– Черт! – хмуро произнес подошедший Томас.
Во дворе, напоминая блуждающий по лесу призрак, бродил Сунил в белом мунду. Сделав несколько шагов вперед, он обернулся, наклонился, поднял что-то с земли и потащил к Стене.
– Черт! – повторил Томас.
Амина прищурилась, пытаясь разглядеть происходящее в темноте. Что он там тащит? Явно что-то тяжелое! И темное! По коже пробежал холодок. Неужели это тело? Но чье? Аммачи? Сунил добрался до ворот, а потом попробовал поднять свой груз и выкинуть на улицу, но уронил себе на ногу.
– А-а-а-а!
– Сунил, прошу тебя! – раздался крик тети Дивьи, которая выбежала во двор в одной ночной рубашке. – Прекрати эту ерунду и положи все обратно! Ты весь дом перебудишь!
Что же он такое творит? Амина как завороженная смотрела на дядю, который наклонился и потянул неизвестный предмет к себе.
– Сунил…
– ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ! – взревел Сунил, попятился назад, и Амина наконец-то разглядела, что он тащит.
– Это наш чемодан? – взглянула она на отца.
– Черт! – в очередной раз повторил Томас.
– ЧЕРТОВ АКТЕРИШКА! – заорал Сунил и ударил по крышке чемодана так сильно, что тот раскрылся.
– Пап, что он делает?!
– Черт…
Сначала через забор полетел трекинговый ботинок. Вскоре за ним последовал второй, он упал на землю прямо перед кучкой мальчишек-попрошаек. Один из них тут же бросился поднимать его, а другой завопил, как только рядом с ним шмякнулась аудиокассета. Раздалось шуршание, маленькая тень подбежала к воротам, показывая на них рукой. Остальные дети потянулись следом, остановились у ворот и удивленно раскрыли рты. В этот момент Сунил решил выкинуть носки. Белые шарики поочередно взлетали в темное ночное небо и приземлялись по другую сторону ворот, побирушки кричали и махали руками, пытаясь поймать их на лету.
– Сунил, перестань! – зарыдала Дивья и потянула его за рукав, но он грубо оттолкнул ее.
Затем в воздух взлетели еще три кассеты, из-за них разгорелась драка, пока на дорогу не шлепнулись джинсы «Левайс». И вот тут-то началась настоящая война. Дети отталкивали друг друга, наступая соперникам на ноги, кто-то закричал, флакон с лосьоном «Эйвон» упал на землю и разбился, а вот следующий поймали на лету под радостные возгласы мальчишек. В протянутые в ожидании руки попбдали тюбики бальзамов для губ, сделанные в форме конфеты. Последовала небольшая пауза, а потом Сунил поднял над головой кроссовки Итти.
– Нет-нет, Сунил! – подбежав к нему, заорала Дивья. – Нет-нет-нет-нет-нет!
Однако было уже слишком поздно: кроссовки взмыли в воздух, перемахнули через ворота, вращаясь, словно спутники-близнецы, выходящие на орбиту, и ловкие руки тут же схватили их. Дивья стала возиться с замком, навалилась на ворота всем телом, пока те с щелчком не открылись. Выбежав на улицу, она остановилась. Дети внимательно наблюдали за ней. Тяжело дыша, Дивья сделала шаг вперед и протянула руки. Попрошайки попятились. Амина смотрела, как тетя что-то говорит им с умоляющими жестами, но мальчишки тут же прыснули в разные стороны и растворились в темноте вместе с кроссовками, косметикой и кассетами.
Амину трясло, но она не замечала этого, пока отец не обнял ее за плечи и не прижал к себе. Уткнувшись лицом ему в ребра, она пробормотала:
– Па-па-па…
– Все в порядке, – успокоил ее отец натянутым тоном.
– Н-н-надо забрать кроссовки Итти! Или купить ему др-др-другие! Он с ума сойдет от расстройства!
– Хорошо, – отозвался отец, – все будет хорошо!
Почему он взял ее на руки? Папа уже много лет не носил Амину на руках, но тут вдруг подхватил ее и крепко обнял, так что она уткнулась головой ему в плечо, будто маленький ребенок! Амина попыталась отодвинуться, ей хотелось заорать на него или расцарапать ему лицо, но вместо этого она разрыдалась еще сильнее.
– Все хорошо, – прошептал отец, гладя ее по спине, словно она не понимала, что происходит.
Вещи были уже собраны. Как это произошло, осталось для Амины загадкой: Камала молча разбудила их с Акилом, накормила на завтрак тостами с чаем и вывела во двор. Солнце быстро всходило, словно расстилая над ними ковер из духоты. Повариха Мэри и девушки-служанки усердно мели двор, косясь в их сторону, но ничего не говоря, пока Итти выл и топал босыми ногами по траве.
– Итти, детка, успокойся! – пыталась уговорить его Дивья.
Ее обычно аккуратно уложенная кичка растрепалась, волосы стояли дыбом, словно нахлобученная кое-как корона, глаза казались красными и заплаканными. Итти, как и предсказывала Амина, был безутешен: утро рано началось с его истошных воплей. Последние два часа он то горько рыдал, то тихонько хныкал, потом снова принимался вскрикивать, словно пригородная электричка, которая ходит по кругу. Акил подошел к нему и неуверенно похлопал по плечу:
– Хочешь, немножко в крикет поиграем? Мы еще не прямо сейчас уезжаем.
