Ознакомительная версия.
Ирина Волчок
ЭЛИТА: ВЗГЛЯД СВЫСОКА
В кармане припадочно затрясся телефон. Настя только-только уснула, спала беспокойно, поскуливала во сне, хмурилась… Ее сейчас не следовало бы оставлять одну. Но Хозяйке говорить об этом бесполезно, Хозяйка вряд ли помнит, что у нее есть дочь. Это даже и хорошо, по крайней мере, ребенок огражден от влияния этой идиотки. Почти огражден. Во всяком случае, что касается Александры, то уж она-то делает все возможное, чтобы ребенок с матерью встречался как можно реже. Но время от времени в тараканьих мозгах Хозяйки что-то перемыкало, и тогда она вдруг решала, что пора заняться воспитанием дочери. Или — чаще — ее гардеробом. Или — реже — ее здоровьем. Тогда Хозяйка звонила Александре и приказывала привести Настю. Почти всегда звонила именно тогда, когда Настя спала, обедала, занималась уроками или болела. Среди ночи тоже звонила. Хозяйка не очень понимала разницу между ночью и днем. В самом начале Александра сдуру два раза выполняла Хозяйкины приказы. Потом — сдуру же — пыталась что-то объяснять. Потом научилась эти приказы аккуратно обходить. Или даже не очень аккуратно. Выбор метода зависел от того, что Хозяйка в тот момент предпочла: обкуриться, нанюхаться или нализаться какой-нибудь дряни. Из огромного количества всякой дряни, хранившейся в ее личном баре, Хозяйка предпочитала виски с кока-колой.
Александра вышла из детской, прикрыла дверь и вынула из кармана припадочный телефон.
— Александра, зайдите ко мне. Я в своем кабинете, — светским голосом сказала Хозяйка и отключилась.
Хозяйкин светский голос поразил Александру в первую же встречу. Он вообще почти всех поражал. После замужества Хозяйка стала брать уроки дикции. Или сценической речи? В общем, преподаватель из какой-то фирмы, специализирующейся на обучении тараканих, набежавших на запах денег и блеск бомонда откуда-нибудь из-под райцентра с поэтичным названием Заподлюкино, в свое время объяснил Хозяйке, что говорить «хто», «ды прям» и «шо такое» не следует. И матом ругаться в обществе не следует, особенно в обществе людей, от которых зависит бизнес мужа. Еще не следует слишком широко открывать рот, когда ешь, говоришь и смеешься. А то заметны железные зубы. Могут не понять. И тараторить взахлеб, брызгая слюной, тоже не следует.
Может быть, преподаватель объяснил и то, что делать следует, но вряд ли Хозяйка могла запомнить сразу такой объем информации. А то, что запоминала, применяла на практике не всегда. Но когда применяла — вот тогда и поражала всех своим светским голосом: говорила, сжав зубы, странно артикулируя одной нижней губой, в самых неожиданных местах фразы понижая и повышая голос, и при этом время от времени цыкала зубом. Правда, железные зубы она заменила фарфоровыми. Хотела заменить и остальные, но сначала все как-то некогда было, а потом решила, что и так ничего. А что немножко желтые и слегка кривые — так это почти незаметно, если рот не очень широко открывать. Главное — не болят пока, так что зачем без пользы деньги тратить?
Хозяйка не любила тратить деньги без пользы. Хозяин из-за каких-то пустяков время от времени блокировал ее счет, и ей приходилось страшно экономить буквально на всем, чтобы денег хватало на полезные траты. Даже был случай, когда она почти неделю не покупала себе ни одежды, ни обуви, ни украшений, потому что опять осталась на мели, с какой-то незначительной мелочью наличными. Мелочи едва хватало на самое необходимое — на кокаин и на визажиста. Хозяин целую неделю держал ее на голодном пайке. Хозяйка даже собралась уже желтый бриллиант своей Дашке продавать. Но обошлось. Хозяин ее вовремя простил.
Из-за двери кабинета доносились невнятные стуки и шорохи и внятный мат. Светским голосом. И запах из-под двери шел какой-то странный. Скорее всего — нализалась. А потом опрокинула несколько бутылок разной дряни из своего личного бара. А потом от расстройства распотрошила свой НЗ и еще и накурилась. После той страшной недели жесткой экономии у Хозяйки появилась привычка всегда держать в доме стратегические запасы травки. А может быть, воскресла старая привычка к запасам. Кухарка говорила, что в первые месяцы замужества Хозяйка сама закупала продукты — все больше консервы, макароны и крупу — и требовала, чтобы к зиме насолили огурцов, наквасили капусты и наварили варенья. Все это стояло в подвале два года, прокисло, зацвело и засахарилось, а потом Хозяйка приказала отдать запасы в детский дом.
