Невдалеке от скотного двора небольшая выгородка. В ней и доили доярки коров. Матвей Кузьмич подошел, когда дойка уже закончилась и доярки мыли ведра.
— Здравствуйте, бабоньки, — поприветствовал Матвей Кузьмич доярок.
— Здравствуйте, — вразнобой ответили те. От Ларисы они уже знали, что Матвей Кузьмич в гражданскую войну партизанил со Степаном и с Серафимом Антоновичем.
— Которая из вас будет жена Степана Сергеевича? — окинул взглядом доярок Матвей Кузьмич.
— Я буду, — Надя повесила на кол вымытое ведро и вытерла о передник руки.
— Здравствуй. Есть вести от Степана Сергеевича?
— Редко пишет, — вздохнула Надя.
— Где он сейчас?
— Где-то на Дону воюет.
Бабы обступили Матвея Кузьмича.
— Когда будет конец этой проклятущей войне? — спросила Дуся.
Матвей Кузьмич присел на маленькую скамеечку, закурил. Бабы с надеждой смотрели на него.
— На Кавказ фашисты рвутся. К нефти. Значит, худо у них дело с горючкой. Кинулись к Сталинграду. Волгу перерезать хотят. Только ничего у них не выйдет. Наша армия силу набрала. Посмотрите, сколько топчутся возле Ленинграда. Я так думаю, бабоньки, повыломают они скоро зубы. Можно победить армию, а вот народ победить нельзя. А они-то против всего советского народа замахнулись.
Подъехал пастух. Это был тот самый всадник, которого Матвей Кузьмич видел вчера. Он поздоровался и, покрикивая на коров, погнал их на пастбище.
— Кто этот мужчина? — спросил Матвей Кузьмич.
— Мирон Тимофеевич Староверов, — ответила Надя. — Лет за пять до войны из Юрова к нам приехал.
И фамилию эту где-то уже слыхал Матвей Кузьмич, Но где? Посмотрев вслед пастуху, встал.
— Не вешать головы, бабы. Выстоять нам надо. Надеяться не на кого.
В сельсовете над дверями Матвей Кузьмич нашел ключ. Валентина Петровка еще вчера его предупредила, что сначала проведет в правление колхоза раскомандировку, а потом подойдет. Матвей Кузьмич прошелся по кабинету и сел за стол. Тихо скрипнула дверь. На пороге появился Яшка Ушкан. Он осторожно прикрыл за собой дверь.
— Вызывали? — и Яшка смотрел на Матвея Кузьмича льстивыми глазами.
Что за наваждение? У Яшки были такие же навыкате глаза, как и у пастуха.
— Яков Староверов? — спросил Матвей Кузьмич.
— Я самый, — улыбнулся Яшка,
— А кто вам доводится Мирон Тимофеевич?
— Это папаша мой.
— Проходи, садись, — кивнул на табуретку у стола Матвей Кузьмич.
Яшка сел на краешек табуретки.
— Письмо писал в милицию?
— Писал. Про браконьеров, Самый отъявленный из них — Дмитрий Воронов. Он сын шаманки. Никаких законов не признает. В начале сенокоса убил сохатого. Потом еще одного. А деревня его покрывает. Боятся шаманку.
— Куда же ему столько мяса, одному-то?
— Это надо у него спросить.
И вдруг Матвей Кузьмич вспомнил, откуда он знает Староверова. Недавно в руки ему попало одно дело. Это были доносы Мирона Тимофеевича. Там же лежала его фотокарточка. Много добрых мужиков оклеветал он и сбежал из Юрова в Матвеевку.
— Я про всех все знаю, — продолжал Яшка. — У меня записано. Если понадоблюсь, дайте знать. Мы их всех выведем на чистую воду, — заговорщически шептал Яшка.
— Ладно, иди, — оборвал его Матвей Кузьмич. — Я разберусь.
Яшка бесшумно выскользнул из сельсовета. Матвей Кузьмич тяжело встал, подошел к окну. Светило солнце, голубело небо, а у него на душе было темно.
Торопливой походкой вошла Валентина Петровна.
— Заждались?
— Ничего.
— Беда у нас, Матвей Кузьмич, — Валентина Петровна устало опустилась на стул. — Хлеб замерз. Вся надежда на осень была. Чем теперь людей кормить? В город надо ехать. А там ведь тоже лишку нет. Пора для охотников провиант завозить. Одежонку для них сошьем. Опять же, без продуктов не отправишь. Ремонт школы остановился, Голова кругом идет.
— Война, Валентина Петровна, что поделаешь. От нее и в тайге спасенья нет. А каково людям в оккупации?
Валентина Петровна вздохнула.
— Знаю. Это я так, к слову.
— У меня к тебе, дело, — Матвей Кузьмич пододвинул к столу табуретку, сел. — Из тюрьмы сбежали три бандита. Одни из них Генка Воронов, по кличке Ворон. Он — матвеевский.
