– Человека… в Пещерах…
– Да, Юра… Вот оно, какие дела… За кучу щепы – человека в Пещеры…
– И ты согласился?
– Согласился, Юра… А куда денешься? Такой характер… Или щепа… или из ружья себе в лоб. Ну я и согласился…
– Это я?
– Нет, не ты… Ты случайно влип в эту историю.
– Алексей Павлович?
Вася вздохнул, достал из кармана мясо и стал жевать. Опять остро запахло дымом, чесноком, перцем. Тамара не выдержала, заскулила.
– Тот, что со мной был? – опять спросил Юра.
– Какое это теперь имеет значение? – Мясник продолжал равномерно жевать, как корова жвачку. – Для тебя, Юра, теперь все кончено. Вывести тебя отсюда я не могу, поскольку все знаешь, а самому ни за что не выбраться… От той пещеры, Юра, где ты меня увидел, до выхода сто два поворота. И надо знать, куда какой поворот… Каждый поворот, Юра, по-своему поворачивает… Я их наизусть выучил… Таблица есть у меня дома такая… Один человек дал… Он ее сам составил… А может, от стариков досталась. Не могу сказать точно. Кто, Юра, знает таблицу Пещер, тому Дивные не страшны. Я эту таблицу почти каждый день повторяю… Приходится иногда гулять по этим Пещерам… Для разнообразия жизни. И кроме того – клад. Вдруг попадется. Клад Старика, Юра, – это тебе не куча щепы… Обидно, что я потерял уже интерес к этой щепе. Такое со мной впервые. Еще не получил, а потерял интерес. Не то старею? Да нет, стареть вроде бы еще рано… Значит, прогадал я… Прогадал, Юра… Надо было что-нибудь получше щепы просить… Да еще вот ты мне попался… Выходит, двоих за кучу щепы загубил… Двоих за кучу такого барахла много, а, Юра? Как ты считаешь? Ладно… за тебя отдельно надо получить… Уж за того ладно – щепа… Пусть… Договор дороже денег, но за тебя надо отдельно… И что-нибудь поценнее… Ты ведь влип невинно… А за невинных, Юра, надо подороже брать… Не знаю еще что, но большое… Мне давно хочется большого, высокого… И чтобы из трубы дым шел…
– Завод, что ли? – спросил Юра.
– Нет, – покачал головой мясник. – Зачем мне завод? Завод без надобности… Что я с ним буду делать? Не знаю даже, что мне надо… Но обязательно большое, высокое и чтобы дым из трубы шел… Вот раньше локомобили выпускались… Я в кино видел… Молотилки крутили… Вот бы мне, Юра, такой локомобиль… Поставил бы на огороде, любовался. Да и польза практическая. Ворон бы с грядок пугал. Здорово! Пожалуй, я за тебя локомобиль, Юра, попрошу… Пусть достает где хочет… Раз сгубил невинного человека…
– Я еще не сгубленный, – сказал Юра.
Мясник опять покачал головой. На этот раз грустно.
– Сгинешь… обязательно сгинешь, Юра. Кто не знает таблицы Пещер, тот сразу же, как заблудился, считай, мертвец… Ты пойми меня правильно, Юра, я против тебя лично ничего не имею. Ты мне даже нравишься… Я любил с тобой поговорить… Да и сейчас вот с удовольствием говорю, хотя давно пора идти – а то схватятся, не дай бог подозрение может пасть… Ты, Юра, невинная жертва. В жизни так, Юра, бывает. Человек становится жертвой обстоятельств. И никто ему не может помочь, даже если очень хочет… Упадет на землю человек, лежит, плачет, просит его поднять, а все идут мимо, все хотят помочь, а не могут, потому что нельзя останавливаться… В жизни, Юра, если остановишься, тебе сразу же конец. Остановился – смерть. Поэтому все и спешат вперед, Юра. Некоторые даже пробегают по груди этого лежащего человека. Хотят помочь, но все равно пробегают… Вот и я, Юра, пробежал по твоей груди… Честно говоря, я не хотел, чтобы ты узнал, что это именно я пробежал… Поэтому и убегал от тебя сейчас, поэтому и ударил – хотел уйти неузнанным… Но потом мне стало тебя жалко, Юра… И я решил накормить тебя напоследок мясом. Пусть, думаю, поест перед смертью человек. Страшно умирать, Юра, голодным. Голодный человек – очень нервный. А сытый и умирает спокойнее… Я слышал, обычай такой был раньше: хорошо кормить перед смертью. Очень хороший обычай. Ты поешь, Юра, а мне пора идти… Мы с тобой прилично забрались вглубь… Думаю, километров на пять… Да… Вот еще что… Я дам тебе, Юра, маленький шанс… Скажу первую цифру таблицы Пещер… Сейчас прямо, а потом два поворота налево… Вот тебе две цифры… А остальные сто тебе надо угадать… Всего сто два поворота… Хотя… Никакой это, конечно, не шанс, Юра. Никто не может угадать сто цифр… Это я так, чтобы спокойнее на душе было… А у тебя надежда… Прощай…
Мясник Вася поднялся, взял фонарик и протянул широкую, похожую на клешню крупного рака ладонь. Пиджак ему был немного тесен, и рука высунулась почти до локтя. Получилась волосатая клешня… Юра отвернулся.
