Ознакомительная версия.
Он поднялся и, пошатываясь, ощупью пошел вперед.
Через несколько дней немцы знали все. Знали, что ту, которая спасла командира партизанского отряда «Жар-птица», звали Диной Затеевой. Немцы догадались теперь, что «Чертова дюжина» – это непокоренные русские дети и в числе их Дина Затеева. Знали они и о том, что многолетнего агента немецкой разведки инженера Куренкова убила тоже Дина Затеева.
И девочку приговорили к смертной казни через повешение, к смерти публичной, чтобы впредь неповадно было русским подросткам бороться с немцами.
Последние часы она доживала в маленьком флигеле того же двора, где томился «Жар-птица». Ей отвели комнату с кроватью, стулом и окном, с улицы зебеленным известью.
В кухне жила хозяйка – русская женщина, но Дина не видела, а только слышала и догадывалась об ее безмолвном присутствии.
Страшные пытки вынесла Дина за эти дни, и можно было уже давно сойти с ума или умереть, но она жила так же напряженно и страстно, как и все последнее время.
Иногда она падала духом и начинала метаться. Тогда на помощь ей приходили воспоминания о русских героях, об их мужестве и стойкости. Она заражалась великим, и ей становилось легче.
Однажды в комнату вошел офицер, и солдаты ввели Семеновну. Дородная старуха в ватной стежонке острым взглядом окинула девочку и, рванув на себе клетчатую шаль, точно стало ей душно, спросила низким, хриплым голосом:
– Ну, чего вам от меня надо?
Офицер ответил Семеновне:
– Опознайт девочку. Скажит имя, фамилию, и оба вы пошли домой.
Дина прижалась спиной к стене и растерянно смотрела на Семеновну.
Семеновна и в самом деле могла бы не узнать Дину. Ее каштановые волосы скатались и в беспорядке спускались на плечи. Синие круги легли возле больших утомленных глаз. Лицо посерело, стало маленьким, худым и по-взрослому строгим.
Но Семеновна узнала ее, и Дина поняла это по взгляду старухи.
– Не знаю я этой девчонки! – резко сказала Семеновна.
– Не знайт? – вкрадчиво спросил офицер. – Может быть, это Затеева Дина, который жил с вами, – посмотрите?!
– Посмотрю, – сказала Семеновна, подошла к девочке, рукой подняла ее подбородок и пристально посмотрела в ее глаза, полные слез. – Не знаю! – грозно сказала она. – Но это дочь народа, нашего, русского народа! – И все еще держа левой рукой ее подбородок, правой она перекрестила Дину.
– Не знайт? – насмешливо спросил офицер и отдал команду солдатам увести упрямую старуху в подвал.
Два солдата грубо толкнули Семеновну за дверь. Офицер вышел, не взглянув на Дину, а она так и осталась стоять у стены без движения. Ей хотелось закричать, вернуть Семеновну, чтобы еще одну минуточку побыть с ней, посмотреть на нее, напоминающую былую сказочно-прекрасную жизнь, безмятежное детство, дорогих сердцу людей: мать, отца, Юрика, Костю.
Вскоре в памяти ее встали картины партизанской жизни. Она вспомнила, что на ее счету четыре убитых немца и один русский предатель, вспомнила, как бесстрашно ходила она закладывать мины, поджигать немецкие логова, ночами одна бродила по лесу, пробираясь во вражеский тыл. От этих мыслей ей стало легче.
Вот и последний раз, рискуя жизнью, по заданию отряда, она пришла в город, где слишком многие знали ее, пришла после того, как убила Куренкова, и, солгав Кире, три дня жила у нее, выслеживая вражеское гнездо.
Дина вспомнила слова партизанской клятвы, сочиненной Костей. Она по нескольку раз в день шептала эти слова, особенно в ту минуту, когда жалость к себе захлестывала ее. И теперь Дина шепотом повторяла эти слова:
– «Клянемся тебе, Родина наша, что мы умрем или примем любые мучения, но останемся верными великому партизанскому делу».
Дина знала, что пришло время выполнить клятву эту – умереть за великое партизанское дело, за то, что гроза немцев – «Жар-птица» вылетел на волю в родные леса. Но хотя Дина и знала о приговоре, она по-детски не верила в то, что умрет, и ждала какого-то чуда.
Она не заметила, что наступил вечер и сменился часовой. Ее размышления прервал тяжелый стук ног. Дверь открылась, и в глаза ударила яркая полоса света. Русская женщина с бледным, заплаканным лицом внесла лампу и поставила ее на стол. Она взглянула на Дину пристальным, сострадательным взглядом и вышла. Вслед за женщиной вошел Руди Вальтер, а за ним Кира.
Не из сожаления Вальтер разрешил Семеновне подойти к Дине и ласковыми словами облегчить ее смертельную тоску. С первых же слов старухи он понял, что та ничего не скажет ему. В другое время он пинком отбросил бы девочку в угол и пулей заткнул бы рот старухе. Но он не сделал ни того, ни другого потому, что, когда Семеновна приблизилась к Дине, внимание Вальтера привлек пестрый шарф на шее у нее. В неспокойной чужой стране он привык обращать внимание на каждую мелочь. Этот шарф он однажды уже видел в своей квартире, на ширме, когда у Киры ночевала, по ее словам, «давно знакомая девочка».
Вальтера обуяли подозрения.
Кира переступила порог комнаты, огляделась и, увидев Дину, в ужасе замахала руками. Она повернулась и хотела бежать, но Вальтер грубо схватил ее за плечо.
– Она? – спросил он, в упор глядя в лицо Киры.
– Боже мой! – простонала она. – Зачем ты впутываешь свою жену в это ужасное дело?
– Жену? – вдруг засмеялся Вальтер. – Русский жена до тех пор жена, пока я в этот город…
Кира побледнела и со страхом взглянула на Вальтера.
– Ну, подруга партизанки, называйт ее имя, иначе я буду думать, что ты предатель, и буду убивать тебя.
Он взял револьвер в руки.
Кира отшатнулась от него и закричала, закрывая руками лицо:
– Руди!
– Я считай до трех… Раз!
– Я ничего не знала, она обманула меня. Скажи ему, что я не лгу, – умоляюще протянула она руки к Дине.
– Она ничего не скажет, – усмехнулся Вальтер. – Она молчит два дня. Два! – Он медленно поднял револьвер на уровень лица Киры.
Глаза ее стали совсем безумными, она схватилась руками за голову и, задыхаясь, закричала:
– Я скажу!
Вальтер опустил револьвер, достал носовой платок и заботливо стал обтирать ручку револьвера. Казалось, он так увлекся работой, что забыл об окружающих.
Кира закрыла лицо руками и громко зарыдала.
– Ну? – вдруг грозно сказал Вальтер.
– Ее зовут Дина Затеева! – истерически закричала Кира.
– Ха-ха-ха, – весело засмеялся Вальтер. – На сегодня хватит комедия. Пошли домой.
Он взял Киру под руку. Она безвольно оперлась на его руку и пошла тяжелой, не своей походкой.
Дина в изнеможении опустилась на стул, ожидая, что сейчас часовой прикажет ей встать. Но солдат ничего не сказал, и она прилегла пылающей щекой к холодной клеенке стола.
Прошло несколько минут, и часовой подумал, что она уснула. Несмотря на строгий приказ – ни на минуту не отлучаться от преступницы, – солдат тихо вышел в кухню. Хозяйка сидела на кровати и вязала чулок. Он попросил воды.
– Нету водицы, милой, – певуче сказала хозяйка и поспешно добавила: – Ты через сенцы пройди к Макарихе, у нее давеча целый ушат привезли.
– А ты… – солдат беспокойно оглянулся на дверь.
– Не тревожься, догляжу, – так же поспешно отозвалась она.
Солдат ушел, а женщина схватила в руки корзину, приготовленную несколько дней назад, накинула на голову белую шерстяную шаль и быстро побежала из дому. Она пересекла двор и в воротах приглядывавшемуся к ней патрулю сказала:
– Ты, милой, не закрывай ворота, закрутилась я, салфетки офицеру запамятовала взять, придется вернуться.
Она бросилась назад, вбежала в комнату, где сидела Дина, и, на ходу сняв с себя длинный халат, накинула его на плечи удивленной девочки, покрыла ей голову белой шалью.
– Беги, – прошептала она, протягивая ей корзину, – через ворота беги. Часовой знает, что сейчас должна пройти я.
Пошатываясь и еще плохо понимая, что произошло, Дина поднялась и бросилась к двери.
– Скорее! – торопила женщина. Она знала, что разговорчивая Макариха задержит солдата. Но все же ей было страшно оттого, что может провалиться задуманное ею дело.
На секунду Дина все же задержалась в дверях и взволнованно, со слезами благодарности посмотрела на свою избавительницу. От волнения она не могла ничего сказать, но взгляд ее был красноречивее слов.
– К своим не попадешь, так «Жар-птицу» в Груздевском лесу ищи! – на прощание сказала женщина.
Когда в дом вошел солдат, женщина по-прежнему сидела на своей высокой кровати и дрожащими руками вязала чулок.
Подымалась пурга. Вперемешку с дождем падали крупные хлопья снега. Ветер с воем пробирался в зарослях леса и, вырвавшись на поляну, стлался по низу, вздымая снежную порошу.
В эту пору, прячась в ветвях и переползая полянки, пробиралась к своим Дина Затеева. В такую непогодь легко было сбиться с пути и снова попасть в немецкое логово.
Она всего несколько минут отдохнула на ступеньках подземного хода и теперь с трудом преодолевала километры, изрытые ямами и покрытые глубоким, еще не растаявшим в лесу снегом. Часто она останавливалась, спускала с головы белую шаль и чутко прислушивалась. Ее давно уже смущали посторонние звуки, доносящиеся из глубины леса.
Ознакомительная версия.
