– Не двигаться, – слышится голос сверху.
Эшли продолжает плакать, всхлипывая в темноте. Через минуту «Дом с привидениями» заливает яркий флуоресцентный свет, и обнажаются все тайны ночи: хилые стены из папье-маше, дешевые, связанные веревочкой скелеты на проволочных подвесках, выкрашенные, как и все вокруг, флуоресцентной желтой и лиловой краской.
– Ну, и какого? – спрашивает оператор, шагая по рельсам.
– Извините, – говорю я.
– Извиняется он, – буркает оператор, не глядя на меня.
– Девочка расплакалась.
– Ты как, детонька? – спрашивает оператор у Эшли с неподдельным участием. – Никто не ранен?
Мы все качаем головами:
– Нет, все целы.
Оператор хватается за толстый канат спереди поезда и стаскивает нас вниз, нагибает голову перед дверью, и мы вываливаемся в дневной свет.
– Точно всё у вас в порядке?
– Насколько это возможно при данных обстоятельствах, – отвечаю я и даю ему двадцатку. У меня почему-то ощущение, что так надо. – Поехали домой, – говорю я детям, выводя их на парковку.
– Все было хорошо, пока в «Дом с призраками» не попали, – говорит Нейт.
– Да, – соглашаюсь я.
На обед мы едим спагетти под соусом, сделанные Джейн.
– Люблю мамины спагетти, – говорит Эшли.
– Отлично.
Я думаю, что их осталось всего два контейнера в морозильнике, и на всю жизнь растянуть не получится. Интересно, можно ли спагетти клонировать? Сохранить образец или взять мазок соуса Джейн, а кто-нибудь изготовит такой же?
Спагетти, замороженная брокколи, крем-сода и фунтовый пирог от «Сары Ли». Можно подумать, что у нас все под контролем.
Проходит кошка, зацепив меня хвостом за лодыжки. Эшли поднимает крышку и показывает мне ящик, где аккуратно сложены сорок банок кошачьего корма.
– Больше всего она любит лосося, – говорит Эшли.
После обеда я снова везу детей в больницу. Тут все как-то потише, отделение освещено скудно. Его пространство разделено на восемь палат со стеклянными стенами, из которых шесть заняты.
– Как? – спрашиваю я сестру.
Она качает головой:
– Все так же.
Дети пришли навестить мать. Натаниэл принес статью, написанную им для школы. Читает ее вслух, потом спрашивает, как она думает: не нужно ли еще добавить? И ждет ответа. Механическим дыханием дышит вентилятор. Натаниэл, прочитав статью, рассказывает о парке аттракционов, потом про какого-то мальчика из школы, о котором она, очевидно, уже знает. Рассказывает, что провел подсчеты, и выходит, что когда он пойдет в колледж, это будет стоить около семидесяти пяти тысяч долларов в год, а когда Эшли – то уже и больше восьмидесяти. Говорит матери, что ее любит.
Эшли растирает мамины ноги.
– Это приятно? – спрашивает она, втирая крем в пальцы ног и вверх, до лодыжек. – Давай я завтра принесу лак и ногти тебе накрашу.
Потом, вечером, я прохожу по дому и выключаю всюду свет. Уже почти полночь. Эшли в своей комнате, играет со старыми игрушками. Все куклы с полок сидят на полу, а она – посередине.
– Пора спать, – говорю я.
– Еще минуточку.
Натаниэл дальше, в комнате родителей, растянулся на их кровати и спит, полностью одетый. С ним Тесси, положила голову на подушку. Вместо Джейн.
Утром к дому подъезжает фургон. Из него выходит человек и выгружает шесть ящиков. Я смотрю из дому, как он их переносит по одному к входной двери. Сперва я думаю, что это родственники той семьи, которую убил Джордж, прислали адскую машину. Но доставщик работает так методично, так тщательно, что он явно профессионал иного рода. Перед тем как позвонить, он выкладывает все по ниточке.
Тесси лает.
Я осторожно отпираю дверь.
– Доставка, – говорит он. – Распишетесь за все это?
– Конечно. А что это?
– Ваше имущество.
– Мое?
– Офисное барахло, – говорит он, поворачиваясь уходить. – Откуда мне, на фиг, знать? Я курьер. Восемь утра, а люди уже вопросы задают. Когда ж это кончится?
Он идет к своему фургону, всю дорогу причитая.
Я затаскиваю ящики в дом. В них – вещи из офиса Джорджа.
– Ты что-то заказывал? – спрашивает Эшли.
– Это для твоего папы, – говорю я, и мы втроем затаскиваем ящики к нему в кабинет и закрываем дверь.
– Можно я цветок себе возьму? – спрашивает Нейт.
Принято решение снять Джейн с системы жизнеобеспечения и взять у нее органы для пересадки.
– Я всю ночь не спала, – говорит ее мать. – Я приняла решение, передумала, снова решила и снова передумала.