– Презираешь? – В голосе мясника не было обиды. – Правильно. Так и должно быть… Я бы тоже… Ладно… Все равно…
Мясник Вася немного потоптался возле Дымова, хотел еще что-то сказать, но потом махнул рукой-клешней и пошел, светя себе фонариком под ноги. У поворота он остановился, оглянулся. Свет скользнул по Дымову, смотревшему ему вслед и гладившему по голове Тамару.
– Ну, бывай… Не обижайся на меня… Я не виноват, что ты влип… Тебя бы я не продал… Обстоятельства…
Мясник подождал ответа, но не дождался, шагнул и скрылся за поворотом.
– Это Громов подбил тебя! – крикнул Юра. – Громов… Я уже догадался! Только Громов мог за щепу человека…
* * *
Юра Дымов разговаривал с собакой Тамарой.
– Давай, Тамара, договоримся вот о чем, – говорил Юра, поглаживая собаку по голове. – Сейчас мы с тобой отдохнем немного и пойдем… Чего сидеть, правда? Сколько сможем, будем идти… А потом давай дадим слово… Не есть друг друга… Хорошо, Тамара? Я свое слово сдержу. Я уверен. Дело в тебе. Ты сможешь удержаться? Наверно, сможешь… Ты честная, преданная собака… Ты любишь меня.
Дымов гладил собаку по голове и чувствовал, что Тамара внимательно слушает.
– Мы с тобой поели, Тамара, и у нас есть немного мяса. Мы с тобой долго продержимся… Может быть, мы дойдем до моря… Ты никогда не видела моря? Оно прекрасно. Особенно, когда солнце… и девушки… Море и девушки… Море и девушки неотделимы, Тамара. Надо мне было каждый год ездить на море… Я там всего один раз был. Да, я свалял большого дурака.
Юра Дымов замолчал. Все-таки он был очень слаб. Этот мясник здорово врезал ему. Наверно, он хотел убить Юру Дымова, а потом, когда увидел, что не убил, еще бить уже не решился. Не то чтобы заговорила совесть, а уже не было смысла…
Так долго сидел лесник Юра Дымов, набираясь сил и размышляя: стоит ли вставать и идти или, может быть, остаться сидеть вот так, привалившись к стене, не двигаясь…
Вдруг Тамара насторожилась и зарычала. Опять кто-то идет? Прямо не Пещеры, а проходной двор. Может быть, Старик? Говорят, Старик является перед смертью. А может быть, Громов? Только он знает таблицы Пещер. Это Громов поручил Васе заплутать в Пещерах Алексея Павловича. Чем-то этот человек ему опасен.
В самом деле послышались шаги. Торопливые, почти панические. Кто-то бежал с той стороны, где скрылся мясник, тяжело топая и загнанно дыша. Тамара вскочила, залаяла. Показался свет фонарика. Тени от уступов закишели на стенах хода, как какие-то твари.
Это был мясник Вася!
Мясника было не узнать. Куда делись его самоуверенность, спокойствие, назидательный тон. Весь его вид выражал страх, почти панику. Вася тяжело плюхнулся рядом с Юрой.
– Как хорошо, что ты не ушел! Я так боялся, Юра, что ты уйдешь… Я бежал… Упал… Разбил лоб в кровь… Я заблудился, Юра… Понимаешь, Юра, заблудился! Забыл таблицу Пещер! Первые цифры забыл. Или сначала три влево, пять вправо и два прямо или три вправо, два влево и пять прямо… Дальше-то я помню: один влево, два прямо и шесть влево. И потом все помню. Все девяносто два поворота. А вот первые десять забыл… Представляешь? Какой мне теперь смысл в тех девяноста, если я забыл начало? Теперь конец! Ах, какой я дурак, что не записал. Доверился своей памяти! Ах, я мерзавец!
Мясник Вася катался по полу, стонал, бессильно бил кулаками в камень. Фонарик отлетел в сторону и светил в потолок. Свет его уже стал тусклым.
– Дрянь я, беспечная дрянь! Ну что стоило взять с собой шпаргалку! Ну, гад! Что теперь делать? Подыхать как собаке! За что? За что я должен подыхать как собака? За то, что забыл несколько цифр? Три влево или три вправо… Это все ты! Ты, подлец! Если бы ты не погнался за мной, я бы не забыл!
Мясник с хриплым воем кинулся на Дымова. Тот откатился в сторону, и Вася с тяжелым мягким шлепком ударился о стену узкого хода. Тамара вцепилась в ногу забывшего таблицу Пещер. Вася отбился от собаки и затих.
– Ладно… извини, – сказал он через некоторое время. – Это истерика… Нервы не выдержали… Что же теперь сделаешь, если забыл… Может быть, потом вспомню… А может быть, и не вспомню… Как получится… У меня, Юра, есть предложение… Давай пойдем вместе… Вместе сподручней… У меня мясо есть… А у тебя собака… Собака – зверь. У нее чутье есть… Она правильное направление должна учуять… Я слышал, животные всегда правильное направление чуют… А не учует, так все веселей вдвоем концы отдавать… Я так боялся, что не захвачу тебя, одному придется…
