количественной характеристики конкретных множеств предметов, общий у человека с животным, является исторической предпосылкой возникновения категории количества, но не ее первым этапом развития, и этот способ не получает какого-либо выражения в числительных и категории грамматического числа. На начальном этапе развития категории количества устанавливалась лишь равномощность конкретных множеств предметов, когда предметы, составляющие эти множества, приводились во взаимно-однозначное соответствие, что предполагает способность абстрагироваться от качественных различий предметов, составляющих эти множества. На этом этапе еще не производится установление количества как числа предметов тех множеств, которые приводились во взаимно-однозначное соответствие. На втором этапе развития этой категории происходит выделение некоторых множеств конкретных предметов в качестве эталона, или эквивалента, которыми являлись окружающие человека предметы, а также части его тела, по отношению к которым устанавливалась равномощность всех других конкретных множеств, что приводит к возникновению понятий об определенных количествах, т.е. числе. В.З. Панфилов приводит пример с числительным «пять», которое в большинстве языков происходит от слов со значением «рука», в нивхском языке числительное «девять», буквально означающее «один находится», при ручном счете означало «один палец не загнут». (О происхождении числительного «один» в разных семьях языков см. работу Э. Эрнитса (44)). Хотя на втором этапе развития указанной категории и возникли понятия об определенных количествах, они еще не мыслились в отрыве от понятий о конкретных предметах, составляющих это количество, и поэтому при счете числовые обозначения всегда сопровождались названием предметов счета. Наличие во многих языках (многие индейские языки, язык науру, нивхский и др.) числительных, которые включают в свой состав не только собственно количественные обозначения, но и компоненты, возводимые к названиям предметов счета, а также суффиксов – классификаторов (китайский, японский, дунганский и др.), обусловлено, с точки зрения В.З. Панфилова, этим этапом развития категории количества. На третьем этапе развития категории количества происходит полное абстрагирование от качественных особенностей предметов счета, что находит свое выражение в возникновении числительных, употребляющихся при абстрактном счете, в унификации их грамматических свойств в процессе их становления в качестве особой части речи и, наконец, в переходе от различных типов собирательной множественности, учитывающих качественные особенности их составляющих объектов, к абстрактной дистрибутивной множественности в сфере грамматической категории числа и к таким формам выражения собирательной множественности, между которыми в большинстве случаев уже трудно установить какое-либо различие, связанное с качественными особенностями объектов, входящих в состав соответствующих собирательных множеств. (Генезис грамматической категории числа в славянских языках прослеживается В.И. Дегтяревым (11)). В.З. Панфилов справедливо возражает против точки зрения, в частности высказанной И.С. Тимофеевым (33), согласно которой, возникновение грамматической категории числа есть результат непосредственно-чувственного восприятия количественной характеристики конкретных множеств предметов. Грамматическое значение, имеющее по самой свой природе абстрактный и обобщенный характер, не могло возникнуть при отсутствии на этом этапе понятий об определенных количествах и соответствующих числовых обозначений лексического характера. Подтверждением этому служат примеры, приводимые С.Б. Крымским из хеттского языка (19), Б.А. Серебрянниковым из истории уральских языков (30).
В.З. Панфилов также устанавливает последовательность возникновения частных значений в пределах грамматической категории числа. Отмечая, что первоначальным этапом в процессе абстрактного познания дискретного количества является образование понятий «один» и «больше чем один» ≈ «много», автор заключает, что и возникающая грамматическая категория числа конституируется на основе оппозиции не форм со значением единичности и двоичности, а форм со значением единичности и множественности. И лишь затем во многих языках возникают также формы двойственного или даже тройственного числа, причем доказано, что во всяком случае в ряде языков для выражения двойственного числа используется грамматическая форма, ранее выражавшая множественное число (в связи с этой проблемой см. также работы В.И. Дегтярева (11), С.А. Швачко (40)). Иной точки зрения придерживаются И.С. Тимофеев (33) и Б.А. Серебренников, который, в частности, полагает, что
«двойственное число как менее абстрактное и более наглядное в целом ряде языков возникло значительно раньше абстрактного множественного числа» (30).
Указанные выше этапы в эволюции познания количества вслед за В.З. Панфиловым выделяет и С.А. Швачко (38), прослеживая их на примере числительных и количественных слов счетного и измерительного порядка в английском языке. По существу, те же этапы выделяются также Л.И. Гридневой (9).
В заключение необходимо отметить, что проблема категории количества и качества в языке исследуется в лингвистической литературе не только в плане выражения мыслительных категорий качества и количества средствами языка, но также в плане качественной и количественной характеристики языка как объекта исследования – см., например, работы В.Н. Ярцевой (45), Л.И. Гридневой (9), Н.В. Омельяновича (22), – что может стать предметом особого рассмотрения.
Список литературы
1. Энгельс Ф. Диалектика природы. – Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 343 – 625.
2. Ленин В.И. Философские тетради. – Полн. собр. соч., т. 29, с. 1 – 782.
3. Арбатский Д.И. Множественное число со значением разнородности (неоднородности) предметов. – Учен. зап. Казан. пед. ин-та, 1971, вып. 96, с. 152 – 158.
4. Бартон В.И. Развитие сравнения в процессе познания. – В кн.: Философские исследования. Минск, 1970, с. 22 – 30.
5. Бартон В.И. Элементарное сравнение как единство качественного отождествления и количественного различия. – В кн.: Философские исследования. Минск, 1970, с. 31 – 38.
6. Бенвенист Э. Общая лингвистика. – М.: Прогресс, 1974. – 447 с. – (Языковеды мира).
7. Васильев С.А. Диалектический материализм и лингвистические исследования. – В кн.: Система и структура языка в свете марксистско-ленинской методологии. Киев, 1981, с. 3 – 24.
8. Васильев С.А. Категория мышления в языке и тексте. – В кн.: Логико-гносеологические исследования категориальной структуры мышления. Киев, 1980, с. 66 – 115.
9. Гриднева Л.И. Соотношение категорий качества и количества в языке и языкознании. – В кн.: Система и структура языка в свете марксистско-ленинской методологии. Киев, 1981, с. 157 – 171.
10. Гузев В.Г., Насилов Д.М. К интерпретации категории числа имен существительных в тюркских языках. – Вопр. языкознания, М., 1975, № 3, с. 102 – 110.
11. Дегтярев В.И. Категория числа в славянских языках: (Ист.-семант. исслед.). / Отв. ред. Ф.П. Филин. Рост. гос. ун-т им. М.А. Суслова. – Ростов-н/Д., 1982. – 320 с.
12. Дегтярев В.И. Происхождение имен pluralia tantum в славянских языках: (К определению семант. механизмов лексикализации форм мн.ч.). – Вопр. языкознания. М., 1982. № 1, с. 65 – 77.
13. Дегтярев В.И. Собирательность и категория числа в истории славянских языков. – Вопр. языкознания. М., 1982, № 4, с. 92 – 101.
14. Десницкая А.В. Категория собирательности и категория массы в истории грамматического строя албанского языка.
