Такое поведение показалось Эме почти нормальным. Ее муж, например, рвал книги, которые она читала.
— Я прошу вас немножко мне помочь, Эме, — заискивающе сказал Барт.
Он принялся разглаживать замявшийся воротничок ее блузки.
— Лео в субботу придет ко мне обедать. Надо бы сказать, к нам, — поправился Барт, стыдливо потупившись. — Потому что он переселяется сюда.
— Вы уверены? — тихонько спросила молодая женщина.
— Что он ко мне переезжает?
— Нет. Что это будет хорошо?
Бартельми только отмахнулся манерным беззаботным жестом. Потом снова принялся за ее воротничок.
— Так вот, понимаете… Будьте душечкой, Эме, приведите мне ребят так эдак в половине первого, вроде как у вас беда. Позвоните в дверь с этим вашим выражением жертвы семейного насилия…
Он придирчиво изучал лицо бедняжки.
— До субботы ведь это не слишком заживет, а? Вы скажете…
Он в совершенстве воспроизвел затравленный взгляд и интонации Эме:
— Он хотел меня убить. У него приступ буйства. Г-н Морлеван, пусть дети побудут у вас. Не надо им этого видеть!
Испуг, недоумение, смех прошли по лицу Эме, как тени облаков по лугу.
— Попробуйте, скажите так. — Барт хотел провести репетицию. — Еще можно руки ломать, если у вас получится.
Вместо этого Эме перехватила руки Барта и, удерживая их, сказала:
— Вы сумасшедший.
Лицо молодого человека помрачнело.
— Знаю, — сказал он.
А потом, подражая своей младшей сестренке:
— Эме, ну пожалуйста, ладно?
Губы молодой женщины дрогнули. Барт счел это за знак согласия. Он поцеловал ее в щечку и шепнул на ухо:
— Спасибо.
Оставшиеся до выходных дни он провел в свое удовольствие, даже и не думая, какова будет реакция младшего брата.
— Веди нас обратно в приют, — сказал Симеон, когда Барт изложил ему свой план.
— Да почему? — удивился Бартельми. — Все отлично устроится. Я буду прятать вас от злого мужа весь уикэнд, а в воскресенье вечером якобы верну матери.
Симеон пожал плечами; он был в бешенстве. Все это был бред какой-то. И с Бартом, видимо, так будет всегда. А тем временем Жозиана Морлеван прибирает к рукам малышку Венецию. Моргана тихонько сидела в гостиной на диване. Надувшись, братья отвернулись друг от друга и теперь смотрели на нее.
— Что это ты сделала со своими ушами? — спросил ее Бартельми.
Девочка больше не носила обруч. Она обеими руками приподняла волосы.
— Прикрыла, — с удовольствием объяснила она.
Бартельми обернулся к брату.
— Вот видишь, и я так делаю! Все шито-крыто.
— Морока с тобой, — проворчал Симеон. — Лео же догадается. Разве только он еще глупее тебя.
— Не исключено, — согласился Бартельми.
Короче говоря, Барт как всегда добился своего. Он все продумал. Симеон и Моргана должны ждать в сквере около качелей до двенадцати двадцати. Соседка, возвращаясь из магазина, заберет их и приведет к Барту. Разыграет свою сценку и поспешит домой встречать мужа, который возвращается после боулинга в час дня.
Лео пришел ровно в полдень. Настроение у него было преотвратное. Всю неделю ему пришлось управляться в магазине одному.
— Да чем ты, блин, занимался все это время? — заорал Лео, пнув ногой ближайшую коробку.
Бартельми практически ничего не распаковал.
— Никак не удавалось пройти на следующий уровень в «Ларе Крофт», — озабоченно сообщил Барт.
— Этот тип меня с ума сведёт! — взвизгнул Лео, призывая в свидетели некую невидимую аудиторию.
— Не понимаю, что ты имеешь против Лары Крофт, — сказал Барт, рисуя себе в воздухе пышный бюст.
Это было неосмотрительно с его стороны. Следующий пинок пришелся по игровой приставке. Перед тем как сесть за стол, Барт завернул в ванную, открыл аптечку и протянул руку за «Рогипнолом», или «Теместой». Жребий пал на снотворное. Барт вернулся в гостиную и объявил:
— Прошу к столу, мадам! Я тебе приготовил тапенаду.[5]
— Чой-то за пакость? — проворчал Лео, которого нелегко было умаслить.
— На основе черных маслин. Немножко горчит, — предупредил Барт, всыпавший туда растолченную таблетку.
Лео, действительно, счел тапенаду слишком горькой.
— Ничем на тебя не угодишь, — заметил Барт. — Извини, звонят.
Это была соседка, которая по мере сил разыграла роль только что избитой жены. Симеон и Моргана угрюмо дожидались конца сцены.
— Знаете что, Эме? — перебил ее Бартельми. — Пускай ваши ребята побудут эти выходные у меня. Отсидятся в безопасности.
