— И ты колола? — насмешничала мать, торопливо накрывая на стол.
— Нет, честно сказать, мальчишки кололи. А Игорь — ой, мам, откуда он всё умеет? И такой сильный! Колет дрова лучше всех! Но он же в обычной квартире живёт, с батареями! Откуда всему научился? И поленницу такую стройную сложил, представляешь, хоть по линейке проверяй. Из берёзин фундамент сделал — красово так! — Лизонька восхищенно вздохнула, посмотрела на мать: понимает?
— Может, ты просто не объективна? — с улыбкой уличила Агния Георгиевна враз смутившуюся девчонку. Однако та быстро пришла в себя и бросилась в бой:
— Ничего подобного! Я вообще хорошо к нашим мальчишкам отношусь! Вот, например, Женя. Мы только пришли, он тут же быстро всех на бригады разбил и дал работу: кто пилит, кто носит, кто колет, кто двор прибирает, а одному парню даже поручил ручей через весь двор на улицу вывести. Знаешь, весна нынче какая бурная! Вот видишь, Женя тоже всё умеет…А у Кости, где мы дрова пилили, отца родного нет, так жалко их с братишкой. Его мама даже плакала, когда увидела, что мы всем классом помогать пришли! Так много сделали! Целую гору — за один день! А как мы пели! Жаль, Наташи сегодня не было, у ней с бабушкой плохо, инфаркт частичный. Наташка весь день возле неё дежурила, мы несколько раз зонили. Так вот, пели как! Мама Кости растрогалась, позвала нас чай пить с пирогами. Ой, как вкусно было!
Агния Георгиевна, рассмеявшись, спросила:
— Что ж ты хнычешь, будто голодная?
— Я не хнычу, мамуленька, просто у меня здоровый аппетит трудящегося человека. Мы же давно чай пили. А сейчас пора ужинать! Да и на те пироги знаешь, как накинулись! Нас всё-таки двадцать человек было!
— Ну, ешь, трудящийся человек. Ты довольна своим воскресеньем?
— Ещё бы! Смена труда есть отдых. Это давно известно. Мы же физически совсем мало загружены. Теперь решили почаще трудиться.
— А время?
— Фи, воскресенье на что? Поменьше прогулочек по проспекту, побольше физического труда! А хочешь, я пол вымою? Разохотилась! — Лизонька помчалась за ведром и тряпкой.
Закончив уборку, девочка успокоенно приняла любимую позу: сидя на широком подоконнике, притянула ноги к подбородку, обняла их руками.
— А хочешь, мам, я тебе про "Альтаир" расскажу?
— Давно жду, — кивнула Агния Георгиевна.
— Ну, вот, слушай. В субботу на штабе итоги подводили. Думали, Игорёшка живьём съест Усова, так он свою бригаду защищал. Но тот тоже не сдавался.
— Знаем, — кричит, — хотите дружбой и взаимопомощью штаб сразить! Учтите, номер не пройдёт! За хорошую учёбу бригада сразу семьдесят баллов схватит, а за вашу хвалёную дружбу — всего тридцать!
— И такая там началась драчка, ты не представляешь! Бригада на бригаду плюс индивидуальное первенство. Хорошо как! Только не знаю, что с неальтаирцами будет. Они, наверное, станут отличаться от нас, как питекантропы от космонавтов.
— Ну, и воображулька! Как бы ты сама в вашем милом "Альтаире" питекантропом не стала! Впрочем, неизвестно, возьмут ли тебя туда.
— Меня обязательно возьмут, потому что у меня невозможная мама, одни пятёрки требует от своей дочери.
— Ах, бедная девочка! Разве ты для мамы учишься?
— Естественно! Кто же ради себя такие муки принимать будет? Только ради мамы я и коплю эти несчастные крючки — пятёрки.
— Ну, положим, их у тебя не так уж много.
— Ага, а кто говорил, что в старших классах круглыми отличниками бывают только вундеркинды да зубрилки?
— Ну, это я говорила давно, сейчас наука доказала, что…
— Что твоя дочь не вундкруинд, а нормальный увлекающийся ребёнок, без памяти любящий свою ненасытную маму! — Лизонька запрыгала вокруг матери и закричала тоненьким голоском:
— Давай пятёрки! Давай пятёрки!
— Перестань, ребёнок! Скажи лучше, а больных вы тоже в "Альтаир" повезёте?
— Как плохо ты о нас думаешь! Врач уже отбирает здоровых, а больные в городе будут микрорайон озеленять.
— И не боитесь раскола на будущий год?
— Да ну! У нас и сейчас не совсем дружно. Не все хотят жить интересно. Много заниматься — это не для всех удовольствие. Девчонки некоторые, реминские подружки, знаешь, обленились как? Всех же переводят, зачем стараться? Такие "инакомыслящие" у нас тоже есть. А всё равно в школу идти так хочется! Скорей бы утро!
