— Хватит, зять, — примирительно проговорил Лэтэ. — Сердит был я только поначалу, когда со мной поссорился Токто. Потом мы помирились, и я все забыл. А когда мы услышали о внуке, голову потеряли. Как так, столько жила с первым мужем, и ничего, а уехала в Ленинград — и родила. Доктора помогли, что ли? Ты зачем оставил их в Ленинграде? Скоро они будут здесь?
Напускное ворчание отца Гэнгиэ не задело Богдана, впереди был Джуен, там отец с матерью, Токто с Кэкэчэ и Гида. Как они встретят?
Катер обогнул мыс Нэргуль и вышел на озеро Болонь. Впереди в колышущемся мареве полоской чернел остров Ядасиан. В последние месяцы Амурская флотилия усилила военные учения — неспокойно стало на дальневосточной границе, японцы часто стали нарушать границу. Канонерские лодки, мониторы приплывали в район Малмыжа, маскировались в прибрежных тальниках и вели учебные стрельбы по острову Ядасиану. Поэтому лучше было обойти его стороной, и катер направился к мысу Малый Ганко. На озере гуляли довольно высокие волны.
Помнит Богдан, в прошлый раз озеро тоже бугрилось такими же волнами. Лишь в полночь добрался он тогда до отцовского крова. Постучался в дверь знакомой землянки, спросил, можно ли зайти?
— Кто-то приехал. В дверь стучат, — заговорили в землянке.
— Заходи, кто там, — раздался голос Поты.
У Богдана ослабли вдруг ноги, он с трудом перешагнул в темноте через порог.
— Кто такой? Из Болони?
— По-нанайски говорит…
Богдан узнал голоса матери, Токто, Кэкэчэ, Онаги, Дэбену. Он достал было спички, но в это время зажглись огоньки в нескольких местах сразу. Пота сполз с нар, зажег керосиновую лампу. Богдан стоял у порога и не мог двинуться с места.
— Проходи, чего стоишь в дверях? — проговорил Пота, оборачиваясь к ночному гостю. — Откуда, из района?
У Богдана язык будто прилип к небу, слова не может произнести. Он облизнул губы, хотел ответить отцу, но тут с нар кошкой спрыгнула Идари.
— Ты чего? — удивился Пота.
Но Идари уже подбежала к сыну, обняла и зарыдала.
— Сын! Сынок! Это же сын вернулся! Вы что, не узнали, это же мой Богдан вернулся! Богдан мой…
Тут Пота одним прыжком очутился возле сына, оттолкнул жену и стиснул Богдана в объятиях. С нар торопливо сползли Токто, Кэкэчэ. Онага набрасывала на плечи халат и искала тапочки. Только один Гида не пошевелился, натянул одеяло до подбородка. Богдана тискали в объятиях, тузили по спине, целовали и плакали. Плакали только женщины.
— Невестку мою заманил! — хлопал Богдана по спине Токто и хохотал. — Вот шаман! Издалека заманил. Вор ты, весь в отца, он твою мать тоже украл. Молодец! Вот это мужчина. Где Гэнгиэ, где мой внук? Да, он мой внук, не смейся. Приедут? Скоро? Ты не прячь их, сюда сразу привези. Эй, Гида, чего прячешься? Богдан должен прятаться, а не ты! Сползай сюда, быстрее!
Гида послушно вылез из-под одеяла, подошел к Богдану и молча обнял.
— Ты же сам понимаешь, я ведь не виноват, — сказал Богдан.
— Понимаю, что теперь говорить, — вяло ответил Гида.
В эту ночь в землянке никто уже не спал. Пота с Токто разбудили продавца, накупили в магазине водки и закатили пир. Женщины варили мясо, рыбу, готовили любимые блюда Богдана.
«И чего я боялся? — удивлялся Богдан. — Они все понимают». …Катер переплыл озеро и мчался вдоль берега. Впереди мыс Сактан, за ним Сиглян — и появится Джуен, самое окраинное село в Нанайском районе, с которым прерывается всякая связь весной и осенью на несколько месяцев. Даже почта в это время не может добраться сюда. Только с прокладкой железной дороги Хабаровск — Комсомольск Джуен получит почтовую связь с Троицком через Хабаровск и Комсомольск и не будет медвежьим углом, каким был раньше и есть сейчас. Катер обогнул Сиглян, и впереди забелели строящиеся новые дома.
— Весь Нанайский район сплошная новостройка, — сказал старшина.
— Да, весь район, — задумчиво повторил Богдан.
— Здесь маловато строят, всего три дома заложили.
— Своими силами обходятся, а плотники они, прямо скажем, неважные, не то что амурские нанай. С этой стороны три дома, да за сопкой тоже должны строить…
Катер джуенцы заметили давно, вышли встречать его на берег.
