Когда они подошли к седьмому мартену, потерявшего сознание рабочего уже унесли в медпункт. Несколько рабочих с длинными железными ломами в руках хлопотали у выпускного отверстия. Увидев, что оно до сих пор не пробито, директор нахмурил брови и сердито спросил:
— Кто заделывал?
— Прошлая смена! — ответили в один голос рабочие. С их раскрасневшихся лиц ручьями катился пот. — Никак в толк не возьмем, что они здесь натворили!
Чжао Ли-мин пошел искать начальника смены и технолога, чтобы решить с ними, как быстрее выпустить из печи готовую сталь.
Лян Цзин-чунь стоял довольно далеко от пышущего жаром мартена, но и с его лица непрерывно стекали ручейки пота. Он вытянул руку и притронулся к окружающему мартен металлическому барьеру, но тут же отдернул ее. Внизу, у других мартенов, разливали металл по изложницам, от которых во все стороны разлетались огненные искры. Некоторые изложницы уже были заполнены клокочущим металлом. В канаве лежали ряды остывающих красных слитков. За стеной мартеновского шел прокатный цех, где раскаленные слитки быстро двигались по прокатному стану.
«Да, здесь действительно, куда ни пойдешь, всюду огонь!» — подумал Лян Цзин-чунь: такого красивого и величественного зрелища он никогда еще не видел. Он приблизился к летке; там работали мощные вентиляторы, но и они не могли понизить температуру, и лицо парторга непрерывно обдавало горячим дыханием мартена. Площадка перед печью была довольно узкой, и, чтобы не мешать рабочим, Лян Цзин-чунь снова отошел назад. В это время к выпускному отверстию подбежал раскрасневшийся высокий молодой парень в брезентовой куртке и брюках, с брезентовыми рукавицами на руках, голову его прикрывал брезентовый капюшон, на глазах темные очки. Он взял из рук рабочего лом и принялся им бить в заделанное выпускное отверстие. Получившие, наконец, возможность отдохнуть рабочие отошли в сторону, с одобрением глядя на парня.
— Похоже, что он действительно управится сам.
Во всей повадке молодого человека чувствовались сноровка и умение. Лян Цзин-чунь одобрил его действия.
— Ай-й-я! Вот это мастер! — продолжали хвалить его рабочие.
Внезапно у молодого рабочего загорелась рукавица, но он не обратил на это внимания, продолжая работать. Наконец в желобе показалась тонкая струйка металла, и затем хлынула огненная струя. Только теперь молодой рабочий выпрямился, отложил в сторону металлический прут, поспешно сбросил тлеющую рукавицу и замахал обожженной рукой. Лян Цзин-чунь прикрыл глаза рукой, но и это не помогло. Кто-то тронул его за руку и протянул небольшой деревянный футляр с защитными очками:
— Товарищ секретарь парткома, наденьте очки!
Лян Цзин-чунь обернулся и увидел невысокого улыбающегося человека в белой брезентовой спецовке. От рабочих его отличало только то, что на нем не было темных очков. Он представился Лян Цзин-чуню:
— Меня зовут Хэ Цзы-сюе, я секретарь партбюро мартеновского цеха. Директор завода сказал мне, что вы здесь.
Лян Цзин-чунь взял очки и спросил, показывая на открывающего летку молодого рабочего:
— Кто это такой?
— Это Цинь Дэ-гуй, бригадир, — чувствовалось, что разговор об этом парне доставляет удовольствие Хэ Цзы-сюе, и он сделал особое ударение на последних словах: — Он мастер своего дела, сегодняшнюю плавку выдал всего за семь часов пять минут!
Парторг внимательно посмотрел на Цинь Дэ-гуя и снова задал вопрос:
— Он член партии?
— Да.
А Цинь Дэ-гуй все еще помахивал в воздухе поднятой вверх обожженной рукой и смотрел на желоб. Убедившись, что металл из мартена поступает нормально, он предоставил дальнейшее рабочим этого мартена, а сам отошел в сторонку.
— Ай-й-я! — воскликнул подошедший к нему Хэ Цзы-сюе. — Да у тебя рука обожжена! — и строго добавил: — Ты что же это, раньше не мог сбросить рукавицу?
— Разве в такой горячке заметишь! — Цинь Дэ-гуй действительно только что ощутил боль от ожога. Но он, не обращая внимания на боль, обеспокоенно спросил у технолога: — Ферромарганец добавили?
— Добавили, конечно. В противном случае весь металл пошел бы в брак! — с улыбкой ответил технолог Чэнь Лян-хан. Как только пробили летку, у всех словно камень с сердца свалился.
Лян Цзин-чунь подошел к Цинь Дэ-гую, взял его за влажную от пота руку и сказал:
— Скорее иди в медпункт! Ведь здесь уже все в порядке!
