часто — приятелей и с оплатой их никогда не торопила. Но вот что-то все равно заставляло и Светку, и Степана ходить по коридору, по кухне на цыпочках. А как они мечтали о собственной квартире! Степану несколько раз даже снилось, что он просыпается и видит на паркете широкие полосы утреннего света (окна у них обязательно будут на восток, на солнечную сторону!) и он, не одеваясь, идет в ванную, принимает душ, и, пока Светка еще спит, он готовит на кухне завтрак. Странный для женатого мужчины сон, но здесь, как говорится, не прикажешь, что видишь, то и смотришь.
Степан открыл у «Спидолы» крышку, заметил, что в одном месте отошел контакт, видно, и впрямь, сынок этого аккуратного старичка на славу потрудился, пока не доломал транзистор окончательно.
Вышел Володька, с таинственным лицом подмигнул своему клиенту в пенсне, уволок его в цех. Все правильно, сейчас проверит проигрыватель, поставит заезженную пластинку из «Веселых ребят», потом скажет: «Фирма гарантирует высокое качество ремонта», — и сдерет трояк.
Но первой из цеха вышла Надя.
— Степа, ты идешь обедать? А то опять Светланка будет сердиться, что ты всухомятку питаешься.
— Еще же рано.
— Без пяти.
— Сейчас иду.
Степан посмотрел в зал. Парня в заячьей шапке уже обслуживал дядя Миша, за ним стоял тот, противный мужик в каракулевой шапке, подполковник и еще несколько человек. Все, можно смываться — он предупредил по-честному, чтобы больше не становились; не послушались, это их личное дело.
Он молча вытащил табличку — «Обед с 14 до 15 часов», — поставил ее на прилавок и повернулся, чтобы уходить.
— Послушайте, — окликнул его мужчина в каракулевой шапке. — Куда же вы? Еще целых десять минут.
— Откуда, интересно, десять? — возразил Степан. — У меня, например, без пяти. Даже без четырех.
— А у меня без десяти.
— Ну и на здоровье. Я предупреждал, чтобы вы не становились? Предупреждал. А теперь как хотите.
— Вы не имеете права закрывать раньше времени!
— Куда там! Раньше — не имеем, а позже — имеем? Вот уже и без трех минут, а за три минуты я вас все равно не обслужу.
— Да у меня ремонт пустяковый совсем, — сменил мужчина тон. — Здесь на одну минутку работы. Вы только посмотрите. Вот увидите, там все очень просто.
И он, не дожидаясь согласия, взгромоздил на прилавок «Комету». «Ну, я влип», — подумал Степан. Эту марку магнитофона он знал плохо, по ним в основном специализировался Федя. Впрочем, Федя хорошо разбирался в магнитофонах всех марок, отчего важничал неимоверно. Других оснований гордиться собой у Феди, в общем-то, и не было. К двадцати четырем годам он набрал метр сорок восемь сантиметров роста (результат какой-то болезни, связанной с гипофизом), и, похоже, на этом его рост прочно приостановился, повышать его можно было разве что за счет подошвы на ботинках. У Феди розовощекое мальчишеское лицо с пушистыми ресницами и жиденькими длинными бакенбардами, Федя любовно отращивал их, хотя выглядели они более чем странно. Недавно Федя познакомился с Оленькой, и вся мастерская сразу оказалась в курсе их незамысловатых отношений. Тощенькая, остроносая, с короткими, «под школьницу», косичками, она приходила к концу смены, дожидалась, пока Федя освободится, потом брала его под руку, и они отправлялись на эстрадный концерт куда-нибудь во Дворец спорта.
«Ну ладно, поставлю ремонт условно на два рубля, а там пусть Федя разбирается», — подумал Степан, но прежде решил на всякий случай отказаться.
— Ремонт сложный, не успею оформить.
Мужчина, ненадолго воспрянувший духом, опять сник и принялся упрашивать:
— Ну, пожалуйста! Я специально из загорода приехал, полтора часа добирался.
— Ну ладно, — смягчился Степан. — Так и быть. Напишем условно ремонт на два рубля, если наберется больше, потом доплатите по калькуляции. Согласны?
— Согласен, согласен, — зачастил мужчина.
Степан принялся оформлять квитанцию.
— Фамилия?
— Пономарев.
— Телефон?
— Двести девяносто четыре…
Степан отложил ручку в сторону, пристально посмотрел на мужчину.
— Что-нибудь не так? — заволновался тот.
— Это ваш домашний телефон? — спросил Степан.
— Да, а что?
— И вы говорили, что ехали из загорода? Да двести девяносто четыре — это ведь номер нашего района, здесь от мастерской на троллейбусе дальше десяти минут никуда не уедешь. — Степан отложил пачку с квитанциями, поставил магнитофон на место и сказал: — Все свободны. Представление отменяется.
— Подождите! Я сейчас вам объясню!
Степан остановился, готовый из любопытства послушать, как станет выкручиваться мужчина из этой ситуации.
— Да, я действительно живу рядом с мастерской. Но, понимаете, мне очень понадобились деньги, ну, на одно дело, очень важное, и мне нужно что-то срочно сдать в комиссионку. И вот я решил сдать этот магнитофон, хотя я недавно его купил…
— Я все понимаю, — перебил Степан. — Но при чем здесь загород?
— Вот я и придумал, чтобы уговорить вас. А иначе как же?
— Ладно, давайте два рубля, берите свою квитанцию.
Вот и дядя Миша закончил работу, надел свой черный овчинный тулуп чуть ли не до пят, над которым все посмеивались, и пошел обедать. А у Степана оставался еще один клиент — военный, подполковник.
— Все, закрываю на обед!
Степан посмотрел на черные петлицы (танкист), на погоны с двумя просветами и почувствовал, что голос его теряет какую-либо решительность.
— Уже пора обедать, — сказал он довольно неуверенно.
Подполковник засуетился.
— Молодой человек, ну что вы? Ну, меня одного отпустите, что вам стоит!
— Я ведь предупреждал: ровно в два закрою. А сейчас уже пять минут третьего.
— Ну, я вас очень прошу. Если бы я знал заранее, что у вас обед… А я знаете, откуда приехал, издалека. Вот, посмотрите, если не верите, в окно, там машина стоит.
Степан машинально взглянул на улицу. Действительно, есть там зеленый газик,
