое время… Теперь что! Ну, полезайте! Покажите, в чьем кулаке сила! Кто крепче Тембота?
Несколько рук снова потянулось к ремню. Вот кто-то крепко ухватился за него. Раз, два — и опять под общий смех обрывается незадачливый охотник.
— Эй ты, мешок мякины! Где ты был, когда аллах наделял людей силою?
— Ложку с мамалыгой еле до рта доносит, а туда же!
И тут у ремня вдруг оказывается Эльдар. Все расступаются. Что это? Неужели Эльдар решился рискнуть репутацией серьезного парня? Вот он берется за ремень. Ему время держать коня в руках, а не ремень на койплиже. Вот это да! Верить ли глазам? Ах, ловкач Эльдар! Выдумщик!
Сильные руки Эльдара подхватили — кого бы вы думали? — маленького Лю.
— Ай да Лю! Покажи и ты свою сноровку, брат Тембота!
Залихватски весело, как на джигитовке, ухватив ремень, Эльдар подтягивался короткими рывками, держа у себя на плечах малыша.
Находчивость Эльдара пришлась кабардинцам по душе.
— Ну и ловкач, — кричали снизу, — чего придумал!
Эльдар понял ошибку других парней и, действуя решительно, но неторопливо, охватывая ремнем кисть руки, рывок за рывком подымался все выше и наконец поднял малыша к самой балке.
Снизу кричали:
— Молодец Баташев!
— Бабка кормит его индейками.
— Баташевы всегда что-нибудь да отмочат!
— Смотрите, уже достает! Ай да малыш!
Лю казалось, что он вот-вот оборвется. Но приманка была недалеко — только дотянись. Перед глазами шевелился цветастый платок, заманчиво пахло пряниками… Собрав силенки, Лю понатужился, — ура! — пальцы ухватили платок. Снизу закричали:
— Зачем платок? Ты конфеты бери, пряники!
Но Лю с платком за пазухой соскользнул вниз. Эльдар подхватил его.
«Вот я какой!» — с гордостью думал Лю.
— Эльдар, ты и меня возьмешь в Нальчик?
И опять больше всех был доволен Эльдар. Глаза у парня горели. Смуглые щеки разрумянились. Рот растянулся в улыбке, открыв крепкие зубы.
— Возьму. Ты молодец, Лю! Настоящий джигит. Но вот что — теперь словчись, отнеси платок вместе с духами Сарыме.
Обычай скромности не позволял Эльдару самому преподнести подарок. Он мог надеяться лишь на одно — сойтись и поговорить с девушкой в танце. Сейчас Сарыма, стоя в сторонке, делала вид, что не замечает ухищрений Эльдара, и только их взгляды иногда встречались… О, как умеют говорить в таких случаях глаза, брови, даже ресницы! Какое слово красноречивее?.. Но беда, если вместо этого безмолвного согласия, желанного вызова на желанный поединок, ты встретишь взгляд подчеркнуто равнодушный либо презрительный!
Для Лю выполнить поручение Эльдара было тем проще, что внимание людей отвлекло новое событие.
Послышался выстрел, за ним второй, третий…
Девушки пугливо прижались друг к дружке, парни кинулись к воротам. Кто-то крикнул:
— Убей меня тха, это Аральпов!
По улице с громом неслась тачанка. В ней восседали сухонький, тонкоусый Аральпов и грузный, краснорожий Гумар. Оба были навеселе. Хозяин дома подобострастно и встревоженно семенил по двору навстречу высоким гостям.
Тачанка остановилась, пристав спрыгнул первым, старшина сошел за ним.
— Да будет твой сын хребтом твоего рода! — приветствовал Аральпов Мусу, но тут же не столь любезно пошутил: — Почему до сих пор не было у тебя сына? Скажи, я хочу знать. Может, полицию призвать на помощь?
Муса спешил ответить приветствием на приветствие:
— Аллах да будет доволен тобою! Мы рады видеть у себя почтенного гостя. Рады и дорогому старшине.
— Да будет твоя радость, Муса, долгой, — пробасил Гумар.
— И пусть обрастет кость вашего рода мясом. Гумар, давай сюда…
Гумар передал из рук в руки еще трепещущую индейку.
— Только с охоты. Зажарь! Первая встреча на охоте, вторая — за столом… ха-ха…
— Прошу в дом.
— Ей-богу, арестую твою Мариат…
— Кто хочет меня арестовать? — подхватила шутку Мариат, выходя на крыльцо.
— Какова! А?! У такой немощи! — Аральпов ткнул Мусу нагайкой, картинно приосанился, оглядывая Мариат, а та и впрямь была особенно хороша сегодня, счастливая большим счастьем женщины. — Нет, арестовывать не стану. Сегодня мы сами арестованы…
Гости в сопровождении хозяев уже ступили на крыльцо, когда истошный женский крик огласил двор. У