– Кто скажет детям? – спрашивает кто-то.
– Это ты должен, – говорит отец Джейн, тыча пальцем в мою сторону. – Это ты во всем виноват.
Нейта и Эшли ведут в конференц-зал; они просят меня пойти с ними. Мы сидим, ждем, ждем, и наконец приходит доктор. Приносит сканы, диаграммы и графики.
– Ваша мама очень больна, – говорит он.
Дети кивают.
– Повреждения мозга неустранимые. Поэтому мы хотим, чтобы ее тело помогло вылечиться другим, кто страдает. Ее сердце поможет тому, у кого сердце уже не работает. Вы понимаете?
– Папа убил маму, – говорит Эшли.
К этому трудно что-нибудь добавить.
– Когда вы затычку вытащите? – спрашивает Нейт.
Доктор берет себя в руки:
– Мы отвезем ее в операционную и изымем органы, которые можно пересаживать.
– Когда? – хочет знать Натаниэл.
– Завтра, – говорит врач. – Сегодня позвонят всем, кому может помочь ваша мама. Они приедут в ближайшую к своему дому больницу, и их врачи начнут готовиться.
– Нам можно ее увидеть? – спрашивает Эшли.
– Да, – отвечает доктор. – Можно ее увидеть сегодня и завтра с утра.
Каким-то образом известили полицию, и приходит коп с фотографом. Нас просят выйти из палаты, задергивают занавески вокруг ее кровати и начинают снимать. Снова и снова полыхают белые вспышки, высвечивая силуэты копа и фотографа. Я не могу удержаться от мысли: они делают крупные планы? А одеяло снимают? И фотографируют ее голую? Вспышки привлекают внимание; родственники других пациентов смотрят на нас странно, но молчат. Инсульт, инфаркт, ожог – УБИЙСТВО! – мы тут известны всем, и не по фамилии.
Когда полицейские заканчивают, нас впускают обратно. Я смотрю на одеяло. Если они его сняли, то что увидели? На что похожа женщина, мозг которой умер? Боюсь, что ответ я знаю: на покойницу.
С адвокатом Рутковски мы встречаемся на больничной парковке и вместе идем к Джорджу разговаривать.
– Он ни разу о ней не спросил, – сообщаю я.
– Будем считать, он не в своем уме, – предлагает адвокат.
– Джордж! – говорим мы с Рутковски одновременно, когда сестра отводит штору. Джордж лежит в кровати, свернувшись в клубок.
– У вашей жены Джейн диагностировали смерть мозга. Ее снимут с системы жизнеобеспечения, и выдвинутые против вас обвинения будут переквалифицированы на обвинение в предумышленном или непредумышленном убийстве или на что нам удастся их уговорить, – говорит адвокат. – Но дело в том, что, как только это произойдет, машина придет в движение и вариантов у вас останется меньше. Я договариваюсь, чтобы вас отправили в одно заведение – я с ним работал когда-то. После прибытия будет период детоксикации, а потом, надеюсь, они смогут заняться вашим основным психозом. Вы понимаете, о чем я говорю? К чему веду? Вы меня слышите?
Адвокат делает паузу.
– Я смотрю, а она у моего братца отсасывает, – говорит Джордж.
Несколько минут все молчат.
– Как она выглядит? – спрашивает Джордж, и я не уверен, что правильно понимаю смысл вопроса. – Да все равно, наверняка ей хорошую шляпку сделают.
Сестра говорит, что ей нужно побыть с Джорджем наедине. Мы понимаем намек и уходим.
– Есть у вас минутка? – спрашивает меня адвокат. Он приглашает меня присесть в вестибюле больницы. Свой огромный портфель он ставит на столик рядом со мной и вытаскивает оттуда документ за документом. – В связи с состоянием здоровья как Джорджа, так и Джейн, вы теперь стали по закону опекуном двух несовершеннолетних детей, Эшли и Натаниэла. Далее, вы являетесь временным опекуном и медицинским представителем Джорджа. С этими ролями связана ответственность как юридическая, так и моральная. Как вам кажется, вы в состоянии принять ее на себя?
– В состоянии.
– Вы являетесь хранителем ценностей, недвижимого имущества и прочих вещей, которые надлежит передать детям по достижении ими совершеннолетия. У вас полномочия доверенного лица в отношении всех транзакций, активов и прав владения. – Он передает мне небольшой ключ со сложной бородкой. Похоже на прием в тайное общество. – Это ключ от их банковского сейфа. Что в нем, я понятия не имею, но предложил бы вам ознакомиться с его содержимым. – Он вручает мне новенькую банковскую карту. – Активируйте ее с домашнего телефона Джорджа и Джейн. Бухгалтер, мистер Муди, также имеет доступ ко всем счетам и будет отслеживать ваше пользование ими. Система ограничений и противовесов: Муди контролирует вас, вы контролируете Муди, а я контролирую вас обоих. Вам понятно?