Цинь Дэ-гуй с недоумением посмотрел на незнакомого человека, но Хэ Цзы-сюе тут же объяснил ему, что это новый секретарь парткома завода, и молодой рабочий с благодарностью произнес:
— Металл хорошо льется, товарищ секретарь, и я уже ухожу! — но тут же не удержался и, повернувшись к технологу, снова спросил: — А марку металла изменили?
— Изменили, ведь металл лишний час находился в печи, и количество углерода в нем значительно уменьшилось. Ты уж отправляйся поскорее к врачу, а не разглагольствуй здесь.
— Мы еще никогда не выпускали бракованной стали! — на багровом от жары лице Цинь Дэ-гуя засияла довольная улыбка. Он поспешно ушел.
— Если бы не подоспел на помощь товарищ Цинь, мы еще с полчаса провозились бы с леткой, и металл наверняка получился бы бракованным, — сказал после его ухода технолог Чэнь Лян-Хан.
— Да-а-а, этот брак обошелся бы нам не в один десяток тысяч юаней, — покачал головой бригадир Хэ Цзы-сюе. Он посмотрел на баллоны с кислородом и добавил: — А если прибавить к этому стоимость кислорода и другие расходы, то получилось бы несколько сот тысяч юаней!
— Считай, что даже больше, — сурово произнес Чэнь Лян-хан. Ты еще не принимаешь во внимание потерянное рабочее время. Кроме того, если бы запороли эту плавку, то это нанесло бы большой ущерб производству! — И технолог пошел к печи посмотреть, как идет работа.
— Пойдемте отсюда, товарищ секретарь! — предложил Хэ Цзы-сюе, но Лян Цзин-чунь поспешил вслед за технологом.
— Сейчас все идет нормально? — спросил он у Чэнь Лян-хана.
— Да, — улыбнулся технолог.
— Тогда давайте отойдем в сторонку и поговорим, если это, конечно, не помешает зашей работе, — предложил Лян Цзин-чунь.
— Не помешает, мы сейчас сдаем смену.
— Я только что прибыл к вам и еще ничего не понимаю в заводских делах, — откровенно признался Лян Цзин-чунь. — Поэтому мне придется многому учиться у вас, у рабочих…
Это заявление удивило Чэнь Лян-хана, тем более что от прежнего секретаря партбюро ему никогда не приходилось слышать подобных признаний. Но в словах Лян Цзин-чуня он уловил искренность, понял, что это не просто долг вежливости, и поэтому также откровенно ответил:
— Да мы и сами понимаем это.
— Объясните мне одну вещь, — слегка коснувшись его руки, сказал Лян Цзин-чунь. — В чем же все-таки причина того, что рабочие сначала не могли пробить летку?
Технолог обтер полотенцем лицо, слегка задумался, а затем ответил:
— Обычно это бывает по двум причинам. Первая: выпускное отверстие заделывают наспех, в магнезит попадает расплавленный металл и застывает там, в этом случае отверстие оказывается закупоренным металлом и его бывает очень трудно пробить. Другая причина: после очередного выпуска металла в летке застывают остатки металла, и тогда при следующей плавке ее также трудно бывает вскрыть.
— А сегодня что произошло?
— Сегодня? — технолог отошел в сторону. — Сегодня так жарко, что у меня в голове какой-то сумбур. В этом случае надо еще как следует разобраться.
В это время технологу позвонил по телефону директор завода. Вернулся Чэнь Лян-хан в подавленном состоянии. Хэ Цзы-сюе поинтересовался, о чем он говорил с директором завода.
— А-а-а, как будто все это из-за меня произошло! — развел руками Чэнь Лян-хан. — Товарищ секретарь, вы сами подумайте: разве можно во всем этом винить только меня одного! Да еще при всех…
— Хорошо, что этот случай будет обсуждаться на собрании. Нужно только хладнокровно и беспристрастно проанализировать все возможные причины, — сказал Лян Цзин-чунь.
Чэнь Лян-хан ничего не ответил, только удрученно улыбнулся и ушел. Секретарь партбюро взглянул на часы и сказал Хэ Цзы-сюе:
— Проводи меня, пожалуйста, в профком — я тоже скоро приду на собрание.
3
В горячке работы Цинь Дэ-гуй не почувствовал боли от ожога. Но как только он вышел из цеха и голову его перестали занимать мысли о работе — о своем мартене он не беспокоился, так как там первый подручный отвечал за оборудование, а второй — за заделку выпускного отверстия, — так сразу же почувствовал нестерпимую боль в руке.
— Вот дьявольщина! Неужели не утихнет? — зло проговорил он, глядя на свою руку, словно она была виновницей происшествия. В медпункте он не стал просить, чтобы его пропустили сразу к врачу, а, стиснув зубы, сел в общую очередь.
Молодой врач любил пошутить со знакомыми рабочими. Осмотрев Цинь Дэ-гуя, он смазал обожженную руку какой-то мазью и шутливо сказал:
