Я знаю: ничего не пожалеет
За сына своего и наш отец.
Он кобылиц, верблюдов и овец
Отделит от того, чем сам владеет.
Х а н А б у л х а и р:
И я бы отдал все богатство мира,
Упрямым байулинцам за батыра,
Но не берут они, как ни молю.
Им нужен свойственник Абулхаира.
А распри я теперь не потерплю.
Б а т и м а - х а н у м:
Так что же делать?
Х а н А б у л х а и р:
Я им уступлю!
Б а т и м а - х а н у м:
Ужель властитель мой понять не может,
Какое он свершить замыслил зло?
Х а н А б у л х а и р:
Верь, Батима, и самому мне тоже
Принять решенье это тяжело.
Б а т и м а - х а н у м:
Ужели ты по воле чьей-то злобной
Ступить решился на кровавый путь?
Мы с Жанарысом единоутробны,
Нас матери одной вскормила грудь.
Спаси от смерти брата дорогого.
Я знаю: ханское, как выстрел, слово —
Коль пущено, потом не возвратишь.
Но при желании все разрешимо,
Ты злобных байулинцев умолишь.
Х а н А б у л х а и р:
Я пробовал, они неумолимы.
Б а т и м а - х а н у м:
Так стань жестоким с этими людьми.
Есть сила у тебя, ты их сломи!
Х а н А б у л х а и р:
Ах, Батима, будь время поспокойней,
Я по-другому стал бы говорить.
Но ропщет черный люд, грозят нам войны.
Три ханства я мечтал объединить,
А мне в своем вражды не погасить.
Так будь и ты тверда, меня достойна.
Б а т и м а - х а н у м:
Молю тебя последнею мольбою:
Мой повелитель, брата пожалей.
Скажи, и я пожертвую собою,
Достоинством своим, красой своей.
Перед тобою, пред твоей стопою
Тропу я подмету косой своей.
Х а н А б у л х а и р:
Твоя печаль понятна мне и свята,
Но говорю я: не пройдет и дня,
Сама ты байулинцам выдашь брата.
Б а т и м а - х а н у м:
Вот что ты уготовил для меня!
Ужель и память власть в тебе убила,
Пусть я нечистой в твой чертог пришла.
Но я — твоя любимая жена.
Тебе я сына-первенца вскормила.
Х а н А б у л х а и р:
Но забывать ты тоже не должна:
Любимых у владыки не бывает,
Они бывают у простых людей.
У нас бывают те, кто нам рождает
Наследников, не просто сыновей.
Жена моя, делить и ты повинна
Со мною бремя власти и труда.
Тебе, как с порванною пуповиной,
Проститься надо с прошлым навсегда.
Под грузом власти голову мы клоним,
И этот груз тяжел, таков закон:
Не мы с тобой сидим на ханском троне,
Мы только подпираем ханский трон.
Тех примирить я должен, кто враждуем
Спасти казахов от большого зла,
Упрямых байулинцев ублажу я,
Алимцы вдруг закусят удила.
А если выдашь брата своре злобной,
Поймут алимцы, сколь он виноват,
Избегнем крови мы междоусобной
И будет мирно все!
(Уходит.)
Б а т и м а - х а н у м:
Мой бедный брат!
Здесь во дворце, где мужняя жена я,
Здесь, во дворце — в могиле, где одна я,
Светил твой свет, как дальняя свеча.
Ужели над тобой сейчас должна я
Исполнить злое дело палача?
Входит Жанарыс.
Ж а н а р ы с:
Салам, моя сестра, моя звезда,
Сказали, до меня тебе нужда.
И прискакал я.
Б а т и м а - х а н у м:
Да, тебя ждала я.
Ж а н а р ы с:
Как без тебя пустынно в нашем крае.
И хоть я взрослым стал, но и сейчас
Жить без тебя не в силах и недели.
Б а т и м а - х а н у м:
Да, слишком рано мы осиротели,
Отцу, конечно, было не до нас.
Мы с малых лет без матери остались,
Но в трудный час с тобой мы утешались
Тем, что друг с другом были всякий раз.
Ж а н а р ы с:
Но что случилось, почему свой взгляд
Ты как-то прячешь от меня, печалясь?
Б а т и м а - х а н у м:
Ты лучше не пытай меня, мой брат.
У каждого из нас довольно боли.
Ж а н а р ы с:
Когда в моей бы это было воле,
Избавил бы тебя от всех обид.
Пусть шип тебе подошвы не уколет,
Пусть лучше сердце мне насквозь пронзит
Но в чем твоя беда, скажи вначале?
Тревожной думы от меня не скрой.
