1
Лян Цзин-чунь опустился на сиденье автомашины.
— Девушка, можно ехать потише?
Девушка обернулась и вопросительно посмотрела на директора завода Чжао Ли-мина — она знала, что когда он едет на работу, то надо гнать машину побыстрее, и не хотела поступать вопреки его привычке. Тем более, что второго пассажира она видела впервые: скорее всего он какой-нибудь инспектор. Поэтому она ждала от директора подтверждения этой просьбы. Она еще не знала, что этот незнакомец назначен секретарем парткома на их завод.
Директор бросил взгляд на часы.
— Можно немного и помедленнее! — И когда машина тронулась, он повернулся к своему спутнику: — Ты плохо себя чувствуешь?
— Нет, нет, на здоровье не жалуюсь! — улыбнулся в ответ Лян Цзин-чунь. — Город мне ваш нравится, а вчера я приехал поздно и ничего еще не успел рассмотреть.
Утром они оба были на заседании в горкоме партии, потом обедали и только сейчас, в половине второго, отправились на завод. Они ехали по аллее, обсаженной высокими тополями. По обеим сторонам дороги утопали в зелени высокие здания. Сквозь листву прорывались лучи солнца и отбрасывали на землю силуэты деревьев. Машина оставила за собой здание школы, расположенное в саду, библиотеку и окруженные цветниками и деревьями жилые дома. Словно на картине, яркими красками переливались красные, желтые и белые цветы газонов.
Директор наблюдал за восхищенным лицом Лян Цзин-чуня и не мог сдержать невольной улыбки. Тем временем машина свернула на широкую улицу, и яркие лучи солнца заиграли на ее стеклах. За ровно подстриженными рядами кустарников высились здания. То тут, то там мелькали вывески: «Газированные воды», «Театр», «Кинотеатр», «Универмаг», «Продовольственный магазин». По этим вывескам можно было судить, что это одна из магистралей города. Однако улица была пустынна. Только впереди медленно двигалась поливальная машина, и струи разбрызгиваемой ею воды искрились в лучах солнца.
Неожиданно машина свернула на другую улицу, и перед глазами встали заводские корпуса и трубы, и небо теперь уже было закрыто не зеленью деревьев, а густыми черно-желтыми клубами дыма. На деревянных щитах виднелись лозунги: «Все силы — на строительство социалистического общества!», «Боритесь за социалистическую индустриализацию родины!»
По дороге непрерывным потоком двигались груженные доверху грузовики, телеги с кирпичом и гравием. Машина директора замедлила ход, то и дело подавая сигналы. Вскоре она и вовсе остановилась в хвосте длинного ряда автомашин, ожидающих, когда откроется шлагбаум железнодорожного переезда. По насыпи быстро промчался электровоз, оглашая воздух резким гудком сирены. Все в машинах невольно обратили внимание на лозунги, написанные на арке у переезда: «Товарищи рабочие! Теснее сплотим наши ряды! Под знаменем Мао Цзэ-дуна — вперед к победе!»
Но вот поднялся шлагбаум, и машина директора двинулась дальше по дороге, тянувшейся вдоль железнодорожной насыпи. Наконец они въехали на территорию завода. Парторг совсем не обращал внимания на оживленное движение по дороге. Он как зачарованный жадно смотрел на выраставшую перед ним домну, на огромные коксовые батареи, на бесчисленные заводские трубы, на линии газопровода и на многие другие никогда раньше им не виданные строения.
Еще когда машина стояла у переезда, директор с едва заметной улыбкой спросил его:
— Ну как, нравится тебе здесь?
— Замечательно! — восторженно ответил Лян Цзин-чунь.
Когда машина остановилась у заводских ворот, директор вышел из нее и, окидывая взглядом панораму завода, сказал:
— Когда мы приехали сюда, здесь непререкаемым авторитетом пользовались японцы. У себя в Японии они утверждали, что нам и за двадцать лет не восстановить завода. Это, мол, вам не гаолян сеять! А сейчас посмотри: все цехи уже действуют! Не прошло и трех лет, как мы стали выпускать столько металла, сколько в прежние годы завод не давал никогда.
2
Кабинет директора находился недалеко от мартеновского цеха. Большую часть кабинета занимал длинный стол, по обе стороны которого стояли стулья. Около окна был еще один столик, на котором находились четыре телефонных аппарата.
Войдя в кабинет, Чжао Ли-мин сразу же начал звонить по телефону, а Лян Цзин-чунь устроился на стуле позади директора и снова стал любоваться видом, открывшимся из окна.