Александра звонко постучала кольцом по бронзовой ручке двери и стала ждать. Она всегда ждала, когда ей разрешат войти. Хозяйка эту ее привычку ненавидела. Но это было по правилам — входить только после разрешения. Против правил Хозяйка ничего поделать не могла. Александра этим время от времени пользовалась. Любую Хозяйкину дурь, направленную на ребенка, можно было без особого труда дезактивировать заявлением «нет, это будет нарушением этикета». Больше всего в жизни Хозяйка боялась нарушить этикет. Все остальное нарушала не задумываясь. Вернее — даже не замечая.
Телефон в кармане опять затрясся в припадке служебного рвения. Александра неторопливо вынула его и какое-то время смотрела на экран: ХОЗЯЙКА 1. На экране этого телефона ничего другого никогда не появлялось. Служебный. У всех в доме были такие телефоны. По ним никто не имел права никуда звонить. По ним только отвечали. Хозяйке 1.
— Ксения Леонардовна, я здесь — суховато сказала Александра в трубку.
— Александра, вы можете войти, дверь отпёртая, — светским голосом ответила трубка.
Отбой. Мат за дверью. Все-таки, скорее всего, нализалась. Когда нанюхивается — поет или смеется. Впрочем, неизвестно, что хуже. Все хуже.
Александра толкнула дверь, переступила порог и остановилась, не решаясь ни дверь за собой прикрыть, ни еще хоть один шаг сделать. В комнате стояла плотная удушливая вонь. Похоже, Хозяйка вылила на ковер все запасы духов, дезодорантов, лосьонов и лака для волос. Запасы у нее были колоссальные. На столе, на диване и на полу валялось десятка три флаконов, флакончиков и флаконищ. Хозяйка предпочитала покупать пол-литровые бутылки дорогих духов. Ее Дашка как-то подсчитала, что большая бутылка обходится дешевле, чем двадцать маленьких. Почти на семь долларов. Количество товара одно, а цена разная. С тех пор Хозяйка экономила по семь долларов на каждом поллитре духов. На десяти литрах — почти полторы сотни. Хозяйка любила экономить. Наверное, сейчас она избавлялась от старых запасов, чтобы закупить новые десять литров. Еще почти полторы сотни сэкономить.
Хозяйка сидела на диване и сосредоточенно разглядывала обложку какого-то глянцевого журнала. Хмурилась. Глянула исподлобья, подвигала нижней губой, сказала светским голосом:
— Входите, входите. Я вас жду. Дверь закройте. И сядьте. Я не намерена все время голову задирать.
Не намерена… Новое слово в лексиконе. Наверное, в журнале вычитала. Все новые слова Хозяйка вычитывала в глянцевых журналах.
— Ксения Леонардовна, здесь чрезвычайно душно, — брезгливо заметила Александра. — Боюсь, при закрытой двери я не сумею дышать. Сначала следовало бы открыть окно.
Ее брезгливость, чопорность, холодную отстраненность и некоторую надменность Хозяйка очень ценила. Считала это признаком аристократизма. В глубине души побаивалась и иногда пробовала подражать. Для поддержания сложившегося имиджа Александра время от времени слегка надменничала или элегантно хамила. Аристократизм по определению исключал хамство, даже самое элегантное. Но Хозяйка об этом не догадывалась. Она считала, что если хамят — то имеют на это право. Сама хамила по праву Хозяйки 1. А за Александрой признавала это право по факту происхождения. Гостям рассказывала: «У меня одна княгиня работает. Такая стерва, настоящая аристократка».
— Ды прям, душно…
Хозяйка подергала пухленьким носом, слегка свернутым в сторону. Говорят, раньше нос был свернут в сторону гораздо больше. После пластической операции Хозяйка потребовала, чтобы нос подвинули еще ближе к середине, но хирурги объяснили ей, что в таком случае будет очень заметно, что рот тоже на боку. Рот передвинуть к середине лица никак невозможно, потому что вся нижняя челюсть ассиметрична. Можно, конечно, попробовать ее перекроить, но результат не гарантируется. Хозяйка не поверила, поехала в Швейцарию. Там ей сказали то же самое. От операции не отговаривали, но заломили такую сумму, что Хозяйка сказала светским голосом: «Совсем оборзели». Вернувшись домой, неделю обзванивала всех знакомых и с гордостью называла эту сумму, добавляя светским голосом: «Ну, что ж, недорого».
— Ды прям, душно, — сказала Хозяйка, дергая носом. — Но если хотите, можете открыть окно.
Александра стояла неподвижно и смотрела непонимающе. Хозяйка поджала губы, пошарила руками вокруг себя, нашла среди флаконов мобильник и стала долго и неуклюже искать нужный номер. Ногти мешали. Наконец нашла. Ответа ждала три секунды, но успела за это время шепотом сказать: «Падла, сука, шалашовка, уволю, шлюха, блин», — и, без паузы, громко:
Ознакомительная версия.