Б а т и м а - х а н у м:
Мой милый брат, беде моей едва ли
Поможем мы с тобой иль кто другой.
Твоя судьба — предмет моей печали!
Ж а н а р ы с:
Прости меня, тебя я огорчил.
Но байулинец род наш очернил.
Сначала он унизил наших предков,
Сказал, что я от ханских ем объедков.
Мимо ушей я это пропустил.
Но вот, когда тебя он оскорбил,
Я не сдержался, я погорячился.
За то, что над тобою он глумился,
Обидчика мечом своим пронзил.
Но мы за кровь богатством воздадим.
Б а т и м а - х а н у м:
Абулхаир уладить дело тщился,
Но байулинский род неумолим.
Ж а н а р ы с:
И что же хан?
Б а т и м а - х а н у м:
Хан уступил им.
Ж а н а р ы с:
Но, боже, как на это он решился!
Б а т и м а - х а н у м:
Он говорит, чтоб был покой и мир,
Готов он и своею головою
Пожертвовать, не только что тобою.
Ж а н а р ы с:
Я знал, что страшен хан Абулхаир.
Он совершает зло не без расчета,
Мол, равно всех карает он за грех.
На смерть меня отдаст и прослывет он
Среди казахов справедливей всех.
Б а т и м а - х а н у м:
Я волосы рвала, я заклинала,
Напоминала: ты мне всех родней.
Ж а н а р ы с:
Зачем, сестра? Вся жизнь моя, пожалуй,
Не стоит и одной слезы твоей.
Б а т и м а - х а н у м:
Указ владыки, с кем делю я ложе,
Будь проклят. Я хочу погибнуть тоже,
Когда мой брат на гибель обречен.
Ж а н а р ы с:
Нельзя, сестра, хоть я немного пожил.
Я виноват, я преступил закон.
И пусть я буду в жертву принесен.
В тяжелый час для родины не гоже
Вздувать раздоры родственных племен.
А так вражду я приглушу, быть может,
Спасаться негде, некуда бежать.
Что суждено, того не миновать.
Б а т и м а - х а н у м:
Что говоришь ты, брат мой, погоди.
Я не пущу тебя!
Ж а н а р ы с:
Не подходи!
Прощай, сестра, и знай, что я без страха
Умру от палача или в бою.
Не перед ханом, но перед аллахом
Склоняю ныне голову свою.
Б а т и м а - х а н у м (преграждая брату путь):
Не выходи, там разъярен народ,
Он гневом ослеплен, он разорвет...
Ж а н а р ы с (отстраняя сестру):
Прощай, сестра, мне нечего бояться,
Когда враги в наш отчий край стремятся,
Когда идут кровавые бои,
Пусть гибелью моею насладятся.
Спесивые сородичи мои!
(Уходит.)
Появляются с у л т а н Б а р а к и с у л т а н С а у р а н.
С у л т а н Б а р а к:
Ты вовремя, мой досточтимый брат,
К нам воротился из степи кровавой.
Все о твоей победе говорят,
Пришел ты следом за своею славой.
Позволь тебя поздравить от души.
С у л т а н С а у р а н:
Слова и поздравленья хороши,
Коль вправду от души, и я склоняю
Перед тобой главу, Барак-ага.
С у л т а н Б а р а к:
Я, брат, тебе сочувствую, я знаю,
С чьим именем ты побеждал врага.
Ты не себе, Абулхаиру служишь.
Но ведь его не хуже ты, к тому же
Один из Жадиге тебя родил.
Мы помним все, хоть сам ты позабыл.
С у л т а н С а у р а н:
Я не забыл, прости меня покорно,
Что мы от одного с тобою корня,
Но о твоем сочувствии не знал.
С у л т а н Б а р а к:
Всегда ты сторонился нас упорно,
Ты кровных уз вовек не признавал.
Не потому ль однажды столь сурово
Не в пользу Жадиге сказал ты слово.
Не будем, впрочем, поминать обид.
Сегодня перед испытаньем новым,
Быть может, кровь в тебе заговорит.
С у л т а н С а у р а н:
Ты о сардаре, об его избранье?
С у л т а н Б а р а к:
Да, мы должны условиться заранее,
Кому всех жузов повод передать.
Какой, по твоему понятью, воин
В своей руке держать его достоин,
Кто возглавлять отныне должен рать?
С у л т а н С а у р а н:
У нас три жуза, ими правят люди,
Кому дать повод, пусть они и судят,
А мне его навряд ли кто вручит.
С у л т а н Б а р а к:
Но разве должен стать главою в войске
Не тот, кто в битву вел его геройски?
И не тому ли власть принадлежит,