Итти с несчастным видом покачал головой, вытирая рукавом сопли. Дивья вздохнула, но заставила себя улыбнуться, поймав взгляд Амины, и у той под ложечкой противно засосало от липкого чувства стыда.
Плохо! Они поступают плохо! В чем именно их вина, она не знала точно, ведь ничто по отдельности – упакованные сумки, завтрак на втором этаже и теперь ожидание на жаре – не казалось чем-то жутким. Однако в совокупности это обратило их против дома в Салеме, и теперь они стояли перед ним, словно мародеры, разграбившие родную страну. Из-за Стены доносились мерное гудение машин, сигналы и крики, с каждой секундой звучавшие все чаще и громче.
– Аммачи знает, что мы уезжаем?
– Да, разумеется, – ответила Камала.
– И где же она?
– Она с утра себя неважно чувствует.
– Мы хотя бы попрощаемся? – скептически взглянув на мать, спросил Акил.
– Конечно! – повысила голос она. – Как можно уехать не попрощавшись?!
– Ну вот! – крикнул Томас, спускаясь по лестнице с двумя сумками. – Почти все!
– Томас, пожалуйста! – вцепившись в край своего розового сари, взмолилась Дивья. – Все эти годы она так ждала, что вы с детьми приедете! Что соседи подумают? Сначала вся эта суета, а потом ваш внезапный отъезд?
– Да ладно, – пожал плечами Томас, засовывая в багажник рюкзак Акила, – не волнуйся, ничего тут такого…
– А как же праздник?
– Какой еще праздник?
– Она собиралась устроить праздник в честь вашего с детьми приезда в пятницу.
– Она мне ничего не сказала… – тут же сник Томас.
– Предполагалось, что это будет сюрприз.
Амина внимательно смотрела, как отец это воспримет.
– Значит, я скажу ей, что мне очень жаль.
Дивья покачала головой и ушла в дом, а Итти снова завыл, на этот раз еще более пронзительно. Акил робко погладил его по голове. Амина перешла через лужайку и села на корточки рядом с малышом.
– Привет, – сказала она успокаивающим тоном, которым всегда говорят родители.
Похоже, она все делала правильно, пока Итти не посмотрел ей в глаза, и тогда Амина растерялась.
– Люпучки, – прошептал он, и в его голосе прозвучали панические нотки.
– Я знаю, – сказала она, и малыш задрожал, опустив голову.
Послышались торопливые шаги, и из дома вышли Дивья и Сунил. Он выглядел весьма неважно.
– Эй, Томас, что это еще такое? – заговорил он, второпях на ходу заматывая лунги на своей обширной талии. – Дивья говорит, вы уезжаете?!
Томас коротко кивнул, не глядя брату в глаза.
– А я думал, вы до субботы останетесь!
– Мы уезжаем прямо сейчас, – ответил Томас, вперив взор в Стену. – Нам нужно место поспокойнее.
– Поспокойнее? Подожди, а ты маме сказал? – наконец взял себя в руки Сунил, и негодование на его лице сменилось тревогой.
– Сказал.
– То есть даже несколько дней не можешь потерпеть? – шагнув к машине, спросил Сунил.
– Несколько ночей.
Сунил зарделся, лицо потемнело, словно его накрыла тень, и Амина придвинулась поближе к Итти и брату, опасаясь очередного приступа. Однако дядя сглотнул и тихо сказал:
– Э-э-э, Томас, это не причина уезжать…
– Почему же не причина?
– Нет, я к тому, что… – откашлялся Сунил. – Не хочешь меня видеть? Хорошо, я уеду на время, а ты оставайся!
– Не можем.
– Не можете?! – недоверчиво фыркнул Сунил. – Чего не можете? Кто не может?
Воцарилось молчание. Томас в панике пытался найти ответ, и тут в разговор вмешалась Камала. Бросив взгляд на Амину и Акила, она сказала:
– Это все из-за нас. Дети плохо переносят жару, поэтому я велела Томасу забронировать отель на побережье.
Камала лгала, и все прекрасно понимали это, но, поскольку речь зашла о детях, продолжать спор было бессмысленно. Сунил, приняв свое поражение, отвернулся.
– Просто скажите соседям, что дети не привыкли к такому климату, – продолжала Камала. – Они поймут. Хрупкая американская конституция, ну и так далее.
Амина не решалась поднять глаза и посмотреть на Сунила, Дивью и уж тем более на Итти. Она ощутила, как мать взяла ее за плечи, подтолкнула вперед, провела через двор, по лестнице на веранду, потом по коридору, мимо гостиной и столовой, мимо всех спален к той, где пахло камфорой, розами и чем-то еще сладким и затхлым, словно карамелька, закатившаяся под кровать и долго там пролежавшая. Тень от вентилятора разрезала бледно-голубую стену. В постели под простынями лежала Аммачи с распущенными против обыкновения косами. Ее немигающий взгляд был прикован к лежащей рядом подушке.