— Диспетчерская? — спросил директор, но тут резкий паровозный свисток заглушил его голос. Лян Цзин-чунь из любопытства провел рукой по подоконнику, и в лучах солнца на его пальцах заблестела металлическая пыль.
— Прошу вас срочно выяснить, были ли сегодня скоростные плавки, — нетерпеливо говорил директор. — На каком мартене и за какое время?.. — он замолчал, ожидая ответа.
Затем вдруг закричал в трубку:
— Снова девятый мартен? Это кто же? Цинь Дэ-гуй?.. Ты? А я сначала подумал было, что Юань Тин-фа. Повторите-ка еще раз время! Семь часов и пять минут? Хорошо!
Он положил трубку и не удержался от радостного возгласа:
— Значит, побит заводской рекорд! И сделал это новичок. У нас есть один опытный мастер Юань Тин-фа — тот частенько выдает скоростные плавки. Замечательно! И все на девятом мартене!
Он вскочил с кресла, подошел к стене и отдернул красную занавеску.
— Вот смотри, это график ежедневного выпуска продукции. За вчерашние сутки мы выдали две тысячи триста пятьдесят шесть тонн. Если так будет продолжаться и дальше, то программу этого месяца мы выполним досрочно. А иначе и нельзя — строительство в стране растет такими колоссальными темпами, что увеличение выпуска металла должно стать для нас законом! — На его темном худощавом лице играла радостная улыбка. Увеличение производственной программы для него сейчас было самым радостным событием в жизни.
Раздался телефонный звонок. Директор поспешно задернул занавеску и поспешил к столу, сказав на ходу:
— Очень хорошо, что ты приехал. Теперь мы сможем организовать соревнование как следует! — Он быстро поднял телефонную трубку: — Слушаю! — через несколько секунд лицо его побледнело, и он поспешно распорядился: — В таком случае быстрее несите его на медицинский пункт! — и сердито добавил: — Да попросите к телефону бригадира… Нет его?.. Разыщите! — немного успокоившись, он тихо сказал Лян Цзин-чуню: — В мартеновском цехе один рабочий потерял сознание.
— Потерял сознание? — вскочил с места Лян Цзин-чунь. — Да, в последние дни стоит слишком сильная жара! — Он посмотрел в окно на лазурное, пылающее зноем небо.
— Дело не только в жаркой погоде, — начал было объяснять Чжао Ли-мин, но вдруг нахмурил брови и громко сказал в трубку: — Бригадир на седьмом мартене? Тогда не надо ходить за ним, я сам позвоню туда. — И, нажав несколько раз на рычажок, директор продолжал: — Дайте седьмой мартен… Говорит директор, попросите к телефону бригадира, — он снова повернулся к Лян Цзин-чуню: — Я им не раз говорил, что в такую погоду надо особенно тщательно соблюдать правила техники безопасности в цехе, но они упорно не обращают на это никакого внимания… Это кто, У Кэ-сян? — снова проговорил он в трубку. — Я спрашиваю, почему ты не обращаешь внимания на условия труда рабочих?.. Что, выпускное отверстие не можете пробить? И сколько времени вы с этим возитесь? Уже час? Ах, чтоб вам пусто было! — Он сердито бросил телефонную трубку, поднялся с места и взволнованно сказал Лян Цзин-чуню: — Ты пока посиди здесь, а я пойду посмотрю, что там произошло!
— Я с тобой! — Лян Цзин-чунь встал, поставил стул на место и вышел вслед за директором. Вскоре они оказались у железной, лестницы, которая вела в мартеновский цех. У входа на большом щите висел плакат, с которого на всех входящих смотрел рабочий, указывая вытянутым пальцем: «А ты выполнил дневную норму?»
В цехе их сразу же оглушил сильный грохот. Слева в ряд стояли огромные мартены, сквозь щели крышек завалочных отверстий вырывались язычки пламени. Казалось, что в цехе все двигалось и грохотало. На их пути то и дело возникали различные препятствия. Если бы не директор, один Лян Цзин-чунь не сумел бы пройти здесь.
— Подожди немного! — предостерегал он внезапно, казалось, ни с того ни с сего, а то брал за руку и говорил: — Лучше пройти вон там!
Лян Цзин-чунь по пути не смог ничего рассмотреть. Только когда они остановились, он разглядел покрытых потом рабочих у мартенов. В цехе и так было очень жарко, но когда пробивали выпускное отверстие, даже в десяти метрах от печи обдавало нестерпимым жаром. А рабочие по нескольку часов находились у печей.
«Да это настоящая линия огня!» — подумал удивленный всем виденным Лян Цзин-чунь.
