симпатией отнесся к Королеву и Абас: хирургия была его слабостью: врачи, хотя и здорово намучив его в госпитале, спасли ему ноги. С некоторых пор Абас мечтал поступить в медицинский институт и стать хирургом.
Нинель пробыла с Королевым недолго — она торопилась в институт, — но успела заметить, как оживлена, как молодо выглядит мать, почувствовала к гостю благодарность и симпатию…
Баджи, видя, что дорогие ей люди душевно отнеслись к Королеву, успокоилась. И уже без всякого смущения составила для него план знакомства с городом.
Непривычны для ленинградца кривые, узкие улички и тупики старой Крепости, в которых того и гляди заблудишься, ее невысокие дома из серо-желтого известняка, с плоскими крышами.
— Это — мечеть Сынык-кала, что означает разрушенная, — поясняет Баджи тоном бывалого гида: сколько раз проходила она мимо нее, идя к Абдул-Фатаху!
Королев скользит взглядом по минарету, разглядывает балкон с барьером из каменных резных плит и ленту древнего куфического шрифта, опоясывающую минарет.
— Этой мечети, наверно, очень много лет, — говорит он.
— Тысяча! — отвечает Баджи, гордая за свой древний город.
— А нашей, ленинградской, нет и пятидесяти. Мальчиком я видел, как она строилась.
— Да разве можно их сравнивать? Ленинграду — двести пятьдесят лет, а Баку — в четыре раза больше! — Боясь, что слова эти прозвучали хвастливо, Баджи спешит понравиться: — Зато в Ленинграде один Исаакиевский собор чего стоит! А Казанский! А церковь в Смольном!
Они проходят мимо дома Шамси.
— Здесь я жила когда-то… — задумчиво говорит Баджи. — В служанках у дяди. — И неожиданно предлагает: — Яков Григорьевич, а что, если мы навестим старика?
— Я уверен, что это будет очень интересно! — охотно соглашается Королев.
И вот они во дворике старого дома…
Шамси теперь много за восемьдесят. Он почти не выходит на улицу, разве что в ясный день постоит в переулке у калитки, опершись на палку и покачивая головой, — словно недоумевает: повсюду крикливая детвора, беспокойная молодежь; а куда подевались его степенные сверстники?..
Шамси несказанно обрадовался гостям — все реже и реже заглядывают к нему люди, — и сейчас приход Баджи с ее ленинградским другом стал для старика целым событием.
Узнав, что имя гостя — Яков Григорьевич, Шамси мягко поправил:
— По-русски — Яков, а по-азербайджански — Якуб… — Чтобы придать вес этим словам, он поднял палец и торжественно изрек: — Так в самом коране сказано: Якуб!
— Ну, если в коране… — произнес Королев со свойственной ему манерой, где за внешним глубокомыслием не всякому удавалось уловить добродушную иронию.
Баджи, словно ее осенило, воскликнула:
— Доктор, а почему бы нам не называть вас Якубом? По крайней мере когда вы находитесь в Азербайджане?.. Конечно, если вы не против!.. — лукаво напомнила она: разве не такую оговорку в свое время сделал он сам, когда предложил называть ее непривычным для ленинградцев именем Баджи?
В самом деле. Доктор? В этом есть что-то холодное, не подходит для обращения к гостю, к хорошему другу. Яков Григорьевич? Пожалуй, чересчур официально. Яков? Слишком фамильярно. А вот имя Якуб — близко, родственно. Прекрасное имя — Якуб!
Узнав, что Королев врач, Шамси стал жалобно перечислять свои недуги. Тот внимательно слушал, дал несколько добрых советов и под конец обещал еще раз навестить, чем полностью покорил старика…
Красив город, полукольцом опоясывающий бухту! Своеобразна его древняя Крепость, радует глаза огромный квартал новых домов, живописный бульвар. Однако знакомство с Баку будет неполным, если гость не побывает на нефтепромыслах.
Не без робости Баджи позвонила брату.
— Милости просим, буду очень рад! — приветливо ответил Юнус и добавил: — Не помешало бы твоему товарищу повидать и наши славные дачные места. Надо ему показать их, тем более что это недалеко от промыслов. Мой директорский лимузин — к вашим услугам! Погода еще теплая, можете и поплавать, море там прекрасное. А на обратном пути заедете к нам пообедать.
Молодец Юнус, молодец старший брат! Ни разу за всю жизнь не огорчил он сестру, ни разу не разочаровал!..
На следующий день, рано утром, Баджи и Королев уже были на промыслах.
Юнус и здесь порадовал сестру. Он, не торопясь, водил гостей по промыслу, то и дело останавливая внимание ленинградца на вышках, качалках, чугунных трубах, стелющихся по земле, обо всем рассказывал, все объяснял.
Директорский лимузин оказался скромным, видавшим виды газиком. Садясь с Королевым в машину, Баджи оглянулась на брата, и он в ответ помахал рукой…
Они остановили машину у базара в центре селения и по дороге, вьющейся между низкими каменными оградами, спустились к морю.
Летний зной уже сменился первой осенней прохладой, дачники разъехались по домам, и берег, еще недавно усеянный загорелыми телами, был сейчас пустынным. Белые гребни тяжелых волн, с шумом догоняя друг друга, набегали на берег, обтекая одинокий рыбачий баркас, черневший на желтом песке.
Оба молча смотрели вдаль, следя за медленно исчезавшим на горизонте пароходом.
— А что, если нам поплавать, как советовал Юнус Дадашевич? — предложил Королев.
— Я готова! — не задумываясь ответила Баджи. Она отошла за старый баркас, стянула с себя платье. И, несмотря на то что осталась в закрытом купальном костюме, все не решалась выйти из своего укрытия, удивляясь себе: актриса, мать взрослой дочери, скоро бабушка, а стесняется, словно девушка.
— Море совсем теплое! — послышался издалека голос Королева, уже стоящего по грудь в воде. — Идите скорей!
Подождав, пока Королев отплывет, Баджи сбежала с берега, скользнула в воду. Но и здесь она чувствовала себя неловко, боясь показаться Королеву смешной в своем старомодном купальнике, не такой, как хотелось бы. И только когда он попросту сказал: «А ну, поплыли!..» — она, отбросив смущение и скованность, широко развела руками и врезалась в бегущую навстречу волну.
Оба плавали отлично, соревновались в скорости, смело ныряли. Запыхавшись, вышли на берег, долго отряхивались, смеясь и перекидываясь шутками, даже когда Баджи скрылась за баркасом, чтоб переодеться…
На обратном пути они преодолевали крутой песчаный подъем, и Королев, видя, что ноги спутницы увязают к песке, поддержал ее за талию. Баджи попыталась взбежать на пригорок, но Королев удержал ее, привлек к себе.
Баджи тут же выскользнула из его рук.
— Будете ругать меня, кусаться, царапаться, как это положено женщине Востока? — спросил он.
Баджи в самом деле готова была рассердиться — она не девчонка, чтоб так с ней обращаться! — однако, уловив в его голосе не только знакомые насмешливые нотки, но и смущение, ответила в тон:
— Ваше представление о женщине Востока, хоть и зоветесь вы теперь Якубом, явно устарело!..
С берега Баджи повела Королева к знакомому сельчанину, в доме