Лео чуть не подавился бутербродом с тапенадой. Но Барт так быстро все провернул, что он не успел вмешаться.
— Ладно, Эме, бегите. Постарайтесь успокоить вашего мужа.
Ну вот, все получилось. Барт ликовал. Но он не учел темперамента Лео. Тот буквально взорвался, отшвырнул свой бутерброд, обрушился на Барта с ругательствами и толкнул бедняжку Моргану. Симеон с сестрой удрали на кухню.
— Ничего, сейчас пройдет, — сказал Бартельми, заглянув к ним. — Он буйный, но не злой. Сейчас ему кофейку сварю. С «Рогипнолом».
— Противный у тебя кофе, — буркнул Лео. — Тебе не кажется?
— Нет, — твердо сказал Барт. — Пей.
Понемногу Лео расслабился. Очертания окружающего мира смягчились, расплылись. Горестная история Эме даже заставила его прослезиться. От смеха, к сожалению, потому что рассказывал-то ее Барт. Тем временем Моргана и Симеон, сидя на диване, уплетали тапенаду и читали: он — «Так говорил Заратустра», она — «Доктора Дулитла».
— Вырубаюсь я что-то, — сказал Лео, зевая.
Барт видел, что близок миг, когда Лео рухнет в постель и освободит ему остаток дня. Все шло по плану. Кроме одного: в дверь позвонили.
— Я открою! — сказала Моргана.
Лео и Барт переглянулись с удивлением. Они никого не ждали. Оказалось, что это соседка.
— Он хочет меня убить!
— Да нет, пока еще вряд ли! — попытался успокоить ее Бартельми.
— Он хотел заставить меня выпить «Антинакипин», — пролепетала Эме.
Симеон вздрогнул и вскочил с дивана. Он вспомнил «Сортирного Крота».
— Значит, у него суббота тоже плохой день, — заметил Барт, — среда и суббота.
— Ты что, совсем, что ли, дурак? — закричал на него Симеон. — Он правда хотел ее убить. Смотри, у нее синяки на шее!
— Он меня слегка придушил, — призналась Эме. — Не влезайте в это, Симеон. Вы еще ребенок.
Лео ошарашенно смотрел на них. Хотя сознание у него и затуманилось от снотворного, он все же понимал, что происходит нечто несуразное.
— Ты ваще кто? — спросил он, ткнув пальцем в сторону Симеона.
Симеон решил, что хватит подыгрывать брату.
— Я Симеон Морлеван. А это Моргана Морлеван. Мы сводные брат и сестра Бартельми.
— Че… Че… Чего?
Лео с трудом встал на ноги.
— Не психуй, — сказал Барт. — Все очень просто. Сейчас Симеон тебе объяснит.
Бартельми отпасовал мяч брату. Симеон в двух словах обрисовал ситуацию и заключил:
— Барт не хотел признаваться вам, что он наш опекун. Но поскольку он не опекун и никогда им не будет…
— Эт’ п’чему? — спросил Лео.
— Потому что он гомосексуалист. Судья по делам несовершеннолетних не разрешит.
— Это дискриминация! — завопил Лео. — Барта ущемляют в правах!
Это меняло все. Теперь Лео не только не возражал против опекунства Барта, но и требовал его.
— Напишем открытое письмо в «Либерасьон»! — горячился он.
— И дадим подписать аббату Пьеру, — подхватил Барт. — А прилечь не хочешь?
Лео признал, что у него была трудная неделя и он, пожалуй, не отказался бы немного вздремнуть. Когда он вышел из гостиной, Бартельми обернулся к брату.
— Ну вот. С ним на сегодня все. Можно идти в кино.
— Но надо же как-то помочь Эме, — сказал Симеон. — Позвони в полицию.
— Нет, нет-нет, — испуганно запротестовала Эме. Бартельми взялся за воротник брата.
— Я позабочусь об Эме, — сказал он, несколько переигрывая в роли настоящего мужчины.
Симеон открыл было рот, но Барт осадил его:
— Я тут старший. Понял, малыш?
Он кивнул на дверь соседке, которая все лепетала:
— Нет, только не полиция, нет, нет…
Барт вытолкнул молодую женщину в коридор и повел в ванную. Открыл аптечку и достал нераспечатанную упаковку «Теместы». Вручил ее Эме и поднял два пальца — V, знак победы.
— Две таблетки.
После чего изложил рецепт полностью:
— Растолочь, смешать с овощами. Развести бульоном. Добавить ложку сметаны. Посолить. Поперчить.
Уладив проблему с Эме, Бартельми вернулся в гостиную к детям. Симеон в кино не хотел, он лучше дочитает свою книгу.
— Ох уж мне эти одаренные! — вздохнул Барт, не догадываясь, что брат чувствует себя слишком усталым, чтобы снова куда-то идти по холоду.