Наступил последний предмайский понедельник. Солнце било в окна школы, точно в жаркий июльский полдень, и ученики всех возрастов, вооружившись зеркальцами, осатанело носились по коридорам в погоне за солнечными зайчиками. У Елены Владимировны в этот день было трудное расписание, и до третьего урока вырваться к своим "бешникам" она не могла. Внезапно дверь кабинета литературы распахнулась и на пороге выросла Лизонька — глаза синие, огромные, глядит укоризненно, дрожащие губы готовы вот-вот распуститься в плаксивую гримасу.
— Елена Владимировна! Что же это? Два урока подряд весь класс отвечать отказывается! И на математике, и на биологии. Да хотя бы молчали, а то говорят, что в воскресенье работали, некогда было уроки учить! ("Вот оно. Начинается. Хм, уже забыла, как девятый "б" семь классных руководителей выжил. Ждала порядочности от класса, успехи приметила, в "Альтаир" бежать приготовилась, забыла и о сыне, и о матери больной. Всё для них, детушек любимых! А им до тебя дела нат, как и до элементарной этики!")
Состояние опустошённости охватило бедную женщину. Она знала по опыту: после каникул ребята придут незнакомые, чужие, очерствевшие, потому именно сейчас, весной, надо успевать растить единомышленников — иначе будет поздно.
— Не размагничивайся, Лиза. Ничего смертельного не случилось. Объясни: после уроков необходим классный час. Экстренный. Поговорим по душам…
12. День рожденья.
Тёплый майский вечер всех зовёт на улицу. Игорь, не сдержав слова, данного себе, отправляктся к новомц приятелю, надеясь с ним хоть немного прогуляться возле дома Лизоньки Тепловой, чей нежный профиль неотступно стоит перед гоазами вот уже несколько месяцев.
Звонок Игоря обрадовал студента-политехника: есть с кем пройтись по центральной улице города.
— Заходи, старик! С чем пожаловал?
— Неволько к этим грустным берегам
Меня влечёт неведомая сила, — пропел Игорь, указывая глазами в сторону, где жила Лиза.
— А-а, роскошная коса и тонкая талия! Помню-помню, — Валерий гаденько ухмыльнулся, вызвав тем самым удивлённый взглядИгоря.
— Ты о чём?
— Да так, — студент сделал неопределённый жест рукой. — Пойдём, проветримся.
— Ага, — хмуро согласился Игорь, думая о своём. Его обижали грязненькие ухмылочки приятеля, он чувствовал, что был чище своего нового знакомого, и в то же время какая-то непонятная сила притягивала к Валерию. Казалось, тот был искушён в таких вещах, о которых мальчишка Игорь и думать стеснялся.
— Ребёнок, слушай меня, я научу тебя жить, — любил повторять студент, и Шатров с замиранием сердца ждал рассказов о запретном, недозволенном. Вот и сегодня Валерий заговорил на любимую тему. Они шли по зелёной улице, провожая глазами весёлых, нарядных девушек, вдыхая аромат пробудившейся земли.
— Заметь, дитя моё, — Валерий подавлял Игоря своим менторским тоном, — сейчас вопросы секса интересуют буквально каждого. Что ты чикаешься с этой девчонкой? У неё есть поклонник? Тем интересней! Азарт охотника тебе не знаком? Подумаешь, одноклассник Женя! Он что, боксёр? Или, наоборот, ходячая добродетель? Не надо усложнять человеческих отношений! Каждая женщина ждёт, когда появится её повелитель. И каждая — запомни это, юноша, — жаждет быть покорённой. Надо просто уметь пробудить в ней соответствующие инстинкты, — Валерий замолчал, довольный произведённым эффктом.
— Какие…инстинкты? — голос Игоря беспомощно дрогнул.
— Ну, дитя моё! Целоваться хоть ты умеешь? — столько издёвки послышалось девятикласснику в этом вопросе, что он поспешил заверить: да, умеет.
— Говоришь, ходил с ней в поход? Надо было там подклеиться! С такими внешними данными!
Игорь смущенно улыбнулся.
— Брось стесняться! Такие морды, как у тебя, девочкам нравятся. Вот и не теряйся, дави своим желанием. Главное — настойчивость, и увидишь, самые убеждённые недотроги будут при тебе.
Взволнованный всем услышанным, возбуждённый весенней уличной сутолокой, Шатров мысленно умолял Лизоньку хоть на секундочку появиться на проспекте, где он уже заметил несколько одноклассников.
— Ого, да ты везучий! Легки на помине, — Валерий небрежно ткнул в бок приятеля, и, подняв голову, Игорь замер: навстречу шли Женя с Лизой. Они молчали, и вид у них был довольно удручённый.
— Валяй! Действуй! Я отвлеку соперника, — бросил студент оторопевшему парню и нырнул в толпу. Через несколько мгновений Шатров обнаружил, что Валерий о чем-то беседует с Женей, а Лизонька медленно приближается к нему.