— Генка Воронов… — Валентина Петровна задумалась. — Это не сын ли Никифора, который убил брата, коммуниста?
— Во-во, он самый.
— Нам только бандитов недоставало.
— Генка может банду привести сюда. Оповести всех людей. Ружья держите наготове.
— Хорошо.
— Банда под Карском ограбила почту. Ямщика и почтальона связали, забрали деньги, облигации и скрылись. В ямщики надо подобрать надежных парней.
Валентина Петровна задумалась.
— Придется Васильевича с сенокоса снимать.
— Кто это Васильевич? — приподнял брови Матвей Кузьмич.
— Дмитрий Воронов.
— Надежный парень?
— Мальчишка еще. Кормилец наш.
— Это он нынче сохатых добыл?
Валентина Петровна удивленно посмотрела на Матвея Кузьмича.
— Уже донесли.
Матвей Кузьмич промолчал. Валентина Петровна продолжала:
— Как-то, Кузьмич, жить надо, работать, а голодные люди много ли наработают? Я Васильевичу задание давала, с меня и спрос.
Матвей Кузьмич уважительно посмотрел на Валентину Петровну.
— Этот Васильевич сын шаманки, Ятоки?
— Да.
— Ты мне напишешь справку, что он — эвенк. А эвенкам для себя законом разрешено промышлять зверя.
— Кузьмич, он не совсем эвенк, отец-то русский.
— Ничего, война кончится, разберемся. Лучше, если бы Ятока в деревню мясо доставляла.
— Спасибо.
Валентина Петровна написала справку. Матвей Кузьмич прочитал ее, положил в планшет.
— Я тут пастуха вашего видел, Староверова. Ты не скажешь, что за человек?
— Что-нибудь случилось? — Валентина Петровна с беспокойством посмотрела на Матвея Кузьмича.
— Успокойся. С бабами сижу на ферме, подъезжает пастух. Вот и вспомнил сейчас о нем.
— Работник он хороший, безотказный. Только вот всех сторонится. К нему никто, и он ни к кому. Видно, уж такой по характеру, нелюдимый. Будто боится всех.
Матвей Кузьмич встал.
— Ну, пока до свидания.
— Куда путь-то держите?
— Вначале к эвенкам в «Красный охотник». А потом подамся в верховья Каменки.
— На дорогу у вас хоть кусок хлеба есть?
— Серафим Антонович что-то собрал.
— Тогда до свидания. Дороги хорошей.
— Спасибо.
Но прежде чем ехать в «Красный охотник», Матвей Кузьмич решил заглянуть к сенокосчикам на Огневку. Кто знает, может, с этими парнями ему еще не раз на таежных тропах придется преследовать бандитов.
На Огневку Матвей Кузьмич приехал после обеда. У балагана спешился. В широкой пади между перелесками стояло три зарода. Недалеко от табора двое парней метали четвертый. Несколько мальчишек вперегонки неслись на конях по лугу. Среди копен виднелись две девушки в белых косынках. За островком леса стрекотала сенокосилка. Матвей Кузьмич напился воды из ведра и пошел к метчикам.
— Здорово, парни.
— Здорово.
— Кто из вас Дмитрий Воронов?
— Я.
Димка спустился с зарода. Матвей Кузьмич представлял его низеньким сухощавым подростком, а перед ним стоял плечистый высокий парень. И глаза у него были голубые, задумчивые. Выражение их напоминало сына Михаила. И потянулось сердце старого воина к Димке.
— В гвардейцы торопишься?
— После сенокоса на фронт думаем податься.
— Туда еще успеете.
Матвей Кузьмич посмотрел на Вадима.
— А ты не сын Серафима Антоновича?
— Сын, — кивнул Вадим.
— Мы с ним друзья. Вместе в гражданскую войну воевали. А меня зовут Матвей Кузьмич, Гордеев.
— И дядя Степан с вами воевал? — спросил Димка.
— И Степан Сергеевич с нами воевал. Он был тогда вот такой же, как вы.
Димка воткнул вилы в землю.
— Пойдемте, Кузьмич, чаевать.
— А зарод? — кивнул Матвей Кузьмич на сено.
— До вечера еще далеко, успеем.
Глава V
Лихое время пришло в тайгу. Полмесяца назад банда Генки Ворона появилась в селе Токмокан в верховьях Каменки. Бандиты ограбили два дома, забрали ружья, увели с собой женщину. Через три дня она появилась в селе, но разум к ней больше не вернулся. Ходит по селу — то плачет, то песни поет.
Тайга большая, попробуй найди бандитов. А Генка Ворон — таежник, еще и местный, каждый ручей, каждый распадок знает. В любое время он может появиться в Матвеевке или на почтовой тропе. Вот и попросил Матвей Кузьмич Димку походить в ямщиках.
Димка оделся по-дорожному: патронташ опоясывал старый пиджак, с левого бока висел нож, на плече — ружье, в руке — короткая плетка. Голову прикрывала кепка с накомарником.