— Богдан приехал! — закричали молодые джуенцы, увидев его в капитанской рубке. Пота вглядывался в знакомое, чуть озабоченное лицо сына, и его охватила робость. Когда Богдан приезжал выбирать делегатов на организационный районный съезд, он был еще просто сыном, который долгие годы был в отлучке. Потом на съезде его избрали председателем райисполкома, и с тех пор отец стал робеть перед ним. Что делать? Подойти, обнять и поцеловать? Но как воспримет он, Богдан? Как отнесутся посторонние? Поте хочется подойти к сыну, но не может сдвинуться с места. Богдан здоровался за руку с встречающими, обнял Токто, а Пота все стоял за спинами, боялся подойти. Наконец Богдан подошел и к нему, обнял.
— Ты не рад, что ли, отец? — улыбнулся он.
— Рад, сын, да не привык я к твоему положению, — смущенно проговорил Пота. — Надолго приехал?
— Как могу надолго приехать? Завтра утром обратно, надо во всех селах побывать.
Прибежала Идари, обняла сына, поцеловала и потащила за собой, как провинившегося мальчишку.
— Какой бы ты ни стал дянгиан, ты мой сын, — говорила она. — А если сын, то должен прежде всего зайти к матери, попить чайку, потом можешь делать что тебе угодно. Если бы не подошла, наверно, в контору пошел бы. Ты тоже хорош! — набросилась она на мужа. — Стоит как пень, не притащит сына домой. Чего ты его стесняешься? Он твой сын!
Пота с младшим сыном Дэбену построили в тридцать пятом году рубленый дом и жили в нем. Всего в том году было построено четыре избы, нынче ставили пять. Джуен медленно превращался в современное село.
— Ты чего Гэнгиэ не привез? Боишься, что отберем? — насел Токто, когда сели за стол.
— Она работает в женотделе, да и я не на прогулке, езжу, ругаюсь со всеми, — улыбнулся Богдан. — Вот с отцом придется тоже поругаться. Плохо, отец, у тебя с животноводством, огородничеством. Две коровы пало, не хватает кормов, телку собаки загрызли. Вместо двенадцати гектаров посевов у тебя всего девять. Дохода ты не получаешь ни от коров, ни от огорода. В чем дело? Ты ведь соревнуешься с «Рыбаком-охотником», а там дед получает высокие доходы, с умом руководит колхозом…
— Ему хорошо, у него корейцы выращивают овощи, они мастера, а в Джуене кто умеет? Никто не умеет, некоторые до сих пор картошку не едят. — Пота глубоко вздохнул и добавил: — Трактор собираюсь покупать, на станции Болонь продают.
— Не рано?
— Нет, трактор нужен.
— Смотри, документы оформляй по всем правилам. Строители не надоедают? Народ там всякий, заключенных, вербованных много…
— Надоели, — сердито проговорил Токто. — В амбары лезут, оморочки угоняют. Не хотят строить эту железную дорогу, бегут…
— Ничего, потерпите, закончится строительство, лишний народ уберется. Отец, как ловится рыба? Как с планом?
— Рыбу ловим, думаю, годовой план перевыполним.
— «Рыбак-охотник» в прошлом году на двести процентов выполнил план.
— Охотничий план мы тоже перевыполнили, — сказал Токто.
— Верно, на триста с лишним процентов, — Богдан вытащил из полевой сумки районную газету и протянул Токто. — Прочитай, здесь про тебя пишут. Не научился читать? За это в другой раз попадешься в газету, тогда не будут хвалить.
Богдан вслух прочитал заметку «Лучший охотник района», где рассказывалось о Токто.
— Во! Если бы я оставался председателем колхоза, меня как хотели, так бы и ругали, — усмехнулся Токто. — Теперь я охотник, и меня хвалят. Выходит, правильно я сделал, что ушел в охотники, теперь, отец Богдана, ты меня не уговаривай больше, бригадиром даже не хочу быть, только охотником.
— Меньше ответственности? — спросил Богдан.
— Ругать в газете не будут, и ты не станешь придираться.
— Никто никого зря не ругал, отец Гиды. Ты когда-нибудь слышал, чтобы ругали председателя колхоза «Рыбак-охотник»? Везде его ставят в пример, потому что свое хозяйство он ведет с умом, колхоз у него богатый. За что его ругать?
— Пиапон умный человек, мне разве сделать, что он делает? Председателем я был, потому что людей не хватало, подставной председатель был.
Богдан допил кружку чая и пошел в контору сельсовета. Молодой председатель сельсовета Боло Гейкер, брат Онаги, сидел за столом и что-то писал. Увидев Богдана, он вскочил со стула, подбежал и, здороваясь, протянул обе руки.
«Вот ты какой, молодой человек, — подумал Богдан, — вот почему ты пишешь такие рапорты. Черт бы побрал тебя с этими рапортами».
В районе было повальное увлечение сочинять рапорты, писали их и в райком партии, и в райком комсомола, даже в свои сельские Советы.
